Мегалиты Русской равнины — страница 24 из 28

Камни чародеевОчерк типологии и мифологии священных камней балтославянского региона

Светлой памяти профессора Эрнста Аркадьевича Левкова

посвящаю

Предисловие

Дорогой читатель, если Вы спускались по зеленой лесной тропинке к ручью, где в тени деревьев прячутся покрытые мхом камни, если Вы прикасались к могучей спине священного валуна и чувствовали тепло рук наших предков, тогда поймете мой рассказ.

Десять лет тому назад судьба свела меня с доктором геологических наук Эрнстом Аркадьевичем Левковым. Много часов длился разговор о камнях, прерываемый белорусскими драниками, которыми нас угощала супруга профессора Тамара Иосифовна. Так я «заболел» камнями, стал их видеть, находить, познакомился с литовскими «каменщиками» — В. Вайткявичусом, Р. Матулисом, А. Ширмулисом. Потом дорога привела меня на Восток, где под знаменами Русского географического общества я встретил учеников С. Н. Ильина — энтузиастов, озабоченных судьбой историко-культурных валунов.

Много священных камней уже погибло: их разбили, зарыли, утопили. Гибнут они и сегодня. Из двадцати ранее неизвестных священных камней, найденных мною за последние годы, трех уже нет на прежнем месте.

Отношение официальной науки к священным камням звучит как приговор: «При современном состоянии источников научной базы значительная часть (священных. — Л.В.) валунов должна быть изъята из научного оборота в силу непроверяемости сведений о них и неосуществимости комплексного изучения объектов. Однако, возможно рассмотрение этих объектов не как археологических, а как непроверенных фольклорных источников, что не обязывает выводить их из статистического анализа всего материала»^{158}. Иногда священный камень, часто у ручейка или источника, лежит рядом с курганом, древней стоянкой или городищем, на месте древнего святилища. Такие природные святилища (которые могут включать в себя камень, источник, ручей или болотце, священные деревья, кострища — изначальные элементы древнего мироздания: вода, огонь, дерево, камень) часто остаются незамеченными учеными. Поэтому выражаю искреннюю признательность археологам В. А. Бурову и А. В. Чернецову, услышавшим мой «стук в дверь» и предоставившим возможность сделать сообщение о священных камнях в Институте археологии Российской академии наук.

Энтузиасты спасают камни, создавая сады камей и музеи камней. Но вырванный с места священный камень теряет свою «святость», свое окружение, свои легенды. Остается только активнее знакомить людей с древними святилищами, со священными камнями, рассказывать и объяснять, какие тайны они таят, удивлять скрытыми в камнях и легендах знаниями наших предков.

Этот очерк, хотя и посвящен, прежде всего, каменным древностям балтов, написан далеко на востоке, в Московии, на земле забытых галиндов. Его целью было рассказать о доброй сотне сохранившихся священных камней, поделиться радостью находок. Особый акцент сделан на уцелевшие следы «четвертого» народа балтов, жившего давным-давно в бассейнах рек Днепра, Москвы, Волги, Оки. Обнаруженные здесь священные камни сравниваются с аналогами из Литвы, Латвии, Белоруссии.

Благодарю за понимание, помощь и замечания моих русских друзей А. В. Платова, А. С. Попова, А. С. Чигрина, братьев Вадима и Виталия Казаковых, И. Д. Маланина, А. Фиофилактова, академика В. Н. Топорова и прекрасную Ласточку, мою верную спутницу и переводчика.

Введение

Примерно 10 тыс. лет назад ледник принес на нашу землю валуны, оторвав их от скал Скандинавии. Эпоха человеческой истории, длившаяся на землях от восточного побережья Балтики до Урала около семи тысяч лет, не случайно названа «каменным веком». Камни стали частью жизни древних людей: кремень, лежавший в земле, — орудием, оружием, хранителем «живого огня»; валуны — вместилищем духов предков и богов^{159}. Наш рассказ — о священных камнях, ледниковых валунах, рассыпанных на территории стран Балтии, Белоруссии и Северо-Запада России, объединенных культурно-исторической традицией.

Не углубляясь в крайне сложные процессы этногенеза народов, я постараюсь сжато обозреть появление и развитие балтийских культур, на обширной территории, покрытой балтийскими гидронимами за пять тысяч лет и показать роль священных камней в такой длинной исторической дороге балтов.

Неолит на землях балтийского ареала начинался сравнительно поздно, в V тыс. до н. э., и продолжался до середины II тыс. до н. э. Каменному веку характерен матриархат — власть матерей. Тогда люди благословляли и почитали Великую Богиню Лосиху. У выбитых на камнях следов проводились магические обряды, обеспечившие удачу в охоте. Мёртвых хоронили внутри дома под очагом или рядом с домом. Ушедшие и после смерти оставались членами коллектива, оберегая род и помогая живым.

Люди неолитической культуры Нарвы и Нямунаса были охотниками и рыбаками. Они умели делать каменные орудия, изготавливали керамику из жженой глины, строили деревянные дома столбовой конструкции. Кроме собак стали разводить домашних быков и выращивать первые культурные растения: коноплю и просо. Украшались янтарными подвесками, бусами, которые были солнечными оберегами. Янтарные и керамические культовые изделия украшались знаками святости — ямочками. Возможно, что редкие священные камни-перстовики являются памятниками времён неолита.

В III тыс. до н. э. индоевропейцы заселили среднюю Европу. В Прибалтике они слились с местными жителями и создали культуры шнуровой керамики с новой социальной (патриархат, обильные стада скота, выращивание пшеницы и ячменя, лошади, оружие) и религиозной (пантеон мужских богов, культ близнецов, курганные захоронения) организацией. Пришельцы не покорили и не истребили местных людей, а переняли местный образ жизни, искусство, обогатив местных охотников знаниями в скотоводстве и земледелии.

На берегах Балтики, из нарвской и неманской культур сложилась балтийская культура шнуровой керамики Памарио. В восточной части Балтийского региона развились ещё две культуры шнуровой керамики: Поднепровская и её ветвь в бассейнах рек Волги и Оки — Фатьяновская. Многие историки, основываясь на археологическом материале, топонимике и антропологических данных, связывают с этими пришлыми людьми, смешавшимися с местными носителями неманской культуры, начало формирования культуры балтов. Остальная часть Балтийского региона не испытала влияние шнуровой культуры. Здесь преобладала Нарвская культура, имевшая решающее значение в бронзовом веке при формировании культур штрихованной керамики и двинско-днепровской курганной. Балтийские говоры были не значительно удалены от индоевропейского праязыка. Стала формироваться балтийская религия, объединившая отдельные верования в более общую систему, которая сохранила элементы магии, фетишизма, анимизма, культов предков и природы^{160}.

Примерно в это время значительно усовершенствовалась обработка камня. Вместо кремня стали использовать гранит, диабаз, гнейс. Люди освоили технологию шлифовки, резки и сверления камня. Уровень обработки камня был очень высок; так, например, в каменных топориках отверстия для рукоятки высверливались с сужением, чтобы топорик не соскальзывал с топорища. Найденные каменные топорики даже в начале ХХ века вызывали удивление у людей, их считали волшебными, орудием волшебства: «Каждый чародей должен иметь такой топорик, без него он в волшебстве как козёл в огороде»^{161}. Особенно усовершенствовалось сверление камня костными свёрлами^{162}. Это позволило сверлить ямочки и дырочки на гранитных валунах, фетишах — жилищах духов предков.

Бронзовый век, начавшийся в середине II тыс. до н. э., не изменил имеющийся образ жизни, основой которого являлось скотоводство. Люди строили длинные дома, делали бронзовое орудие и изготавливали украшения из дорогого привозного. Мертвых хоронили в курганах, появились кремированные захоронения. Развился культ предков дошедший до нас в образе Дево Сянялё (Бога Деда).

В раннем железном веке окончательно сложились этносы западных, центральных и восточных балтов, связываемые с археологическими культурами курганов и городищ. Исследования священных камней прибалтийскими археологами в некоторых случаях приносили ранние находки с I тыс. до н. э.^{163}. Установлен факт бесспорного и очень значительного расширения балтийской сферы к востоку от Прибалтики; до Калуги и Рязани (включая и бассейн Москвы) на юге и до Твери и Дмитрова на севере.

Восточные балты создали две похожие культуры городищ. Первая (верхнеднепровская) днепро-двинская культура наиболее близкая к культуре штрихованной керамики. Ей свойственны укрепленные городища, дома с овальными очагами и тюльпановидные горшки.

Упоминаемые Геродотом будины (boudinoi), возможно, были одной из племен восточных балтов, которые в V веке до н. э. создали волго-окскую культуру с несколькими ее вариантами. Для Окской культуры характерны городища, наземные дома столбовидной конструкции с очагами, горшки, похожие на бочонки, иногда украшены ямочками.

Юхновская культура распространилась в бассейнах рек Десны и Сейма. Люди лепили высокие горшки с несколько изогнутыми стенками и узким плоским дном. Поддерживали связи со скифами, потому имели больше бронзовых и железных предметов. В святилище Благовещенская Гора, у полукруга деревяных идолов, найден большой ритуальный сосуд, оформленный в виде медвежьей головы. Можно сделать вывод, что в юхновской культуре был жив архаичный медвежий культ (Н. Н. Воронин, 1941). Основным занятием юхновцев было скотоводство.

Милоградская культура занимала земли юга современной Белоруссии и северную окраину Украины. Балтская топонимика дает основу полагать, что это было балтское или смешанное балтославянское племя. Они строили полуземлянки, лепили горшки с ровными стенками и закругленными донышками. Мертвых хоронили кремированными со скромной утварью. Возможно, это культура упомянутых Геродотом (около 450 года до н. э.) племен невров, живших севернее скифов. «У невров обычаи скифские… Эти люди, по-видимому, колдуны… Каждый невр ежегодно по несколько дней обращается в волка, а затем снова принимает человеческий облик…» Нестор в ХI веке тоже упоминает землю Нэрому на восток от Латгалы. В Литве есть ряд похожих гидронимов; Неуронис — жямайтийская фамилия и название деревни.

Около IV–V веков н. э., в конце «золотого века балтов», при развитии двинско-днепровской культуры и инфильтрации носителей зарубинецкой культуры, пришедших с Вислы, сформировались мощинская, колочинская и тушемлинско-банцеровская культуры восточных балтов.

Создатели Мощинской культуры известны под именем галинды (голядь). По-литовски «галиндас» означает «крайний», живущий у края. В «Гетике» Йордана в рассказе о государстве Германарика, среди тринадцати северных племен упоминаются гольдоскифы (Golthescytha) и гольды (Coldas). Гольдоскифы, возможно, балтославяне (скифы пахари), смешанное население, жившее на месте милоградской культуры. В этнониме «гольды» явно узнаваема голядь, известная по русским летописям с 1058 года. То, что здесь голядь была многочисленна, и что жили они долго, показывают диалекты русского языка. Например, в выпущенной в 1915 году. «Карте диалектов русского языка» в Мединской и Калужской волостях выделяются характерные черты наречий. Левобережные жители реки Угры строго отделяют себя от жителей правого берега и называют их «Литвой».

