но проклял его как предателя.
Распространено поверие, будто ученики Кроули обычно заканчивали свои магические карьеры самоубийством или насильственным заключением в психиатрические лечебницы. Так как Нойберг близко ассоциировался с Кроули и его оккультными практиками в течение пяти лет, не будет преступлением против истины сказать, что за всю жизнь Кроули ни один человек не имел такой продолжительной или тесной оккультной связи с ним, как Нойберг. К слову, его последующая карьера не лишена интереса. Сразу же после того как Кроули проклял его, Нойберг психически заболел — неспособный сконцентрироваться, писать или управлять своей жизнью должным образом — с ним произошло то, на что в то время ссылались как «на нервный срыв». Его лечил Э.Т.Дженсен, врач, руководивший церемонией в ходе Элевсинских Ритуалов и отредактировавший некоторые из произведений Кроули. Дженсен, после чего также разорвал свои отношения с Кроули, был одним из первых английских почитателей Фрейда и очень возможно, что он лечил Нойберга своего рода психоанализом. Или же он использовал традиционные бромиды английской медицины, или применял некоторую комбинацию обоих способов, однако нет никакого сомнения в том, что он завоевал признательность своего пациента; покойный К.Р.Кэммелл владел портретом Нойберга кисти Ховарда Соммервилля, на задней стороне которого была сделана благодарственная надпись: «Моему дорогому Лекарю, Эрнесту Томасу Дженсену, Эсквайру, Д.М. От его беспутного пациента‑поэта Виктора Б. Нойберга, XIII: XII. MCMXVI».[73]
В следующем году Нойберг был призван на военную службу как рядовой в составе частей тыла сухопутных войск и отправлен во Францию, прибыв в Ле Гавр 20 сентября. Он был наименее воинственным из всех солдат, у него развилась хромота, из‑за которой он был вынужден ходить с тростью, и командиры обеспечивали Нойбергу наилегчайшие из всех облегченных режимов. Его биограф Джин Овертон Фуллер привела описание Нойберга его старшиной: «Его можно было сохранять в целости, чуть ли не связав бечевкой и запаяв сургучом. Он никогда не мог побриться, не порезавшись, так что всегда выглядел как Смерть из „Тысячи Порезов“. Он совершенно не обладал физической ловкостью и сноровкой. Его движения не были слаженными, как если бы его руки и ноги работали, будучи управляемыми двумя разными динамо‑машинами. Он был ходячей насмешкой над всей армейской системой и всем, что из этого следовало».[74]
К осени 1919 года Нойберг уже демобилизовался и жил в Вайн Коттедже — собственности его тети — в Сассекской деревне Стейнинг. Именно здесь, когда он и его друг обозревали окрестности с железнодорожного моста, Нойберг сделал экстраординарное заявление об Иони де Форест, профессиональной танцовщице, нанятой, чтобы принять участие в Элевсинских Ритуалах. «Кроули, — сказал Нойберг, — убил Иони де Форест». В традиционном понимании Нойберг говорил ерунду; Иони де Форест покончила с собой в самом начале августа 1912 года. С другой стороны, эти слова объясняли слишком многое в изменении отношения Нойберга к Кроули, резком переходе от любви до ненависти.
«Иони де Форест» — сценический псевдоним, взятый Джоан Хейес, бывшей студенткой Королевской Академии Драматического Искусства со своеобразным и довольно скромным окружением — ее отец владел домом с меблированными комнатами на Брикстон Роуд, а плата за обучение в RADA вносилась местным бизнесменом, возможно, букмекером или бакалейщиком.[75] Она принимала участие в Элевсинских Ритуалах, не имея какого‑либо особенного интереса к ним или же знания оккультного в целом и магии в частности. Она просто откликнулась на рекламное объявление в «Сцене» и с того времени продолжила танцевать в образе различных богинь под руководством Кроули. Нойберг был очарован ею с самого начала и чувствовал к ней привязанность, и даже любовь, к которой, как это могло показаться, Кроули отнесся неодобрительно на основании того, что девушка была «Цирцеей» и могла околдовать Нойберга, совратив того с магического пути. Вследствие этого он испытал огромное облегчение, когда в декабре 1911 года Джоан Хейес вышла замуж не за Нойберга, а за его старого друга по имени Уилфред Мёртон.
Впрочем, через шесть месяцев после замужества Джоан покинула мужа и поселилась в студии в Челси. В то же самое время, или незадолго до того, она стала любовницей Нойберга, и парочка сняла коттедж в Эссексе, занимая его на выходные; Кроули был в ярости. Через два месяца Джоан застрелилась. Нет никакой очевидной причины, объясняющей это самоубийство, и его обстоятельства не прояснились в ходе расследования, однако Нойберг был убежден, что Кроули наложил на молодую женщину проклятие, как на «Цирцею». И, возможно, он так и сделал, поскольку в «Магике в Теории и на Практике» есть откровенный разоблачающий отрывок, в котором Кроули заявляет, что однажды «нашел необходимым уничтожить Цирцею, околдовывавшую собратьев». Он просто прошел к двери ее комнаты и нарисовал астральную Т («traditore» — изменник, предатель — итал.) и символ Сатурна с астральным кинжалом. Через 48 часов она застрелилась.
