Для сторонников Меган и Гарри их погоня за богатством - не постыдная деятельность, а благородное стремление к финансовой независимости. Но в глазах критиков пара занимается оправданием своей жадности, представляя это как стремление к финансовой свободе, в то время как они уже обладают ею. Гарри стоит около 40 млн долларов, в то время как их доход от британского государства, не считая расходов, составлявших по меньшей мере 2 млн долларов, значительно превышал 3 млн долларов в год. Сама Меган оценивается по меньшей мере в 4 млн долларов. Согласно этому рассуждению, они пытались оправдать крайнее стяжательство как стремление к материальной независимости, когда на самом деле первое является жадностью, а второе - обманом.
Если отбросить критику, реальность такова, что у Меган и Гарри просто нет той суммы денег, которая им нужна, чтобы финансировать тот образ жизни, к которому стремится она, но не он, или обеспечить ее будущее, независимо от того, каким оно будет. Поскольку Сассексы не могут сказать об этом, они выдают то, что для среднего британца выглядит как непростительная жадность, за нечто понятное и желательное для среднего американца: финансовую независимость.
И Гарри, и Меган имеют солидный послужной список благотворительной деятельности, и, хотя фомы неверующие указывают, что ее инициативы всегда были максимально полезны для нее, применительно к Гарри этого сказать нельзя. Нет никаких сомнений, что он с рождения был не чужд благотворительности по причине своих родственных королевских уз, его мать и отец достигли многого на этом по-
прище. Королевская семья всегда поддерживает благотворительность, поэтому неизбежно то, что это будет продолжать играть определенную роль в их жизни. Но до того, как Меган появилась в жизни Гарри, сама идея совмещать благие дела с личной выгодой даже не приходила ему в голову.
Весной 2020 года они предприняли первые шаги по созданию организации, которую намерены использовать в своей благотворительной и гуманитарной деятельности, наняв в качестве руководителя своего штаба и исполнительного директора Кэтрин Сен-Лоран. Она была директором Pivotal Ventures - фонда Мелинды Гейтс50 для женщин и семей. Позже, когда престижная правая газета The Telegraph в Великобритании спросила их об этом, они объявили, что назвали организацию Archewell после того, как королева запретила им использовать бренд Sussex Royal.
В одном из своих постов они написали: «Как и вы, мы сосредоточены на поддержке усилий по борьбе с глобальной пандемией COVID-19, но, столкнувшись с этой информацией, мы почувствовали, что обязаны поделиться с вами тем, что произошло. У нас появилась идея благотворительной организации, которую мы хотим когда-нибудь создать, и она стала нашим источником вдохновения при выборе имени для сына. Сделать что-то значимое, сделать что-то важное. Archewell - это имя, которое сочетает в себе древнее слово, обозначающее силу и действие, и другое, пробуждающее глубокие ресурсы, которые мы должны задействовать. Мы с нетерпением ждем запуска Archewell, когда придет время».
Это был не первый раз, когда Сассексы нашли время и труд объяснить, что их благотворительное предприятие не будет ни благотворительностью, ни фондом, но организацией, которая станет помогать другим, когда они почувствуют в этом необходимость. Этот подход обеспечит им максимальный простор для маневра, а также предоставит им финансовую свободу. Хотя Гарри и Меган утверждали, что гуманитарная деятельность всегда будет фундаментальной частью их устремлений, реальность такова, что финансовое вознаграждение столь же мощный стимул для них. Если бы альтруизм был их единственной или даже главной мотивацией, они могли бы оказывать гораздо большее влияние и выполнять безупречно работу в рамках королевского двора. Но сейчас они в другой категории, поэтому смогут получать вознаграждение, которого никогда не было бы, если бы они оставались действующими членами королевской семьи.
Оставшись в королевской семье, Меган и Гарри пришлось бы жить в относительной нищете: прибли-
« « X
зительный доход из королевской казны составлял бы 3 или 4 млн долларов в год, еще 1 или 2 млн долларов в год на расходы, такая же сумма на ее одежду, не считая семизначных (или около того) поступлений из герцогства Корнуолл от принца Чарльза, не говоря уже о бесплатном жилье, которое они получили. Если сравнить все эти неудобства с полетом на частном самолете из любого места, где вы находитесь, а королевскую работу с появлением в условленном месте и беседой в течение сорока пяти минут о себе или о каком-то деле, дорогом вашему сердцу, и получением четверти вашего годового британского дохода менее чем за час, становится очевидным, что выигрывает финансовая независимость, как того хотели Сассексы.
Будем надеяться, что Меган и Гарри смогут создать благотворительную организацию, которая поможет им достичь благ и всего того, что они не смогли достичь, будучи членами королевской семьи. Тем не менее герцог и герцогиня окажутся обремененными проблемами, которые не возникли бы, оставшись они в своем прежнем статусе. Агитируя за благотворительность и гуманизм сейчас, их будут постоянно подозревать в получении личной выгоды. Если раньше их присутствие воспринималось как польза в чистом виде, теперь им приходится остерегаться вопросов о том, как распределяются финансовые вознаграждения между их организацией и самой парой. Конечно, у них есть отличные биз-нес-консультанты, а также превосходные пиарщики, которые хорошо умеют выдать одну вещь за другую и громко ругают любого, кто ставит под сомнение их деятельность. Тем не менее опасность, с которой они столкнутся в дальнейшем, -то, что один из аспектов их деятельности будет нивелировать другой.