После гибели Рима и начала Великого переселения народов в VI — Х веках. н. э. славяне заселили обширные земли балтийского юго-восточного массива, пересекли его по Днепру и постепенно ассимилировали местных Восточных балтов, отрезанных от центральных балтов. На территории Белоруссии и Западной России балты жили три тысячи лет и оставили свои следы в земле, на камнях, в языке. То, что восточные балты почитали камни, подтверждают находки в Центральной России многочисленных священных камней, аналогичных литовским.

Профессор Э. А. Левков писал, что славяне, заселившие территорию Белоруссии, пришли из мест, где не существовало поклонения валунам. Профессор предполагает, что культ камней был перенят славянами у местных жителей — балтов^{164}. Распространение священных камней во многом соответствует распространению балтийской топонимики^{165}, что подтверждает наличие у балтов культа камней. И другие ученые указывают, что особенно много культовых камней на западе России, на главном водоразделе Европы в местах расселения балтов^{166}.

Исторические источники указывают, что не только древние балты, но и славяне почитали камни^{167}. Рассказывая о славянах, путешественник Хельмольд упоминает, что они, желая укрепить свое обещание, клялись камнями. Славяне считали камни возвышенными существами. В литовской сказке герой приглашает в качестве свидетеля камень, и это ему помогает выиграть суд.

IХ — ХII века были временем нового экономического подъема балтов. Князья имели большие табуны лошадей, что было основой их военной и экономической мощи (Т. Баранаускас. 2000). Расширялась торговля, развивались ремесла, изготавливалось качественное оружие, было внедрено пахотное земледелие. В аграрных культах восточных балтов отмечено жертвование жерновов-зернотёрок. Огромные священные камни-зернотёрки сохранились в Литве и Белоруссии. Возможно, что к той же традиции относятся и аукштайтийские жертвенники, которые по виду похожи на вращаемые жернова.

В бассейне Оки, где славяне расселились позже, ассимиляция восточных балтов славянами затянулась дольше. Со всех сторон окруженные славянами крупные, изолированные острова восточных балтов здесь сохранились вплоть до XII века. Центр подмосковной голяди образовался в верховьях реки Протвы, около Гжатска и Можайска; основная их масса занимала территории между реками Волгой и Окой. Земли протвинской голяди были северной периферией Черниговского княжества с укрепленным центром Лобинском в устье реки Протвы. Лобинск контролировал всю территорию у Протвы, которая была заселена голядью и с которой пришлось воевать князю Святославу в 1147 году.

Восточные балты в своих святилищах ставили столбовых деревянных идолов; на их землях найдены священные камни с выбитыми маленькими «колодцами», в которые, возможно, вставлялись деревянные идолы. Каменные идолы такие, как известный «Козельский крест», появились, видимо, позже.

Интересна указанная историком В. Казаковым дата крещения Мценска (Мьченьск), города на реке Зуше, притоке Оки, великим князем московским Василием Дмитриевичем и митрополитом Фотием с применением большой военной силы, — 1445 год. Дата не точная, так как Василий Дмитриевич правил с 1389 по 1425 год, а Фотий с 1408 по 1431 год; однако, очевидно, что язычество здесь крепко держалось вплоть до XV века, как в Жямайтии.

«Четвертые», забытые балты жили в Приднепровье, Поволжье, Поочье. Их языковое наследие изучали М. Кочубинский, К. Буга, В. Топоров и другие исследователи… О «четвертом» забытом балтийском народе, по сравнению, например, с пруссами, написано очень мало. Возможно, историки заметят, наконец, очевидный факт, что Великое княжество Литовское разросталось в основном в землях восточного балтийского ареала, что Альгирдас и другие великие литовские князья не только завоевывали славянские княжества, но и сделали последнюю попытку объединить в одном государстве западных, срединных и восточных балтов.

Хотя еще до XVI века звенела мечами слава Литвы, силы оказались неравны. Огромный Уж севера был разрублен на части: в сердце Пруссии смертельно вонзил меч Тевтонский орден, Латвия задыхалась в петле Ливонского ордена, восточные балты тихо утонули в море славян, вскоре и Литва оказалась в хищных объятиях Польши.

С востока и севера соседями балтов были финские народы, создававшие характерную гребенчатую керамику. В III–I тыс. до н. э. балты и финноязычные народы были не только соседями, но во многих случаях жили вперемешку на одной и той же территории, что приводило к активным контактам. Финно-угорские племена закрепились на территории современной Эстонии и на севере Латвии, ассимилировав предков балтов нарвской культуры. Это объясняет ничтожно маленькое количество в Эстонии следовиков, оставленных, видимо, нарвцами. Возможно, «камни с тарелками», распространенные в Белоруссии, Литве, Латвии и Эстонии, также оставлены пробалтами до переселения в Прибалтику финнов.

В центральной и восточной частях балтийского ареала археологические данные свидетельствует о двухстороннем распространении этнокультурных элементов. Балтизмов в финноязычной речи, относимых к II тыс. до н. э., на несколько порядков больше, балтизмы охватывают большую площадь и большее число угро-финских языков, чем финизмы в отношении балтийских. Можно предположить, что основа субстрата в центре Восточной Европы была балтийской, а финноязычный элемент появился здесь позже, в качестве суперстрата^{168}.

Финские народы тоже покланялись камням, деревьям, источникам, почитали священные рощи, жертвенные камни до ХХ в. Мордвины считают, что на камень ступала Великая Богиня, мать всех богов Анге-патяй, когда сходила с неба на землю. В мансийском мифе о путешествии души в страну мертвых говорится, что «в царство подземного князя Куля, можно попасть через маленькое отверстие (в камне). Там, где небо соединяется с землей, находится скала с дыркой, которая семь раз покрыта рыболовной и птицеловной сетью. Там сидят старик со старухой и караулят вход»^{169}. Удивительно, но кулис по-жямайтийски — «камень».

Камни и скалы, как особые божественные создания, почитались и почитаются многими народами мира^{170}. Иногда святые камни, находящиеся на разных континентах, в далеких культурах совпадают и по форме, и по знакам, и по функции. Например, святые камни у тунгусов такие же, как аукштайтийские жертвенники, а воспетый индейцами перстовик «Небесный камень» с 20 ямочками — дырочками, лежит себе в штате Вашингтон, в 30 км от городка Такома.

Менялись времена, менялись племена, только не менялись камни — самые стойкие хранители исторических следов. Безусловно нельзя сказать, что «чашечники» являются исключительно древнефинскими памятниками, а следовики — только балтскими. Традиции и культы взаимно проникали, но некоторая региональность мифологических сюжетов о камнях и видов священных камней очевидна.

М. Шорин классифицирует культовые камни, подразделяя их на четыре основные группы: следовики, чашечники, крестовики и камни без знаков^{171}. Для данного рассказа о балтийских, славянских и финских священных камнях я предлагаю дополнить обобщенную классификацию:

1. Мифологические камни без следов обработки («мифологические» — термин, предложенный П. Тарасенкой). В. Вайткявичус разделяет их на: камни, «упавшие с неба», камни — кряучяй, камни — заколдованные люди, Мокасы и Лаумю камни.

2. Камни-следовики («следовики» — термин, предложенный С. Н. Ильиным): антропоморфные — со следами людей и зооморфные — со следами животных и птиц.

3. Камни-чашечники, с выемками-чашами разного диаметра и глубины. Чашечники можно разделить на подгруппы по величине и форме чашек:

3.1. Камни-перстовики с маленькими неглубокими ямочками диаметром 1–3 см и глубиной до 1 см. Ямочки выглядят как вдавленные пальцем — перстом углубления. На камне их бывает до ста. Эти довольно редкие камни предлагаю называть перстовиками;

3.2. Камни — луночные, с лунками. Лунки, как бы вдавленные пяткой, диаметром 4–8 см и глубиной 0,5–2 см;

3.3.Жертвенники; аукштайтийские и жямайтийские, камни с маленькими «колодцами»;

3.4. Камни — с «тарелками» диаметром от 20 до 40 см и глубиной 3–5 см.

4. «Божий скарб»: каменные троны, столы, кровати, камни со ступеньками, канавками.

5. Культовые сооружения из валунов: ряды камней, дольмены, сейды, пригоризонтальные обсерватории.

6. Каменные антропоморфные идолы.

7. Межевые камни. Камни с письменами, рунами, знаками.

Датировка священных камней затруднена не только отсутствием или скудностью культурного слоя у самого камня, скромными археологическими находками, но и продолжительностью традиции выбивания знаков, следов на камнях от неолита по сей день. Продолжительность культа камней до наших дней делает их почти современными, обыденными. Чтобы отнести ту или иную группу священных камней к определенной исторической эпохе или культуре надо использовать косвенные данные мифологии, лингвистики, геологии, самые разные исторические источники. Иногда датировку облегчает характерный знак на камне.

1. Мифологические камни

Мифологические камни — часто это священные валуны разных форм со своими сказаниями и легендами, восходящими к самым удаленным временам, и сохраняющими — в сказочной форме — исторические и сакральные сведения до наших дней. Иногда известно только имя камня, но и оно может немало сказать. Например, Вяльнио кальве («Кузница Черта»), Пагоню Девайтис («Бог Язычников»), Кишкио Бажничя («Костел Зайца»), Гайдялис («Петушок») и др.

Свидетельства об особом значении почитания камней в Литве известны из сообщений иезуитов XVI–XVII вв. Люди разговаривали с камнями. «Камни тоже имели душу и росли. Но теперь они уже не растут, и без душ»^{172}.

Сохранился рассказ ксендза Вильгельма Мартиния (1704 г.), описывающего обряд у священного камня.

«На Жямайтийской стороне разросся дуб, и в пяти шагах от него лежал весьма большой камень. Недалеко от камня была воткнута длинная жердь не менее 8 сажень с большой охапкой злаков и трав, а на камне растянута козлиная шкура. У камня, на котором был ковш, наполненный какой-то жидкостью, стоял старый мужчина. Вскоре подошла пожилая красиво одетая женщина с большим кувшином. Старый мужчина взял кувшин, отлил немножко в ковш и стал молиться. Когда кончилась молитва, молодежь, твердо взявшись за руки, стали танцевать вокруг дуба и жерди. Их танец окончился, когда жрец (Waidelut) продолжил молитву, держа чашу в руке. Окончив молитву, он выпил чашу до дна и прикоснулся к жерди. Тогда к ней сбежались все собравшиеся, вырвали жердь из земли и тыкали ею охапку злаков и трав. Козью шкуру взял жрец за свою работу, а злаки очень бережно раздал собравшимся. Потом все сели вокруг дуба и камня, говорил жрец. Все сидели, опустив головы. Они благодарили своего бога, дающего им пищу, напитки и кров. Потом стали есть и пить и это длилось до третьего дня»^{173}.

В другом сообщении 1723 г. говорится:

«Каждое первое воскресение, при молодой луне, у камня, почитаемого и считаемого божеством, со всех сторон собиралось много народу, которые приносили жертвы святому камню». Дзуки в краю Гервечяй почитают свой святой камень по сей день и говорят: «Всегда, если хотите быть счастливым, чтобы была удачной поездка, его надо очень уважать. Когда мимо идешь, надо поцеловать»

(Й. Тринкунас, 2000).

