а испытала сейчас какое-то странное ощущение легкости, освобождение от многолетнего груза. Когда Мэгги говорила, что никогда не испытала вины ни перед кем, она говорила неправду. Вина была… перед ней, дочерью. Поэтому она в первую минуту так испугалась, когда поняла, что Джастина знает ее тайну. Но сейчас наступило облегчение. Дочь знает и не осуждает ее. Мэгги даже повеселела и сегодняшний случай в церкви не казался сейчас ей таким уж ужасным и роковым. А Джастина продолжала:
— Не волнуйся. «Что угодно» — это я так, абстрактно. Мне было неприятно, не скрою, когда адвокат Лиона сообщил мне о том, что он хочет развестись со мной. Но сейчас я ощутила преимущество свободной женщины. Я полюбила другого человека, и меня не мучают угрызения совести.
— Кто он, этот человек? — спросила Мэгги, ощущая удивительное чувство близости и доверительности, с которыми она могла теперь говорить со своей дочерью. — Может быть, тебе не стоит сразу выходить за него замуж. Узнай сначала его получше.
Джастина засмеялась.
— Он очень необычный человек, мама. Он заставляет меня думать о нем постоянно и даже волноваться, чего никогда со мной не бывало. А что касается замужества… Стэн не из тех мужчин, которые женятся… И потом он намного моложе меня…
— Ох, Джас, — вздохнула Мэгги. — Ну почему мы с тобой такие несчастные?
Джастина с удивлением взглянула на мать и решительно запротестовала:
— Я вовсе не считаю себя несчастной, как и тебя. Ну посуди сама, ты любила такого человека, как кардинал де Брикассар. Хотя я и не питала к нему особой приязни, думаю, что еще в детстве я чувствовала что-то необычное в ваших отношениях, может быть, даже ревновала, не знаю. Но это была личность, замечательная личность. И он любил тебя. У вас был ребенок… — Мэгги вздрогнула… — мама, я тебе уже сказала, что нисколько не осуждаю тебя. Ведь это так замечательно, иметь ребенка от любимого человека… Настоящее несчастье — это смерть Дана, все остальное не несчастье. И то, что у тебя есть Дик Джоунс — это просто прекрасно.
— Думаю, что уже нет… — задумчиво проговорила Мэгги.
— Конечно, ты его сегодня сильно обидела, но еще не все потеряно. Сейчас уже поздно, а завтра ты с ним встретишься и все уладишь. Договорились? — Джастина, как всегда, была решительной, и все вопросы, которые для Мэгги казались неразрешимыми, для нее не составляли проблем.
Наступил вечер, на потемневшем небе мерцающей россыпью высыпали звезды. А мать с Дочерью все еще боялись расставаться, нарушить свое уединение, радуясь обретенной душевной близости. Джастина видела посветлевшее лицо матери, и ей было очень приятно думать, что именно она сумела помочь ей в трудную минуту. Неожиданно Мэгги подумала, что, наверное, Дженнифер переживает отсутствие матери и не решается подняться сюда.
— Боже мой, мы с тобой сидим здесь, а бедная девочка там без тебя, — всполошилась она.
— Не волнуйся, — успокоила ее Джастина, — она уже спит. Я сказала Энн, чтобы она позаботилась о ней. Там у нее столько дедушек, что она и думать забыла о матери. А впрочем, нам с тобой пора и пообедать, тебе не кажется?
— Кажется, — призналась Мэгги. Она и в самом деле почувствовала голод.
— Ты ничего?.. Сможешь спуститься вниз? — заботливо спросила Джастина. — Или тебе сюда подать?
— Нет-нет, я хочу выйти к своим. Они, наверное, все переволновались из-за меня. Спасибо тебе, Джас, без тебя я бы так скоро не пришла в себя, а может быть, и никогда бы не пришла.
— Ну что ты, мама, ты у меня единственный близкий человек, кроме, конечно, Дженни. Но это другое. Я тебя очень люблю и хочу, чтобы ты продолжала оставаться женщиной, а не замыкалась бы в своих страданиях и не отгораживалась от всего мира. Вы с мистером Джоунсом приедете еще ко мне в Лос-Анджелес, посмотрите, как я живу. Пойдем вниз.
— Ты только пока никому не говори насчет… Дика, — попросила Мэгги. — Мы завтра с ним встретимся, и тогда уж будет видно, что дальше.
— Хорошо, — кивнула Джастина. И они, обнявшись, пошли вниз.
В гостиной горела одна только настольная лампа, было сумрачно и тихо, хотя в ней было много людей. Все уже все обсудили и теперь сидели молча, каждый по-своему переживая то, что произошло с ними сегодня. Отсутствовал только Людвиг Мюллер, он задержался с работниками, очевидно, обсуждал с ними дела на завтра.
Когда Мэгги с Джастиной появились в гостиной, братья Клири встали и выжидательно уставились на сестру. Уже одно то, что она не прогнала Джастину и они так долго разговаривали там наедине, вселяло в них какую-то надежду, что все обойдется и Мэгги хватит здравого смысла отнестись к случившемуся спокойнее. Мэгги понимала, в каком состоянии находятся ее близкие, и улыбнулась им, стараясь снять напряжение. Увидев улыбающуюся подругу, Этель поднялась и включила свет. Хрустальная люстра засверкала радостными огоньками, и в комнате сразу стало веселее.