В результате им неизбежно придется справляться с явными и скрытыми негативными последствиями, которые несет с собой подозрение. Это не значит, что они не смогут сделать что-то хорошее в своих благотворительных начинаниях, но это значит, что они сделают меньше, чем могли бы сделать в королевской семье. Цель Сассексов состоит в том, чтобы получить признание в качестве самой великодушной пары в мире, и они вполне могут достичь своей цели. Но им придется быть очень аккуратными, поскольку единственное, что пресса по обе стороны Атлантики любит больше, чем процветание привилегированных, - это промахи привилегированных.
В Америке, в частности, существует тысяча и один способ, которым благотворительность, филантропия и гуманизм позволяют зарабатывать людям, собирающим средства. К ним относятся такие стандартные тонкости, как щедрые расходы, налоговые льготы и сделки «услуга за услугу». Это те творческие процессы, которых Букингемский дворец всегда избегал и хотел бы, чтобы этого избегали Меган и Гарри. Да, этот путь принесет Сассексам финансовую независимость, но с ней придет и множество опасностей, если они не
будут осторожны.
Хотя несведущему внешнему миру могло показаться, что JP Morgan был единственным финансовым учреждением, с которым Меган и Гарри имели дело, с 2019 года они также налаживали связи с Goldman Sachs51, якобы от имени благотворительности, но опять же с финансовой выгодой для себя, как только фиговый лист гуманизма отбрасывается в сторону и обе стороны приступают к реальному бизнесу финансовой эксплуатации друг друга. Для продвинутых активистов, чья забота об окружающей среде настолько велика, их выбор Goldman Sachs в качестве второго институционального покровителя может показаться удивительным. Это компания, которая была подвергнута критике во время кредитного кризиса за неэтичное поведение, поскольку она выступала против финансовых продуктов, которые сама же рекомендовала клиентам, в процессе зарабатывая миллиарды долларов и обходясь своим клиентам в соразмерную сумму. Это привело к тому, что Goldman Sachs согласилась заплатить 5,1 миллиарда долларов, чтобы урегулировать обвинения в неправомерных действиях при ведении бизнеса с ипотечными ценными бумагами с Министерством юстиции США и государственными учреждениями, включая Генеральную прокуратуру Нью-Йорка. Десять лет спустя они снова были оштрафованы за неправомерные действия (на этот раз этим занималось Британское управление по финансовому поведению) на 34,3 млн фунтов стерлингов за искажение информации о более чем 200 сделках за десятилетний период. Если бы Гарри и Меган все еще действовали под эгидой королевской семьи, нет никаких сомнений в том, что им было бы запрещено вступать в любые отношения с учреждениями, деятельность которых столь сомнительна. Но теперь, когда они стали свободными, они могут заключать любые сделки, какие пожелают, хотя остается надежда, что они не окажутся запятнанными, как это было с бывшими герцогом и герцогиней Паль-ма-де-Майоркскими.
Чтобы получить право вести дела так, как им заблагорассудится, Меган и Гарри закрыли свой королевский офис в Англии. Это означало, что ограниченный контроль, которому они подвергались, исчез. Они собрали весь персонал Букингемского дворца и сообщили об увольнении всем пятнадцати сотрудникам одновременно. «Это было как гром среди ясного неба, - сказал один из них моему другу. - Никто этого не ожидал». Все эти люди проявили похвальную преданность и огромную приверженность делу, сталкиваясь порой с серьезным недовольством, поскольку именно они были работниками на передовой линии и имели дело не только с критически настроенной прессой, но и с расстроенной парой, которая не могла справиться с разочарованиями, которые они постоянно испытывали. В результате было нелегко работать и с Меган, и с Гарри, и их сотрудникам приходилось сталкиваться с отнюдь не тривиальными задачами. Несмотря на это, они решились и намеревались остаться на этой работе в течение значительного периода времени.
Придворные должности раньше были пожизненными, и хотя сейчас уже не так, они не должны быть временными назначениями. Тем не менее рабочие места у герцога и герцогини Сассекских оказались именно временными. Некоторые из сотрудников, например Сара Лэтем, были спорны, хотя она вела себя настолько безупречно, что королева назначила ее консультантом по специальным проектам, в подчинение непосредственно личному секретарю Ее Величества Эдварду Янгу. Однако большинство из них, в частности Фиона Макилвэм, их личный секретарь, откомандированная из Министерства иностранных дел и по делам Содружества, таковыми не являлись. Дэвид Уоткинс, которого переманили из модного дома Burberry в качестве эксперта по социальным сетям, оказался без работы, в то время как ранее ему пообещали гарантию занятости; равно как и Марни Гаффни, помощница секретаря по коммуникациям, которая помогала организовывать туры Меган и Гарри по Австралии и Африке. Все они проявили себя превосходно, давали конструктивные советы, часто пытались выполнить свои задачи в чрезвычайно трудных условиях, не последним из которых было то, что офис за Атлантическим океаном продвигал другую повестку и создавал многие из проблем, с которыми им тогда приходилось иметь дело.