Нельзя было камень заваливать землей, «тогда будет тяжелая жизнь. Когда пашешь, а камень в земле, его надо вывалить наверх, тогда хорошо, а копать в землю — плохо»^{174}.

В Литве, в поселке Тришкяй, в саду дома № 22 по ул. Жямайтес лежит огромный валун длиной 4,2 м и шириной 3,1 м, возвышаясь над землей на 1,5 м. На нем нет ни ямочек, ни знаков. С восточной стороны валуна-великана, прижавшись к его боку, лежат, еще три небольших камня. Во время войны советские солдаты пытались сдвинуть камень танком, но тщетно. Камень, обросший мхом, спит спокойно под яблонями и сегодня. Возможно, на этом месте было некогда древнее балтское капище; это отчасти подтверждает найденный в соседнем огороде аукштайтийский жертвенник, кусочки керамики и сохранившаяся легенда.

Согласно легенде, именно здесь находился первый костел Тришкяй. На месте, где сегодня лежит камень, был вход в костел, построенный на средства одного дворянина. Но там часто показывались «нечистые», «существа в белом». Этот дворянин и священник решили перестроить костел на другом месте. Но и в новом костеле опять всех пугали некрещеные души. Наконец, было принято решение построить костел в кленовом бору на берегу реки Вирвите. Крепостным было велено вырубить деревья. Но когда они начали рубить, поднялся огромный ветер, и смешалось небо с землею. Когда буря закончилась, оказалось, что костел разрушен и нигде нельзя было найти крест от башни. Несколько недель спустя женщины, собирающие ягоды, нашли крест на берегу ручейка Тришки в большой дубраве. Дворянин обрадовался и понял, что сам бог обозначил место для костела. Было приказано построить на этом месте костел со старым башенным крестом. А у камня-великана привидения встречаются и по сей день: люди видели здесь призраков, одетых в белое, а иногда эти призраки процессией ходят вокруг бывшего костела^{175}. Интересно, что легенда соответствует исторической действительности: Тришкяйский костел существует и поныне в окружении нескольких языческих культовых сооружений. Это упомянутый в легенде большой камень и аукштайтийский жертвенник на улице Жямайтес; группа камней у моста со столовидным камнем-перстовиком; группа камней в деревне Шаркалне с рядом ориентированных камней, камнем-креслом и камнем-столом и два луночных камня Павирвичио^{176}.

Красивая группа мифологических камней есть у городища Ужпаляй. Легенда рассказывает, что на горе долгое время лежала золотая лодка, в которой любили сидеть две Лаумес. Но однажды напали разбойники, отогнали их и скатили лодку с горы. Рассердившись, Лаумес превратили разбойников и золотую лодку в камни, которые лежат у подножия горы и по сей день.

У балтов считались священными родники, вытекающие «навстречу Солнцу». Неподалеку от упомянутого городища в лесу находится алка Крокулес со знаменитым священным источником и священным камнем. Рядом в протекающей реке Швентои тоже лежат плоские Лаумиу камни. По легендам на таких камнях Лаумес стирали свою одежду.

В районе Скуодо, на левом берегу Бартувы, южнее дороги Дварвечяй — Мачюкай лежит Лаумес камень размером 180×190×40 см. Верхняя плоская грань камня посередине треснула. На южной плоскости есть углубленная вытертая впадина. В нее можно сесть, удобно вставив пятку в углубление 9×10×3 cм на боку камня, а правую руку положив в другую чашу 26×9 см. Посередине камня находятся два растянутых следа. О происхождении этих следов рассказывают, что мимо камня бежала когда-то Лауме с дочерьми, вскочили они на камень и оставили свои следы^{177}.

В Литве зарегистрированы 44 Лаумиу камня и 2 Лаумиу стола; один в Зарасайском районе у городища Возгелю и другой в Утянском районе у городища деревни Нолену.

Лаумес — божества каменного века, один из образов Великой Богини. Это прекрасные девы в золотых одеждах, но под одеждами — птичье тело. Лаумес оберегают межи, наказывают лентяев, помогают сиротам, они управляют погодой, заботятся о коровах, очень красиво поют. Но они бывают и злыми: у нерадивой и неряшливой матери могут украсть ребенка. Живут Лаумес у рек, в банях, поэтому считается, что для них в бане надо оставлять мыло и веник^{178}.

Лаумес боятся железа. Такое отношение к железу связанно с тем, что оно впервые появилось в Европе не в высокоразвитых цивилизациях, а пришло от полукочевых и горных племен, стоящих на более низком уровне развития социальной организации и культуры. Набеги этих племен, вооруженных железным оружием, должны были ассоциироваться с карой злобных, враждебных сил. Отношение к железу в начале его распространения могло быть сугубо отрицательным. У этрусков, например, существовало табу (запрет) на использование железа в проведении всех магических и жреческих операций. В средневековой Европе существовало поверье, что с помощью «честного железа» можно уничтожить или напугать нечисть — бывших богов и демонов.

В сказках Лаумес бывают с куриными ногами. Птичьи следы богини найдены в Швеции, Карелии, Литве, на Кавказе. Трехпалое божество высечено на гранитном берегу Белого моря, ее образ встречается в «Калевале», когда Вайнемуйнен спускается в мрачное царство Маналы.

2. Камни со следами

Священные камни с углублениями, похожими на следы животных и людей, называются «следовиками». Иногда трудно определить который именно скульптор — природа или человек — так интересно украсил скромные камни. Естественные следы на камнях — это, чаще всего, выветренные ксенолиты — вкрапления более мягкого и темного минерала в основной породе^{179}.

Начало традиции выбивать следы божеств на камнях можно отнести к неолитической эпохе. У Белого моря в низовьях реки Выг, у водопада Шойрукша, лежит остров Бесовы следки. На отлогих скалах острова сплошной полосой выбито 300 наскальных изображений. Рисунки относят к концу III — началу II тыс. до н. э. Это олени и лоси, тюлени и рыбы, лодки с людьми и лодки без людей, медведи и лисицы, сценки загона животных и охоты на них, а также человеческие следы, один за другим пересекающие всю площадь «картинной галереи». Приводят следы к тяжелой крупной фигуре человека, изображенного в профиль и обращенного вправо. Огромная рука с растопыренными пальцами вытянута вперед, непропорционально большая ступня в виде следа босой ноги. Древнее божество «повелитель зверей», оставляя следы, подтверждал, что все животные, оказавшиеся рядом с его следом, становятся подвластными этому следу и подвластны самому божеству^{180}. Можно предположить, что следы ног и рук «повелителя» там, где не было скал, выбивались на валунах. Надо отметить, что принадлежность следов на камнях, с течением времени и сменой религиозных представлений, менялась, переходила от одних божеств к другим.

С каменного века следы на камнях имели магический смысл. След связан невидимыми нитями с оставившим его божеством. След медведя означал целого медведя; часть воспринималось за целое. Над таким следом совершались магические действия, чтобы обеспечить удачу в охоте^{181}.

След наиболее частый знак на камнях в балтийском ареале. Возможно это продолжение индоевропейской традиции. Главными атрибутами бога Вишну были жезл и след. Сделав три шага, Вишну вырос из младенца в великана, создал трехмерный мир и раскрутил Колесо года — «Калварат». В 1907 году в Варшаве издана книга Максимилиана Баруха «Божьи стопки» в которой описаны следовики не только Галицыи, Волыни, Белоруссии, Литвы, но и со всего мира^{182}. На далеком острове Цейлон, на вершине горы Адама выбит в скале огромный след правой ноги Вишну.

Следовики обычно имеют один или несколько зооморфных или антропоморфных следов. Так, например отпечаток руки, ступни, 10 следов козы и 2 следа коня выбиты на одном из камней в деревне Куршу в районе Варены (южная Литва). Интересно, что эти следы соответствуют главным персонажам литовской сказки «Освободитель Солнца»: следы волшебного коня, на котором герой уносит освобожденное Солнце, и Великана (Велеса), который гонится за ним на трехглазом козле («натоптавшем» на камне больше всех).

Вот еще один пример литовского камня-следовика. В городе Шяуляй, в саду дома № 4 по улице Кално лежат два святых камня: это аукштайтийский жертвенник, перевезенный из Поцюнеляй Радвилишского района, и плоский продолговатый камень с «кровавым» детским следом, в котором скапливающаяся вода становится красной. Воду красят жилки оксида железа, которых много на краях следа. Нет сомнения, что такая «кровавая» вода возбуждала воображение и могла применяться в колдовстве, «лечении» и т. д.

Традиция выбивания следов, видимо, дожила до XIX в. А. К. Киркор в 1882 г. писал:

«В Литве и на Жмуди до сих пор сохранился обычай… по ручьям и небольшим речкам класть камни с иссеченными на них изображениями стопы, подковы, земледельческого орудия, меча и т. п.»^{183}.

В Литве следовики составляют основную группу священных камней. П. Тарасенка насчитал их 150^{184}. Можно смело говорить о том, что следовиков сохранилось гораздо больше забытых, ненайденных. Они лежат в отдаленных, покинутых местах, в болотах.

В Латвии тоже много следовиков и большинство из них называется Велнапеда акменс. Литовский бог Велинас (Вяльняс) соответствует латышскому Велс.

В Эстонии известно лишь несколько следовиков на фоне тысячи «финских» камней с ямочками и лунками.

В Белоруссии на северных низинах описано около ста следовиков. В 1928 г. их изучал М. Мелешка, которому принадлежит статья «Камень в верованиях и сказаниях белоруссов». Самым распространенным знаком на камнях является человеческий след. Есть редкий след лебедя на «Лебедином камне» в деревне Луково Малорицкого района. В России и Белоруссии, где «греческая вера» начала внедряться существенно раньше, чем «польская вера» в Литве, следы на камнях по большей части связывают уже с христианскими персонажами. Часто это следы Бога, черта, Божьей Матери и святых.

Следовики чаще, чем другие категории священных камней, сопровождаются рассказами и легендами. Почти половина всех следов на камнях в Литве связана легендами с Вяльнясом (Чертом). В литовском языке слова: Вяльняс (Черт) — Велинас (сравн. слав. Велес), Велинес (ноябрь — месяц духов), велионис («покойник»), веяс («ветер»), велява («знамя»), объединяет одна основа веле — «дух», «душа». Вяльняс-Велинас был невидимым проводником душ в Анапилис (потусторонний мир).

Следы черта на камнях в абсолютном большинстве случаев человеческие, только иногда больших размеров; они являются знаком незримого присутствия Вяльняса. Известен только один случай (в деревне Молену, Посвалского района) когда на камне Вяльняса выбит след копыта. Церковь столетиями пыталась придать Велинасу черты злого духа. Но, даже утратив благородный образ, и из Велинаса превратившись в Вяльняса (Черта), он остался в Литве своим, веселым и популярным мифическим персонажем; противником Пяркунаса, строителем мостов и замков, незадачливым разрушителем костелов — храмов конкурирующей религии.

Христиане, «обезвреживая» священные камни, бывшие языческие культовые объекты, «изгоняли» Вяльняса и ставили на камнях отметку — крест. Можно сказать, что это старая традиция, потому что Вяльнясу не везло еще в языческие времена. Вяльняс хромой, его ранил молнией Перкунас, когда за ним гонялся, за то, что Вяльняс его жену соблазнил, дочь похитил, долгов не вернул, любил дразнить богов, обижал «козликов Перкунаса» (птичка козодой).