Кроули добавил любопытную морализаторскую апологию для этого предполагаемого психологического убийства; он заявлял, что рассматриваемая женщина «не была человеком, оболочкой Звезды, но продвинутым планетарным демоном, чьи безрассудные амбиции привели к захвату тела, лишив его способности управлять собой». Если, разумеется, «продвинутым планетарным демоном» была Джоан Хейес, то достаточно просто понять, почему любовь и восхищение Нойберга к своему учителю обратились в ненависть. Если предположения верны, не будет ничего удивительного в том факте, что восемнадцать месяцев спустя после смерти Джоан Нойберг порвал с Кроули; психологические раны, от которых он часто страдал, назревали незримо в течение месяцев или даже лет, прежде чем, наконец, прорваться.
В Стейнинге Нойберг основал небольшое частное издательство, Vine Press, чьи книги, в большинстве случаев собственная поэзия Нойберга, характеризовались использованием любопытного типографского шрифта. Он обладал необычно широкой буквой W и связанным двойным OO. В финансовом отношении издательство не было удачным предприятием — поэзией Нойберга восхищались некоторые критики, Кэтрин Мэнсфилд, например, но его стихи никогда не привлекали больше нескольких десятков читателей.
И все‑таки в ноябре 1921 года Нойберг женился на Кэйтлин Годдард, свой старой любовнице еще с довоенных дней. Можно сделать вывод, что этот брак стал признаком психологического восстановления от последствий взаимоотношений с Кроули, и что чарующий соблазн магии потерял свою привлекательность для Нойберга, но это было не так. Он женился на Кэйтлин только потому, что она хотела иметь ребенка, но не была готова решиться на его рождение вне брачных уз. Духовно и психологически ему недоставало жизненной силы. Хэйтер Престон, знавший Нойберга достаточно хорошо, так описывал его состояние в то время: «Виктор в Стейнинге был мертвецом; он отказался от магии и провел всю оставшуюся жизнь, чувствуя, что делает не то, что ему было предназначено». В марте 1924 года жена Нойберга родила сына; три месяца спустя она ушла к любовнику. Нойберг, разделяющий условно «прогрессивные взгляды» для своего времени, не только не возражал, но и пошел еще дальше, провожая парочку, отправлявшуюся на отдых на выходные.
Тень Кроули время от времени осеняла путь Нойберга черным крылом. В 1926 году, например, он страшно обрадовался, когда некоторые его стихотворения были приняты для публикации в «Argosy»; но они так никогда и не увидели свет, поскольку управляющий директор фирмы информировал редактора, что Нойберг значился в черном списке, как компаньон Кроули. Нойбергу больше подфартило с «Bookmans Journal», где в том же году появилась «Зеленая Леди», баллада, которой, согласно некоторым критикам, мог бы гордиться сам Драйден:
О, прогуляйся со мной,
Под кружащимися белыми облаками,
Синева небес бледна и зяблики поют:
Солнце припекает,
Время для божественного
Рождения года из сердца Весны.
(Oh come with me strolling
The white clouds are rolling,
The skys blue is pale and the chaffinches sing:
The sun is full shining,
Its time for divining
The Birth of the year from the heart of the Spring).
Это стихотворение привлекло внимание К.Р. Кэммелла, шотландского поэта, критика и студента, изучающего оккультизм — позже он стал, вместе со Льюисом Спенсом, со‑редактором оккультного журнала «Atalntis Quarterly» — и он завязал продолжительную переписку с Нойбергом, хотя лично они не встречались вплоть до 1930 года. Однако только в 1933 году, когда Кэммелл прочитал «Равноденствие» Кроули в Эдинбургской библиотеке, он обнаружил, что Кроули и Нойберг были знакомы. Это говорит нам о глубине психологической раны, нанесенной Нойбергу Кроули и его магией, ведь, пребывая в дружеских отношениях со знакомым поэтом в течение семи лет, он ни словом не обмолвился о том, что когда‑либо слышал об Алистере Кроули. Кэммелл, тем не менее, не побоялся поднять эту тему в беседе со своим другом:
Как только я обнаружил (писал Кэммелл) связь Виктора с Кроули, я энергично принялся расспрашивать его об этом. Он открыто признал дружбу, магические эксперименты. «Работала ли на самом деле эта магия», — спросил я его. «Даже слишком хорошо», — ответил он. Он поклялся, что никогда больше не встретится с А (листером) К (роули); но будет говорить о нем. Он соглашался с тем, что Кроули был великим поэтом — «величайшим для своего времени» — услышать подобное от такого поэта как Нойберг, одного из немногих «бессмертных» нашего времени, которым, как я был убежден, он являлся, было откровением, учитывая его отстранение и озлобление против Кроули.[76]