Вяльняс вообще вел себя не прилично: любил прятаться под женскими юбками, иногда по ошибке залезал под сутану ксендза. Потому народная мудрость на всякий случай предупреждает, что «во время грозы, встретив священника, надо держать в кармане фигу»^{185}. Прятался Вяльняс в дымоходе, под ульями, но чаще всего он любил сидеть под камнями. Древние жрецы, стараясь помочь Перкунасу достать Вяльняса, видимо, тоже били по камню — выгоняли его. А христиане продолжили «воспитательную работу» против Вяльняса, забыв, что их сатана вообще-то прячется не под камнями, а в злых сердцах.

В России первым стал изучать святые камни декабрист и поэт Ф. И. Глинка. Будучи сослан в свое имение Кузнецово-Бежецо, он собрал и описал уникальную коллекцию камней со знаками. Особенно интересны были камень «Степан» с надписью и черный камень с выбитой полосой, опоясывающей весь камень, следом сапога на одного конце камня и знаком в виде узла — на другом. Увы, коллекция камней Ф. И. Глинки, перевезенная в Тверь, после войны пропала.

Компактная группа следовиков найдена у Каргаполя в Архангельской области. На камнях выбиты руки, ступни; а на Зажигинском камне — сиденье. Камни находятся рядом с карстовой впадиной, называемой Велесовым полем. Полагают, что культ священных камней в этих заселенных финскими охотниками и рыбаками лесах, оживили пришедшие сюда в XII–XIV вв. новгородцы.

Знаменитый краевед С. Н. Ильин из города Шуя нашел и описал много святых камней, в том числе — 25 на берегах озера Селигер, из которых — 11 следовики. Найденный им следовик «Божья ножка» хранится в краеведческом музее Твери. По мнению С. Н. Ильина, следовики обозначали границы племенных земель.

В Псковской области археолог А. А. Алескандров обнаружил 42 следовика. По его мнению, следовики — это остатки архаичного культа Вяльняса/Велеса. Древние мифические представления и характер обрядов указывают на связь культовых камней с божеством подземного мира мертвых Велесом или балтийским Веленом (Вяльнясом). Вяльняс прячется от стрел Перкунаса под камнем. Вход во дворец Вяльняса завален огромным камнем. Сам Вяльняс, одевшись как немец и прихрамывая, иногда гуляет около камня. В русской сказке хозяин-неудачник попросил черта о помощи с урожаем, и тот пригласил его в гости к камню на меже^{186}.

В Ленинградской области историк А. В. Курбатов насчитал 21 следовик. Интересно то, что рядом с пятью следовиками есть целебные источники, а рядом с десятью находятся православные часовни. Следы связываются с христианскими персонажами, но в сюжетах легенд можно узреть языческие мотивы. А. В. Курбатов определил, что камни-следовики Ленинградской и соседних (Псковской и Тверской) областей тяготеют к ареалам археологических памятников конца X — начала XI в. н. э., которые связываются некоторыми исследователями с носителями локальных археологических культур славянского (или балтославянского) мира^{187}. Вместе с тем вполне вероятно, что традиция выбивания следов на камнях является существенно более древней, а в некоторых случаях, когда следовики представляются родовыми тотемами или «инструментами» охотничьей магии, они могут оказаться и памятниками эпохи неолита.

На мой взгляд, к следовикам можно отнести и большой плоский камень, лежащий на краю леса рядом с геодезическим знаком, в 1 км от деревни Голяково Сходненского района Московской области. Камень показал знаток скандинавского наследия А. Фиофилактов. В названии деревни Голяково («Голиково» с 1900 г.) можно усмотреть балтский этноним — имя жившего в бассейне реки Москвы до XIII в. н. э. балтского племени галиндов (рус. голядь)^{188}. Е. М. Поспелов пишет, что территория Московской области дольше многих других находилась в сфере балтоязычного населения. Гидронимия балтского происхождения распространена по всей территории Московской области, причем на юго-западе она наиболее поздняя, оставленная именно голядью^{189}. Финно-угорская же гидронимия выявлена лишь на северо-востоке, где финно-угорские племена ассимилировали более раннее балтское население.

Камень у деревни Голяково в 1984 году исследовали В. Костирко, А. Левин и И. Маланин. Камень похож на огромную кровать; он выступает над землей до 1 метра, имеет длину 4,2 м и ширину 2,6 м. С южной стороны на боку камня есть углубление, напоминающее ступню, длиной 15 см, шириной 8 см и глубиной 1,5 см. На плоской поверхности камня находится несколько неглубоких чаш, как бы вдавленных спавшими, диаметром 7, 8, 13, 15, 23 и 24 см и глубиной до 2 см. С северной стороны на камне выбиты две ступеньки.

Камни со ступеньками найдены и в Литве. Например, в районе Плунгес, у деревни Шашайчяй, лежит огромный камень Дево сталас («Стол Бога») длиной 6,2, шириной 3,8 и высотой 2,15 м. С западной стороны в камне выбиты 4 ступени, а на его пирамидальной верхушке построена деревянная часовенка. В 30 м к югу на лугу лежит узкий плоский камень длиной 1,5 м, который называют Галастувас («Точило»). Рядом дремлет на холмах лес Дево креслас («Божье кресло»).

Характерным для камней со ступеньками являются богатое мифологическое сопровождение. Так, например, в районе Акмене, в лесничестве Векшню лежит «Черный камень», который называют также «Камнем любви». На южной стороне выбиты две ступеньки длиной чуть менее метра. Говорят, что ночью камень раскрывается, из него выходят девушки и всю ночь танцуют у камня. Другая легенда гласит, что при заходе солнца на камне сидят Лаумес и прядут пряжу. Если человек, идя от камня, повернется и увидит Лаумес, то он превратится в сосну…

3. «Чашечные» камни

С незапамятных времен люди изображали различные знаки и оставляли «отметины» на скалах и камнях. С течением времени их значение могло переосмысливаться^{190}; позднее смысл связанных с камнями символов забывался, но их продолжали изображать, поскольку они были освящены традицией. Такие камни были и остаются священными, и знаки на них обладают религиозным значением как связанные с иной реальностью^{191}.

Возможно, древнейшей «отметиной» на камне является простейшее углубление — чашка. Именно о таких «чашечных» камнях пойдет речь в этом разделе.

Камни-перстовики

Можно предположить, что ямочки — самые простые и ранние знаки на камнях, в разные века имели разное значение, но они всегда были указанием святости камня.

Как показывают археологические исследования, ареал распространения таких камней с небольшими, словно бы пальцем выдавленными ямочками (отсюда — название «перстовик») связан с памятниками позднего железного века, ассоциирующимися с финно-угорским населением. В Северной Европе этот ареал охватывает Финляндию и Эстонию, где среди огромного количества (около полутора тысяч) священных камней абсолютно доминируют камни-чашечники^{192}. В областях северо-запада России^{193}, в Белоруссии, Латвии и Литве такие валуны единичны. Там доминируют следовики.

Всего в Литве перстовиков с маленькими ямочками найдено около 8, в Латвии — 6, в Белоруссии — около 10 и в России — 8^{194}.

В древности камень считался переходной точкой между подземным миром ушедших и наземным миром людей. Нередко полагалось, что можно было выбить на камне ямочку-дырочку в иной мир и пообщаться с ушедшими родными, соседями. Так, в Пелесе записан рассказ М. Круопене о том, как уже в наше время выбивались ямочки на камне-тотеме: «На горе Грунтас есть такой камень, на котором выбито около ста ямочек. Каждый человек выбивал себе отдельную ямочку и через нее обращался к умершему здесь пастуху Антанелису».

На сакральность перстовиков указывает и их вторичное культовое применение. Например, плоский камень-перстовик поставлен как ступенька у каплицы в деревне Йеджиотай в Литве; из другого перстовика сделан типичный аукштайтийский жертвенник, характерный для языческой Литвы времен Гедимина и хранящийся сейчас в каменном саду г-на Стапулениса в городе Пасвалис; два перстовика на кладбище староверов в Калужском бору (Россия) использованы как надгробные камни.

А. А. Панченко приводит любопытное свидетельство о средневековых каменных крестах в Печорском районе Псковской области с искусственными выемками на вершине. Подобные выемки на каменных крестах известны в Чехии, Моравии. В Германии такие углубления есть на стенах церквей. В Северной Осетии, селе Заманкул И. Д. Маланин видел крест «Зылын-цырт» с углублениями якобы «от попадания пуль». Ямочки выбиты даже на половецких каменных бабах.

Вот несколько примеров литовских камней-перстовиков.

В Шяуляй такой камень, с четкими маленькими ямочками, лежал на северо-восточной стороне перекрестка улиц Прамонес и Сербенту. Это был темно-серый валун, размером 120×70×40 см. На его спине и боках было выбито около 80 неглубоких углублений диаметром 1,5–2 см. На этом месте до расширения новостроек города было болото. Это все, что удалось узнать. Теперь на месте, где лежал священный камень, обустроена стоянка автомобилей, а камень в 1997 г. пропал, осталась только его фотография.

В Жямайтии, в поселке Тришкяй, на правом берегу реки Вирвите, рядом с новым мостом били три родника, один из которых сегодня уже завален. Рядом с родниками в окружении шести более маленьких камней лежит валун-перстовик размером 100 х 70 х 50 см. На его плоской верхушке выбито около сорока ямочек диаметром до 2 см и глубиной до 0,5 см. Расположение окружающих камней на этом капище напоминает знаменитые системы камней у литовских городищ Имбаре и Пурмаляй^{195}.

Р. Матулис упоминает еще два камня-перстовика; первый хранится в Кедайняйском районе в поселке Паберже. Здесь, в выстроенном вдоль стены костела ряду аукштайтийских жертвенников лежит осколок разбитого перстовика, на боку которого много ямочек диаметром до 1 см и глубиной 0,5 см. Второй камень находится в районе Пакруойо в деревне Паежерю. На его поверхности выбито около полусотни ямочек диаметром 2–6 см и глубиной 1–3 см^{196}.

Интересно отметить, что в выбитые на камне маленькие ямочки как раз по диаметру подходят хлебцы, называемые шлижикай или кучукай, которые в Литве пекут один раз в году — на праздник зимнего солнцеворота, Кучиос, 24 декабря. На эту любопытную деталь указал этнограф Й. Тринкунас. Возможно, шлижикай некогда приносили в жертву и клали в углубление на камне.

Как уже упоминалось, известны камни-перстовики и в России и Белоруссии. В белорусском городе Брест на территории базы «Вторчермета» создан каменный сад из красивых валунов. Рядом с механическими мастерскими в окружении трех камней лежит светло-серый гранитный валун размером 120×60×50 см. Нижняя его часть украшена рядами маленьких ямочек (всего их 26) диаметром от 1 до 2 см. Камень явно перевернут и поставлен «на спину», так как он сверху темнее и еще видна не смытая дождями земля. Возможно, ямочки есть и под камнем.

Э. А. Левков нашел похожий камень-перстовик у Слонима. Также в Гродненской области есть камень «Чертовы дучки». Легенда говорит об этом камне, что собравшиеся в полночь черти катали мелкие камешки по ямочкам на большом камне^{197}. И в Литве на камнях любит сидеть Вяльняс, хозяин подземного мира «грешных» душ, и играть в «бобу» или «чижика»^{198}. Возможно, эти легенды представляют собой отголоски некоего языческого ритуала или ритуальной игры, совершаемой на камне.

В России к камням-перстовикам можно отнести, например, ступенчатый камень «Медведица» в Поозерье Новгородской области. На нем находятся восемь ямочек, расположенных компактно и вместе напоминающих созвездие Большой Медведицы^{199}. Еще один крупный валун-перстовик с ямочками-дырочками разного диаметра и канавками найден В. А. Буровым в Фировском районе Тверской области^{200}.

В Москве, в новом районе Строгино на Таллиннской улице примерно в 600 м от Москвы-реки лежит большой гранитный валун размером 135×100×62 см. На его «спине» проведено несколько линий. Камень не сразу открыл свои секреты. Мы увидели фигуру человека на Строгинском камне, только изучив фотографии. Вся видимая поверхность камня покрыта небольшими ямочками диаметром 1,5–2 см, глубиной 3–5 мм. С первого взгляда кажется, что ямочки рассыпаны хаотично, но при более внимательном рассмотрении видны «бусы», линейные, треугольные, круглые композиции из ямочек, общее число которых — около сотни. Композиционно ямочки расположены группами по 5-15 штук. Желая выяснить, не являются ли ямочки выветренными вкраплениями более мягкой породы, мы обратились в Институт геологии. Была проведена минералогическая экспертиза, в заключение которой говорится: «закономерное расположение ямочек, их морфология, размер, значительно превышающий средний размер зерен минералов, слагающих породу, позволяет сделать вывод об их искусственном происхождении. Возникновение данных углублений не могло быть связано с деятельностью ледника, перемещавшего валун во время оледенения, или с действием других факторов выветривания». Возможно, этот камень-перстовик был тотемом для людей, некогда живших на находящейся рядом Щукинской неолитической стоянке^{201}.

Еще один камень-перстовик нам с Виталием Казаковым удалось найти в Мосальском районе Калужской области, богатом балтскими археологическими памятниками. Здесь, на изгибе реки Угры, между ее притоками Рессой и Куновой, на левом берегу Угры, сохранились 6 курганных могильников, 4 селища и балтийское городище Мокрово раннего железного века^{202}. (К слову, совсем неподалеку, всего в 10 км, находится знаменитое Мощинское городище, давшее имя балтской археологической культуре V–VII вв. н. э.) Рядом с городищем, перед устьем речки Ремеж, в 10 м от кромки воды лежит вросший в землю плоский ступенчатый камень. Вокруг него обильно рассыпаны кремниевые осколки. Первая ступенька камня расположена на уровне земли, вторая поднимается на 12 см над землей. Камень имеет длину 110 см, ширину — 68 см (ширина нижней ступеньки — 15 см, верхней — 53 см). На верхней ступеньке — около 50 неглубоких ямочек, как бы вдавленных пальцем, на нижней — около 10 ямочек. Они сильно выветрены, но видны при восходе Солнца.

Луночные камни

Луночные камни составляет другую группу священных камней, отличающуюся по своей функции и форме углублений. Луночки (лит. каушэляй) находятся только на горизонтальной поверхности камня (у нетронутых камней); возможно, некогда они являлись подставками для мелкой ритуальной посуды или же сами выполняли роль маленьких сосудиков-ковшиков, в которые помещали жидкие или сыпучие пожертвования или такие жертвы как яйца.

Два луночных камня лежат в Литве у дороги Тришкяй — Киршяй в Тяльшяйском районе в деревне Павирвиче, в 300 м от реки Вирвите. К сожалению, камни сдвинуты со своих прежних мест ближе к дороге. Первый камень, гранитный валун 2,5×2,3×1,2 м с двумя десятками лунок на плоской верхушке. Второй камень лежит в 100 м от первого, это черный гранитный валун 1,7×1×0,7 м, расколотый пополам. На его верхней части — 7 лунок диаметром 3,7 см и глубиной 1 см. В нижней части камня — еще 3 лунки.

Всего в Литве известно 32 луночных камня, датируемых VII в. до н. э. — IV в. н. э. и связанных с западной культурой балтских курганов^{203}. В целом же ареал распространения камней с лунками гораздо шире. Много их найдено в Эстонии, Финляндии и на западе России. Думаю, что традиция культового применения камней с лунками в то же время существовала и у финских народов.

«В старину, когда камни еще были мягкими, на них чертята любили устраивать свадьбы и пятками вдавили камни, от чего образовались лунки». Такую красивую легенду о происхождении лунок на камнях приводит в своей книге «Следы на камне» П. Тарасенка, первым профессионально изучавший и систематизировавший святые камни в Литве^{204}.

В России самый, возможно, известный луночный камень находится в Москве, в Музее-заповеднике «Коломенское», во Власиевом овраге. Этот почитаемый и в наши дни камень, который называют «Девий камень», показал мне историк А. Чигрин. Женщина, желающая счастливо забеременеть или подлечиться, должна просто посидеть на этом теплом камне и оставить в его лунке жертву: свечку, цветок, конфетку, монетку. В 20 метрах от Девьего камня лежит Конь-камень, также с несколькими лунками^{205}.

Связь священных камней с плодовитостью, с урожаем прослеживается на очень большой территории. В Литве женщина, желающая иметь ребенка, оставляла на ночь на священном камне свою нижнюю рубашку. Это глубокая память с тех времен, когда камень был Мокасом — «умеющим», который помогал женщине забеременеть, облегчал роды, учил, «как делать детей»^{206}. В Литве известно несколько камней с именем Мокас. К слову, вполне возможна семантическая связь между именем славянской богини Мокошь и именем Мокас.

…Напротив Калуги на другом берегу Оки зеленой стеной стоит Калужский бор^{207}. В Калужском бору, среди корабельных сосен, на месте более старых (раннесредневековых) погребений с XVII в. Старообрядцы-раскольники устроили тайное кладбище. Кладбище занимает площадь около 300 м², заросшую лесом. На большинстве могил у изголовья есть памятники — валуны средних параметров без надписей и без следов обработки. Могилы, увы, разорены, камни часто сдвинуты. Среди разноцветных надгробных камней есть два черных камня с лунками и маленькими ямочками.

Первый камень, выступающий над землей на 10 см, имеет округлую форму и диаметр чуть менее метра. На его плоской поверхности высверлены 4 лунки и 26 перстовых ямочек диаметром до 2 см. Второй камень — продолговатый, выступает из земли на 15 см, длина его — 58 см, а ширина в одном конце 45 см, в другом — 20 см. На поверхности камня 5 лунок и 15 неглубоких ямочек диаметром от 2 до 5 см. Очевидно, что камни привезены, потому что больше камней в бору не встречается. Камни с лунками могли перевезти с забытого древнего капища, которое, возможно, находилось в Калужском бору на Заячьей горке.

В той же Калужской области, в 3 км к востоку от Сосенска, на территории национального парка Угры находится Чертовое городище, хорошо укрепленное городище балтов I–V вв. н. э., окаймленное речкой Любушей. Некогда на Чертовом городище находилось древнейшее культовое сооружение со святыми камнями, остатки которого сохранились. В IX–X вв. на городище поселились славяне вятичи^{208}.

Археологи предполагают, что трапециевидный камень с ямочками, лежащий на северо-восточной вершине городища, являлся культовым камнем^{209}. Камень выступает над поверхностью земли на 5-20 см, его размеры 67×115×105 см. На камне около 20 ямочек природного происхождения, диаметром 2–4 см и глубиной до 20 см. Эти ямочки-дырочки могли служить тем же культовым целям, как и искусственно выбитые ямочки на перстовиках и луночных камнях. Вокруг лежат еще несколько более мелких камней с такими же натуральными дырочками.

В восточной части Чертового городища находится еще один удивительный вросший в землю камень с тремя глубокими «чашками», соединенными друг с другом проточной канавкой и представляющими собой каскад, где могла накапливаться и стекать вода. Похожий камень с каскадом из чашек нашел А. В. Платов в Тульской области на Куликовом поле^{210}.

На вершине Чертового городища в нескольких метрах на запад от трапециевидного камня лежит другой огромный камень с «колодцем» (фото 6, 7). Эта выемка представляет собой неправильный шестигранник с шириной стенок от 15 до 25 см; глубина «колодца» около 40 см. В нем все время находится вода.

Сохранились рассказы людей о том, что под горой находилось вырытое в песчанике языческое святилище. Рассказывают, что до 60-х г. можно было спуститься по каменной лестнице в зал под горой, где у стен полукругом стояли каменные скамейки, а в центре зала — каменный стол. На стенах были отпечатки рук, свастики и непонятные письмена. Святилище и вход в подземелье, по рассказам, взорвали военные^{211}. На западном склоне городища есть небольшой грот, который мог послужить причиной возникновения рассказов о подземном святилище.

В Литве существует удивительно похожая легенда о городище Вадагю. На горе стояла богатая усадьба и замок, но потом они пропали. Каждую ночь из горы слышно было пение петуха, а когда петух замолкал — плач ребенка. Один человек вез повозку с картошкой и провалился на самое дно горы. Там он увидел большой зал, где в середине стоял стол и находились окаменевшие люди^{212}.

Камень, похожий на «камень с колодцем» Чертова городища, есть в деревне Подол Новгородской области. На нем расположен равносторонний четырехконечный крест и выбито цилиндрическое углубление диаметром 5 см и глубиной 24 см^{213}. Аналогичный «колодец» глубиной 26 см нашел И. Д. Маланин на Синем камне в Истринском районе Московской области^{214}.

Любопытно, что уже само слово «лунка» указывает на связь чашек на камнях с небесным звездным сводом^{215}; русское лунка происходит от имени собственного Луна. На луночных камнях расположение лунок, как и ямочек на перстовиках, иногда напоминает созвездия; такие камни являются своеобразными «звездными картами». Так, изображение Большой Медведицы, в котором каждой звезде созвездия соответствует ямочка, можно видеть на упомянутом выше камне «Медведица» в Поозерье Новгородской области. В Литве на камне Друкшиу лунки располагаются как созвездия Кассиопеи и Андромеды^{216}.

Каменные жертвенники

Каменные жертвенники, широко распространенные в Литве и отчасти в Латвии, использовались для возложения жертв. Надо заметить, что на самом жертвеннике огонь не разводился.

Четко определенный регион распространения, типичные формы и технология обработки аукштайтийских и жямайтийских жертвенников позволяют говорить о сравнительно молодом возрасте этих культовых памятников, связанных с модернизацией балтского язычества. К концу первой трети II тыс. еликое княжество Литовское оставалось единственным языческим государством в Европе^{217}, и вынуждено было централизовывать и унифицировать свою государственную религию.

Археологические находки (бубенчики, битая керамика, кострища) и этнографические сведения позволяют предположить, что около жертвенников проводились языческие ритуалы^{218}. Есть основания предполагать, что модернизация балтской религии возродила культ камней. Любопытно, что возрождение культа камней произошло и у славян в период массовой колонизации Русского Севера не ранее XV в.^{219}.

Известны легендарные жрецы — реформаторы балтской веры: Совий, Швянторагис, заново введший обряд сжигания умерших. Известны и имена верховных жрецов — Лиздейки, Вайдилы, Гинтаутаса. Никто не оспаривает существования Ромувы как религиозного центра балтской веры и титула главы института жрецов — Кривю Кривайтиса. После неудачной попытки короля Миндаугаса крестить Литву в XII веке балтская религия окрепла. В Великом княжестве Литовском, окруженном православными княжествами и христианскими орденами, язычество было государственной религией, объединяющей основные слои тогдашнего общества: воинов и земледельцев^{220}. Характерной чертой балтской веры, как открытой системы, была терпимость. Она позволяла литовцам-язычникам продуктивно сотрудничать и жить вместе с иноверцами, составлявшими часть населения Великого княжества.

Литовский великий князь Йогайла, ставший королем Польши, в 1387 г. крестил Литву и в 1417 г. — Жямайтию. Этим именем литовцы больше не называют своих сыновей. Инквизиция в Литве сожгла тысячи ведьм, хранительниц древней традиции; за жрецами в лесах Литвы польские паны устраивали охоты даже в XVIII в.^{221}. Тем не менее, еще в XIX–XX вв. в литовских деревнях еще жили знахари, лечившие заговорами и травами. Заколов свинью очень популярными были прогнозы по печени об урожае и погоде, совсем как в Древнем Риме.

Жертвенниками были все священные камни, на которых приносились жертвы. Известны и наиболее ранние формы жертвенников. В районе Шилале у городища Пакисио на левом берегу речки Киса лежит жертвенник Кунигишкю, его еще называют «Камнем святого Йонаса». С южной стороны на камне есть углубление 30 х 80 см, напоминающее кресло. Рассказывают, что в старину на нем жгли огонь, жертвовали телят. У камня действительно было найдено много углей и костей животных. В 1971 г. В. Урбонавичус изучил окружение камня и нашел три, один поверх другого, каменных настила, а также три ямы, в которых возжигался огонь. Сохранился документ, в котором написано, что в 1740 г. на суде ведьм Й. Колишка. при допросе признался, что его жена Катрина научилась колдовать именно в Пакисио у ручья^{222}.

В хронике М. Стрийковского сообщается, что в Вильнюсе, на том месте, где сегодня стоит кафедральный костел, великий князь Гедимин поставил богу Пяркунасу кремневый камень, рядом с которым постоянно горел огонь, поддерживаемый дубовыми дровами. Можно предположить, что святой огонь высекали из этого Гедиминова кремня. Возможно, что именно у этого камня в 1329 г. князья Кейстут и Ольгерд поклялись Пяркунасу защитить Литву. На месте, где сегодня стоит костел святого Станислова, стоял другой каменный жертвенник. Там, где стоит костел Петра и Павла, как гласит легенда, в старину был жертвенник богини любви Милды.

Еще в ХIХ в. С. Даукантас писал, что литовцы, выходя косить рожь, «на горке ставили камень для жертвоприношений…».

Слово aukuras («жертвенник») имеет два корня: auka («жертва») и kurti («жечь»). Но, хотя в литовских легендах и говорится, что «в старину на камнях богини Лаумес жгли огонь и себе еду варили», на жертвенниках огонь не разводился. Аукштайтийские и жямайтийские жертвенники скорее выполняли функцию каменного стола с выбитыми на нем чашами для угощений земных и небесных богов. Священный огонь жгли богам подземелья в выложенной камнями яме, рядом с жертвенником. У жертвенников также найдены кострища бытового назначения, где, видимо, готовилась пища для участников обряда.

В ходе развития балтского общества и балтской религии в раннем Средневековье появились определенной формы строго функциональные каменные жертвенники двух типов.

Аукштайтийские жертвенники распространены в восточных и северных районах Литвы. Их найдено около 250^{223}; в музее Румшишкю хранятся 5 аукштайтийских жертвенников, в Пасвалисе краевед А. Стапуленис собрал около 40 аукштайтийских жертвенников, около 10 — в Жеймялисе собрал краевед Й. Шлявас. Директор Краеведческого музея городка Шедува В. Шенаускас в Радвилишкио районе нашел и описал 9 аукштайтийских жертвенников. Небольшие шириной до 0,5 м найдены жертвенники во дворце Веркяй. Шесть жертвенников вмурованы в стены подземелий, один — найден во дворе замка Медининкай. Веркяй был языческим религиозным центром. Здесь в 1414 г. 28 июля умер жрец Гинтаутас, ученик верховного жреца Лиздейко.

Обычно такие жертвенники — это округлые плоские камни, напоминающие жернова с отполированной выемкой. Выемки, высверленные на аукштайтийских жертвенниках, диаметром около 15 см, глубиной около 12 см, бывают разных форм. Чаши на жертвенниках годятся и для жидких, и сыпучих жертв. Р. Матулис предполагает, что чашу высверливали при помощи песка и воды, поворачивая вставленный деревянный столбик^{224}.

Некогда, посещая с отцом родственников, мы нашли пять неизвестных ранее аукштайтийских жертвенников. В городе Пумпянай один, небольшой жертвенник, диаметром 50 см, с выемкой диаметром 7 см, вмурован в лестницу костела. Увы, в 1997 г. при ремонте лестницы его залили бетоном. Второй жертвенник, обколотый с двух сторон, лежит перед аптекой. Его диаметр 65–78 см, толщина камня 5-32 см, диаметр выемки 16 см, глубина выемки 18 см.

У реки Левуо, в деревне Даукнишкиай, в усадьбе г-на К. Кузмы также хранятся два аукштайтийских жертвенника. Один из них, упоминаемый Р. Матулисом в его книге, имеет черный цвет, толщиной 10–35 см; размер верхней части 120×75 см, в ней высверлена конусная чаша диаметром 21 см и глубиной 16 см. Второй, круглый жертвенник, из розового гранита, диаметром 75 см и толщиной 23 см, с чашей глубиной 15 см, нашла г-жа Кузмене на лугу у реки и поставила рядом с черным жертвенником.

Самый западный из найденных аукштайтийских жертвенников найден в поселке Тришкяй у дома № 24 по улице Жямайтес. Г-н Р. Кляманскис сажал яблоню и наткнулся в земле на перевернутый жертвенник диаметром около 70 см и толщиной 25 см с отполированной конусной выемкой диаметром 18 см и глубиной 15 см. Вокруг выемки выбиты нечеткие знаки, напоминающие руны^{225}.

В Паневежском районе в деревне Шяшку в усадьбе г-на П. Кучаса с давних времен хранится жертвенник из розового гранита правильной округлой формы, диаметром 70–80 см, толщиной 25–30 см, с отполированной конусной выемкой диаметром 12 см и глубиной 17 см. Г-н Кучас, вспоминая свое детство, говорил, что его дед что-то перетирал в выемке жертвенника, как в каменной ступе.

В литературе известны и другие рассказы о том, как в каменной чаше жертвенника перетирали табак, мак, семена конопли и льна. Думаю, что это отголосок древнего ритуального действия. По традиции и теперь, в праздник зимнего солнцеворота — Кучиос, в числе девяти ритуальных блюд готовят молоко из мака и перетертую коноплю. Наркотические вещества, конечно, помогали общаться с богами и душами предков, вызывали пророческие сны. Пиво было и есть основным ритуальным напитком, который надо пить весь год, а в праздники — обязательно. Древние пруссы ритуально пили пиво, держа ковш зубами, а испив — бросали ковш через плечо, не касаясь руками. Крестоносцы с завистью писали, что пруссы, с полными ковшами пива, начинали славить своих богов с самого утра…

Возвращаясь к символическому родству аукшайтийских жертвенников и жерновов (зернотерок), нельзя не вспомнить о том, что и в наши дни на городище Стаетишкио в Швенчионайском районе совершается обряд, очевидно имеющий очень древние корни. Раз в году на десятое воскресенье после Пасхи люди по пути в костел Адутишкиса поднимаются на городище и возлагают жертвы — лен, шерсть, монеты — на каменные жернова. Молясь, они просят Бога о здоровье, украшают крест и сами жернова. Видимо, жертвенники и жернова были схожими не только по внешнему виду, но и по своей мифологической функции.

Жямайтийские жертвенники — самые красивые каменные памятники древней балтской религии. Их ставили в святых лесах, дубовых рощах, рядом с речками. С насильственным введением христианства святилища стали тайными, язычники обустраивали их в трудно доступных местах, в лесных чащах, в болотах, через которые к святилищу вели тайные подводные тропы — кулгринды. В центре святилища, под небом, на каменном постаменте стоял жертвенник с широкой и неглубокой чашей. В чаше жертвенника, которая была значительно приподнята над землей, набиралась святая вода.

Жямайтийские жертвенники — это крупные, высотой до 1 м, обтесанные с боков железными долотами камни, напоминающие часть античной колонны. Чаша на жертвеннике обычно бывает выбита одна, цилиндрическая, диаметром 18–57 см, с выпуклой серединой дна и углубленными краями. В некоторых случаях от чаш отведены канавки для стока воды. Про «обтесанные» жертвенные камни Л. А. Юцевичюс писал в журнале «Tygodnik Peterburgski» в 1836 г., что у таких камней бывают Богини и ткут судьбы людей.

Распространены жямайтийские жертвенники на западе Литвы и в Курземе. Их зарегистрировано около 40. По мнению В. Вайткевичюса, распространение жямайтийских жертвенников соответствует территории, на которой проживали курши.

Любопытно, что один такой «обтесанный» жямайтийский жертвенник найден в Псковской области в деревне Гдовск. Выемку на нем называют «следом Богородицы». Фотография жертвенника, сделанная Е. А. Лучиным, опубликована в книге А. А. Панченко^{226}. Возможно, история этого жертвенника такова.

После смерти великого князя Миндовга в 1263 г. найшенальский князь Довмант бежал из Литвы в Псков, где был тепло принят псковичами, женился на внучке великого князя Александра Невского и в 1266 г. был избран псковским князем. В Пскове Довмант выстроил практически непобедимую на то время крепость («Довмантов город») и, защищая псковскую землю, не раз гнал прочь рыцарей Ливонского ордена:

«Слышав же местер^{227} земля Ризския мужество князя Довманта, ополъчився в силе тяжце без Бога, прииде къ граду Пскову в кораблех, и в лодиях, и на конях…

…И Довмант же во множестве ярости мужьства своего, не дождав полков новогородцких, с малою дружиною с мужи псковичи выехав, Божиею помощию изби полки их, самого же местера раниша по лицу».

(Средневековая русская «Повесть» о князе Довманте).

Благодарные псковичи сохранили меч князя Довманта; реликвией мог оказаться и жертвенник, видимо, принесенный теми пятью сотнями язычников-жемайтийцев, что сопровождали его в Псков.

Камни с «тарелками»

Встречаются священные камни с вытертыми широкими «тарелками». На плоской поверхности таких камней находится два-три одинаковых неглубоких углубления около 30 см ширины, похожих на тарелки. Такие камни распространены достаточно широко — от Эстонии до Белоруссии, и, судя по всему, принадлежат одному и тому же времени и одной и той же традиции.

В Латвии известно 6 таких каменей^{228}. Вероятно, к ним можно отнести и камень с широким углублением Лигу Добуакменс, который находится в районе Добиле^{229}.

В Эстонии, в парке города Тарту есть «Жертвенный камень» с двумя тарелками диаметром 26 см и глубиной 5–8 см. Можно предположить, что его оставили предки балтов до прихода в северную Прибалтику финнов.

В соседней Псковской области известен камень «Котловастый» с 11 тарелками^{230}.

Несколько камней с широкими тарелками найдено и в Литве. На камне, который некогда лежал между Качергине и Пипляй, была тарелка диаметром 20–30 см и глубиной 3 см. Найденный недалеко от Друскиникай у реки Версеки священный камень имеет три чаши: 32, 28 и 20 см в диаметре и 1–2 см глубиной; этот камень перевезен в Вильнюс в Музей истории и этнографии. Там же находится еще один камень с широкими чашами — из Шальчиникай. В замке Медининкай тоже есть небольшой камень диаметром 50 см с нечеткой грубо выбитой широкой чашей.

И в Белоруссии есть несколько камней с такими же широкими чашами. Э. А. Левков в своей книге^{231} описал камни Дево Блюдас и камень из капища Рекшатов, которые тоже имеют большое углубление, а также — знаменитый белорусский камень Даждьбог из деревни Кременец Лагойского района. На этом небольшом камне (размером 105×70 см и высотой 35–40 см) есть пять широких плоских «тарелок» диаметром около 20 см и глубиной 5–7 см. Изучив его окружение, археологи обнаружили вымощенную крупными валунами прямоугольную площадку, края которой строго ориентированы на стороны света.

Э. А. Левков описал и обряд вызывания дождя у камня Даждьбога. В засуху к нему в лес ходили из деревни старые девы. Камень сначала мыли молоком, а потом, приподняв жердями от земли, просили дождя. Последний раз таким образом дождь призывали во время засухи 1985 г. К слову, похожий обряд известен и в древнем Риме. За городом в храме Марса хранили lapis manalis («камень предков»), который в засуху римляне тащили в город и свято верили, что он вызовет дождь.

4. «Божий скарб»

К «божьему скарбу» балтийских божеств можно отнести священные камни со следами присутствия божеств — «божьи кресла», «троны», «столы» и «кровати». Они сохранились в Литве, Белоруссии, Латвии, в Псковской области. В сказках тоже встречаются упоминания «божьего скарба»: На такую русскую сказку указывает, например, А. А. Александров^{232}: сел крестьянин отдохнуть на большой камень на обочине дороги, а к нему подскочил черт с криком: «Не смей на моем стуле сидеть!»

Каменные «столы» бывают «Чертовы», «Лаумю», «Божьи»; эти камни похожи на культовые сооружения. В Зарасайском районе, деревне Паиндрес, в 1 км к западу от городища Возгеляй стоял камень Лаумес сталас. Люди по воскресеньям собирались к этому «столу» и веселились там, не забывая оставить жертвы для Лаумес: хлеб, мясо, пиво. Говорили: «То доля Лаумес». Лаумес просили оберегать поля. В районе Шилялесь, у деревни Вайкимену, на поле Ромес стоял камень Вяльнио сталас. Еще в XX в. детям велели класть жертвы на этот камень. В Латвии, в Якабпильском районе стоит камень Вайку акменс («Камень детей»).

Но некоторые камни-столы имеют форму пирамиды; вероятно, на них не клались жертвы, а совершался забытый обряд. В алтайской сказке запечатлен отголосок ритуала, выполняемого на камне. «Когда Дельбиген бил мальчика на широком камне, то мальчик рос в ширину. Когда бил его на длинном камне, мальчик рос в длину. Когда бил его на остром камне, то мальчик рос в высоту. Наконец он вырос до Дельбигена и убил его».

Известны в Литве и три камня-«кровати». Одна из них находится в Старой Ипилте, и две, уже разбитые, — в святилище Бенайчу. Рассказывают, что в них лежали женские божества, Рагана, Лауме или мифические персонажи Пана, Каралене. По легендам, это они и вдавили камни своим телом, когда спали на них^{233}.

5. Валунные сооружения

В Литве, Белоруссии и на западе России, как и в Западной Европе, сохранились малоизученные комплексы из крупных валунов или обработанных камней. Классическим примером мегалитического сооружения может послужить Стоунхендж расположенный на Солсберийской «священной равнине» в юго-западной Англии, в 27 км от каменного кольца Эйвбери и в 25 км от Силбери Хилл — самого большого искусственного кургана в Европе высотой 45 м. Точными исследованиями Джеральда Хокинса установлено, что Стоунхендж — это солнечная и лунная обсерватория, в которой определяется 10 астрономически значимых направлений для Солнца и 14 — для Луны. Ось Стоунхенджа ориентирована на точку восхода Солнца в день летнего солнцестояния. Кольцо из 17 больших обработанных камней с горизонтальными перекладинами, называемых сарсенами, вероятно, восходит к 2100 г. до н. э. Внутри комплекса сохранились остатки еще одного кольца из 19 более мелких «голубых камней», которые в сырую погоду приобретают синеватый оттенок^{234}.

Подковообразная форма расположения трилитов и синих камней в Стоунхендже напоминает расположение крупных валунов на культовом сооружении «Камени», исследованном профессором Э. А. Левковым у озера Яново в Белоруссии^{235}. Ось культового сооружения совпадает с точкой восхода солнца на утро Купалы (летнего солнцестояния) над вершиной горы Волотоука, за Яновым озером.

В Литве, в 3 км к западу от озера Платяляй, у деревни Гилейчяй находится большой холм. С высоты птичьего полета видны пять концентрических овалов, выделенных более темными контурами. Внутренний диаметр имеет 120 м, внешний — 200 м. Расстояние между кольцами около 20 м. Предназначение этих колец и овалов не ясно. Аналогичное сооружение, окруженное кругом из рвов, было обнаружено в Баварии у слияния рек Исар и Данубе. Во время археологических раскопок были выявлены четверо ворот, ориентированных на точки восхода Солнца в летнее и зимнее солнцестояние. Сейчас это место известно как Унтерберг-Кюнзинг. Сооружение датировано серединой V тыс. до н. э. и является палеоастрономическим памятником.

В Тверской области, близ села Козьего, на берегу Красивой Мечи стоит серая глыба — камень высотою около двух метров. Это знаменитый Конь-камень, овеянный легендами и почитаемый окрестными жителями. Конь-камень стоит на пьедестале — трех разрозненных камнях, уходящих в землю. Вокруг Конь-камня выложены подковой малые камни, которая своей разомкнутой частью обращена к горизонту между точками восхода и захода Солнца в дни летнего солнцестояния. В верхней части камня вытеснена треугольная канавка — прорезь указывает на противоположный берег долины, на точку восхода Солнца в день зимнего солнцестояния. Можно предположить, что это азимутальный солнечный календарь.

В Тульской области есть другое мегалитическое сооружение. Между Кимовском и Епифанью находится Белоозерский стоячий камень. Он имеет в высоту два метра, длиной он также около двух метров при ширине в основании 0,7 метра. Он стоит на небольшом возвышении, на краю бывшего болота, в окружении занесенных землей песчаниковых глыб и плит. Камень явно ориентирован по солнцу. Он подвергался многократной обработке. Некогда камни комплекса были шлифованы до блеска и видны в лучах Солнца за много километров.

В Литве тоже известно около 10 стоящих камней-менгиров, их называют стабакуляй. Согласно легендам, такие камни — окаменевшие люди. Стабакуляй связаны с переселением души и являлись могильными камнями. На могильнике Каштауналю VII–VIII вв. стоял камень Каштауналю Стабакуис. Из сообщения священника А. Кашараускаса известно, что в ХIХ в. почитаемые в народе стабакуляй по требованию католической церкви уничтожались. Известны в Литве и имеющие палеоастрономическое значение камни Петрикайчю.

Рядом с усадьбой Пашилю, в деревне Шаркалне, Тяльшайского района на высокой террасе долины реки Вирвите находится культовое сооружение из валунов. В основном обколотом камне выбито сиденье; рядом находится низкий плоский черный камень. В 20 м к северу стоит высокий камень с ровной, как стол, поверхностью. С южной стороны площадку ограняет ряд небольших камней, ориентированных в направлении восток-запад. Место это посещаемо людьми: к нему ведет тропинка, есть скамеечка. Валунное сооружение в Шаркалне не изучено и, возможно, станет археологической сенсацией.

Некоторые ряды камней служили своего рода обсерваториями, предназначенными для определения точек восхода Солнца в летнее и зимнее солнцестояния. Аналогичную функцию могли выполнять камни с выдолбленными в них определенным образом ориентированными желобками. Классическим примером каменной обсерватории является «Перунов камень», найденный и описанный Э. А. Левковым^{236}.

Камень, на ровной поверхности которого выбиты две прямые канавки, лежит, перевернутый на бок, у жертвенной ямы в разрушенном культовом комплексе «Кулю пилале» II в Кретингском районе на северо-западе Литвы^{237}. В Литве известно еще несколько камней с канавками: Пакальнишкю камень в Радвилишском районе с двухметровой канавкой шириной 7 см и глубиной до 11 см, Куртувену камень в Шяуляйском районе с естественной канавкой через весь камень и «Трон Вяльнио» в Кайшядорском районе с пятью лунками диаметром 6-12 см и широкой чашей, от краев которой выбиты три канавки глубиной 10 см и длиной от 65 до 70 см^{238}.

Такими же пригоризонтальными ориентирами или географическими указателями могли быть и в России найденные камни с дырочками, в которые легко можно вставить палочки-указатели: «Сабуровская плита», по форме похожая на расколотый аукштайтийский жертвенник, найденная на Куликовом поле в верховьях Дона; группа камней с естественными дырочками в Чертовом городище Калужской области; камень у деревни Подол Новгородской области; крупный валун — перстовик с ямочками — дырочками разного диаметра и канавками в Фировском районе Тверской области^{239}.

6. Каменные идолы

Со времен язычества остались идолы. В наши дни это грустные деревянные изваяния Деваса — Рупинтоеляй у дорог Литвы. К. Буга собрал более десяти литовских слов (balvonas, stovyla…) со значением idolum, подтверждая то, что литовцам были известны статуи богов. При раскопках археологи нашли антропоморфные скульптуры каменного века в Швянтои, Сарнате, Асавеце (М. Иршенас, 2000). Видимо, большинство идолов были деревянными, недолговечными и до наших времен не сохранились. Т. Нарбутас писал о храме Перкунаса в Вильнюсе, в алтане (галерее) которого стояла деревянная статуя этого бога. Деревянные «болваны», по свидетельству летописей, были поставлены сыну легендарного Палемона — Спере, князю Куковиту и его матери Паяуте, прусским правителям Вайдевуту и Брутену^{240}. В 1578 г. ксендз Бауски требовал, чтобы у крестьян были бы собранны и уничтожены деревянные и каменные божества. Матас Преториус (Matthaus Pratorius, 1635–1707) основательно, с большой любовью и профессиональным знанием, написавший штудию об обычаях и верованиях прусских литовцев, упоминает образы богов Ромувы.

Один каменный прусский идол сохранился в Калининградском краеведческом музее. Это антропоморфное, небольшое (около 40 см высотой), столбовидное, круглоголовое изваяние пока неопределенного прусского божества.

Деревянные идолы, как можно предположить, также были столбовидной формы. На берегу реки Левуо, в деревне Даукнишкю, Паневежского района, в усадьбе г-на К. Кузьмы хранятся два аукштайтийских жертвенника и дубовый коплитстульпис — столб с вырезанными на нем изображениями святых, предположительно работы знаменитого мастера XIX в. Свирскиса. На коплитстульписе изображена святая Агота с буханкой хлеба, охраняющая усадьбу от пожара. Святая Агота — преемственница балтской богини домашнего очага Габии. Очаг соединял семью, огонь был символом неугасимости жизни. Он объединяет богов и предков с их потомками. Балты верили, что многие души живут около очагов. Домашний очаг объединял всех, и живых и мертвых; огнем в очаге была богиня Габия.

Архаичная форма культового столба коплитстульписа, являющегося также символом древа жизни, сохранилась по всей Литве, не вытесненная крестом.

М. Гимбутене пишет, что фрагменты культуры Древней (доиндоевропейской) Европы сохранились в Литве по сей день, в первую очередь, в культе Божьей Матери^{241}. Забытым символом и оберегом Великой Богини является косой крест, частый знак на камнях^{242}. Его также называют знаком огня и знаком удачи. На святилище в деревне Джугиненай Тельшяйского района видны атрибуты Великой Богини: водоем, дерево и иконка Божьей Матери. Еще в начале XX в. на таких швентмэджяй (святых деревьях) вырезался косой крест^{243}. В древних прусских источниках говорится, что когда во время обряда священное дерево спрашивали о чем-нибудь, слышался ответ. К таким деревьям люди несли подарки, вокруг них танцевали и пели.

В Литве Великую Богиню звали Деву Мотина. Ее дочь Лайма, она сидит в золотом кресле и прядет нити наших судеб, дарит счастье или не дарят. Возможно, давним эхом Великой Богини в образе птицы являются птичьи следы, выбитые на камнях. Сестра Лаймы — Гильтине (Смерть).

Преемственность культа Великой Богини просматривается в скульптуре Божьей Матери с ужом, находящейся в Радвилижском районе в имении Бурбишкю, где в фундамент строения вмурован камень со следом Богини^{244}. В парке имения хранится впечатляющий аукштайтийский жертвенник.

О женских идолах существует сообщение историков XIX в. Этнограф Й. Витартас в 1899 г. писал, что в полях деревни Нерушелю неподалеку от Игналины лежал камень, по форме напоминающий женский торс, который чудесным образом помогал бездетным женщинам^{245}. Похожей формы розовый камень 120×140×30 см я видел в груде камней на стройке в г. Паневежис. Знаков на нем не было. Камни были собраны с полей из разных мест.

В. Воланскис в 1845 г. описал каменную скульптуру — идола озера Галпо. Ее правая рука лежала на бедре, а левой она указывала на правую грудь^{246}. П. Дундулене пишет, что Великая Богиня Роженица изображалась стоя, с руками на бедрах^{247}. Маленькие, размером до 14 см, керамические статуэтки «бабы» с прижатыми к животу руками находят на берегу реки Оки. Немало их собрано в Музее архитектуры и быта Калуги. Возможно, это не просто игрушки, а статуэтки культового назначения, копии идола Великой Богини Роженицы.

Каменные идолы найдены как в Литве, так и у наших соседей в Польше, Белоруссии. Иногда археологи находят одни каменные головы. Например, в Белоруссии сейчас найдено около 20 каменных идолов и 10 отдельных голов. Коллекция каменных голов опубликована в книге Б. А. Рыбакова^{248}. Фотография трехликой каменной головы, опубликованная в 1993 г. профессором А. Ширмулисом, напоминает славянского бога Триглава или индийского Брахму. Одна каменная голова, найденная в деревне Даукшай, хранится у исследователя орнаментов и древних надписей Йозаса Шеймиса в г. Мариямполе. Во времена культуры поздней Нарвы умерших стали хоронить по-другому — только головы у домашних очагов. Просматривается связь между обрядом захоронения голов, культом предков и найденными каменными головами идолов^{249}.

На древней земле балтской Тушемли, в Смоленской области, на курганном могильнике у деревни Горки найден десяток грубых обработанных языческих идолов, на которых современными инструментами выбиты христианские символы^{250}.

Еще одна группа идолов метко названа белорусами «крестами с капюшонами». Такой черный антропоморфный крест хранится в музее Щэдувы. Его нашел директор музея В. Шенаускас в 1959 г. в деревне Вилайкяй в груде камней на месте распаханных древних захоронений. Идол напоминает фигуру человека высотой 78 см, шириной 58 см. На спине выбит змеевидный знак длиной 11 см. Похожий знак есть и на Долгинском идоле на фигурке ребенка. Можно предположить, что это памятники одного времени.

Долгинский антропоморфный крест, высотой 173 см, шириной 107 см и толщиной 25 см, стоял в Вилейском районе Белоруссии, около дороги. Теперь он перевезен в Минский музей камней, созданный Э. А. Левковым при Институте геологии. Верхняя часть идола своей округлостью напоминает голову, перекладина подобна расставленным рукам. В середине камня два небольших выступа — груди, знаки крестообразной формы. Ниже есть еще одна выпуклая фигура — дитя. Его форма повторяет контур всей скульптуры. С тыльной стороны, «со спины» — четыре равноконечных креста: два знака — напротив «грудей», третий — около «сердца» и еще один — на уровне «живота». Этнограф Гунтис Энинш полагает, что этот знак — «крест крестов», крест Мары. Такие знаки на камнях считались оберегами. Профессору Э. А. Левкову удалось даже узнать имя идола. Местные жители называли его Мара, мало того, «Латвийская Мара»^{251}. Мара — латвийское женское божество, функционально похожее на литовских Лаумес; образ Мары в латышской народной культуре столь же противоречив.

Перед краеведческим музеем города Козельска в Калужской области стоит вмурованный каменный идол, называемый «Козельским крестом», похожий на человека с распростертыми руками. Высота идола над постаментом 65 см, ширина 36 см, толщина 15 см. Поверхность без знаков, если не считать двух косых параллельных черт на груди идола с лицевой стороны и еле заметного контура лица. Возможно, это следы стесывания знаков. Е. Н. Аничков писал: «Известно, что христианские миссионеры не только уничтожали, но и переделывали антропоморфные изваяния язычников. Говорить о том, что каменные кресты были языческими идолами с уверенностью нельзя, так как знаки с них, как правило, стесывались». Похожие «кресты» И. Д. Маланин видел на старых деревенских кладбищах Валдайского района Новгородской области.

Удивительный рассказ об идоле опубликовал С. В. Моряков^{252}.

«…Даже в советский период в разоренной Троицкой церкви погоста Отолово Тверской области крестьяне продолжали поклоняться деревянной скульптуре «Матушке Пятнице». Местный благочинный архимандрит Нилово-Столобенской пустоши Вассиан немало сокрушался по поводу идолопоклонничества «Пятнице», но, будучи человеком мудрым, оставил свои претензии. И сегодня в возобновленном приходе, в теплой церкви, вы найдете разодетую статую. Матушке Пятнице несут платки, чулки, шерсть и другие женские подношения как покорительнице прях, ткачих, женского ремесла и торговли. Рядом с погостом у древнего камня-следовика ежегодно совершались молебны в связи с культом Пятницы».

И. Д. Маланин видел и сфотографировал одетый железный крест на могиле Святого Марка близ деревни Миголощи Новгородской области. На фотографии Е. А. Лучина 1994 г., опубликованной в книге А. А. Панченко^{253}, в деревне Поречье Псковской области, каменный крест одет в женские одежды. В одетом кресте люди, возможно, видят древнюю Богиню. Ее платки на крестах, деревьях, камнях колышит ветер. Идолы Мокаши можно увидеть в укромных местах даже в наши дни. Великая Богиня-Мать, не забытая, живет под разными именами, в новом качестве, в новой ипостаси старой Богини матриархальной Европы.

7. Камни с надписями и знаками

Скандинавская экспансия в Прибалтике длилась с 650 до 1100 г., причем контакты местных жителей с викингами проходили не всегда мирно. Скандинавские саги, повествуя о путешествиях викингов на северо-восток Европы, упоминают о жрицах языческих святилищ. Так, например, рассказывается о том, как главная жрица во время разграбления викингами святилища поднимает вражеского воина над головой и, бросив на камень, ломает ему хребет.

В Литве известно шесть камней с руническими знаками^{254}.Один камень с рунической надписью найден в Латвии. Сохранились рунические календари: деревянная книга и деревянный посох с вырезанными рунами.

Еще один распространенный тип камней со знаками — это межевые камни. Межа, понятие которой сформировалось с появлением племенной собственности, считалась неприкасаемой и святой. Межи охраняли Лаумес. Часто межа обозначалась камнем. Самыми известными межевыми (пограничными) камнями являются пять камней ХII в. с надписями Полоцкого князя Бориса Всеславича на реке Двине. Один из этих камней перевезен в Москву и хранится в Коломенском музее-заповеднике.

В Литве в XV в. межевые камни ставил великий князь Витовт. Рассказы о Витовтовых межевых камнях еще и сегодня можно услышать в белорусском Полесье. Гербовый знак Витовта — «копье» — чеканился на монетах Великого княжества Литовского. Эти монеты на русских землях назывались «копейками», а в Литве — «пинигеляй».

Еще один межевой камень из деревни Парагяй Мажейкяйского района Литвы хранит г-н Р. Матулис в Вильнюсе. Этот камень, вероятно, изначально был жертвенником с блюдцеобразным углублением, и стал межевым, когда на нем выбили знаки — фрагменты гербов вельмож Литвы.

В Подмосковной деревне Голяково есть уникальные родовые знаки среди украшений деревянных домов. Самые старые родовые знаки были из прямых линий. Похожие знаки широко распространены с XII до XIX в. в крестьянской утвари Литве, Латвии, Белоруссии^{255}, на гербах дворян Великого княжества Литовского^{256} и на межевых камнях. Видимо, традиция родовых знаков была распространена значительно восточнее, до самой Москвы.

Заключение

Любовь и уважение к камням в Белоруссии, Латвии, Литве, Новгородской, Псковской, Смоленской, Калужской, Тверской и Московской областях России живы и сейчас. Огромные валуны собраны в музее камней Минского геологического института стараниями профессора Э. Левкова, в Литве, в поселке Моседис — живописная коллекция валунов доктора Вацлаваса Инты, в Пасвалисе — каменный сад краеведа А. Стапулениса, в Сельскохозяйственной академии Литвы находится огромная коллекция валунов профессора В. Руокиса — около 3000 камней, в Кретингском районе в усадьбе монаха Орвидаса валуны сложены в огромные лабиринты. Литовское государство охраняет 59 (из 1208) святилищ и 116 (из 600) священных камней.

Комментарии