— Ну вот, Мэг, а мы тут ждем тебя все, — неловко придвинувшись к ней поближе, сказал Боб.
— Давайте мы сегодня не будем больше ничего обсуждать, — предложила Джастина, не выпуская руку матери. — Очень хочется есть.
— Вот и прекрасно, — отозвалась Энн из своего кресла. Ужин уже давно готов, и мы тоже все проголодались. Людвига ждать не будем, он теперь до ночи не придет.
Сразу все задвигались, зашумели. Скоро накрыта стол, и гости с удовольствием принялись за еду. Сегодня так толком никто и не поел, к обеду едва притронулись, кусок не лез в горло. Но сейчас вроде как все налаживалось, Мэгги повеселела, значит, они с Джастиной до чего-то договорились. Чтобы не спугнуть установившийся покой, о происшедшем никто и словом не обмолвился. Этель с Бобом принялись рассказывать о красотах своего острова и приглашали всех к себе в гости.
— Мэг, скажи им, что лучшего места для отдыха не найти, — обернулась к ней Этель. — Приезжайте все, убедитесь сами.
— Я подтверждаю: лучше Матлока ничего нет, разве только Дрохеда и Химмельхох, — засмеялась Мэгги.
— Но это не считается, — весело возразил Боб Уолтер. — В Дрохеде мы не были, верим вам на слово, а Химмельхох, конечно, хорош… для жизни и для работы, но не для отдыха. Приезжайте, — обратился Боб к братьям Клири. — Отдыхайте на славу.
Братья заулыбались, переглядываясь. Им было даже странно представить, что они будут где-нибудь отдыхать, кроме Дрохеды. Они и отдыхать-то не умели как следует. От чего отдыхать-то? Своей работой они занимались с удовольствием и не чувствовали от нее никакой усталости. А если и уставали, так что же, ведь это приятная усталость.
— Лучше вы к нам приезжайте в Дрохеду, — пригласил Уолтеров Джимси.
— Приедем, только после вашего посещения Матлока, — отпарировал Боб Уолтер, и все засмеялись, украдкой поглядывая на Мэгги. Но, казалось, она уже забыла о своих несчастьях и сейчас веселилась вместе со всеми. Ей в самом деле уже не казался сегодняшний день таким уж ужасным. Если хорошенько разобраться, так она сама во всем и виновата, надо было давно уже оформить развод, Джастина права, и никакого рока в этом нет, есть только глупость. Дик тоже хорош, завтра она ему скажет об этом. Умный человек, а, не настоял, чтобы она все сделала, как надо. Хотя как можно было подумать, что Люк явится именно сегодня. Тридцать с липшим лет ни слуху, ни духу и надо же было, чтобы он именно сегодня появился в церкви. «Но спокойно, Мэг», — остановила она себя, зная, что тотчас же начнет думать о своем грехе и о Божьем наказании. — «Спокойно, тут нет никакой мистики. Просто у Люка кто-то остался в Данглоу, они и сообщили ему о нашей с Диком свадьбе. Вот и вся загадка».
После ужина мужчины вышли прогуляться, может быть, и Людвига встретят. Женщины остались в гостиной одни. Этель с Энн Мюллер ни о чем не спрашивали Мэгги, но по их выжидательным взглядам было видно, что они сгорали от нетерпения узнать, что же все-таки решила делать Мэгги и отчего она так спокойна и весела.
— Пойдемте спать, — предложила Мэгги, — сегодня у нас был напряженный день. Не сердитесь на меня, я все вам расскажу завтра.
Женщины разошлись по своим комнатам, одна Энн, как всегда, осталась у низенького столика с книгой в руках в ожидании Людвига. Вернувшись, мужчины и тоже пошли отдыхать. Людвиг, как Энн и предполагала, пришел поздно и, снимая сапоги, сказал, тяжело вздохнув:
— Придется искать нового управляющего.
— Почему? — Встрепенулась Энн, подозревая недоброе.
— Джоунс взял расчет, — мрачно ответил Людвиг.
Как же так, Людвиг. Надо было бы уговорить его остаться. Мне кажется, Мэгги уже не настроена так категорично, как днем. Думаю, что у них может все уладиться, — Энн чуть не плакала, с укоризной глядя на мужа, как будто он сам предложил расчет Джоунсу.
— Я пытался уговаривать его. Но он и слушать ничего не захотел. Даже не сказал, куда собирается поехать, — оправдывался Людвиг. — Я тоже так думаю, что ничего страшного не произошло. Люк О'Нил ничего не сможет сделать, если Мэгги захочет с ним развестись. У нее для этого есть все основания, они же с О'Нилом практически и не жили вместе. Думаю, что она сгоряча что-то наговорила Джоунсу, поэтому он и уезжает.
— Надо его остановить! — воскликнула Энн. — Людвиг, дорогой, пойди скажи ему, чтобы он не спешил. Мне кажется, я просто чувствую, что все может измениться. Людвиг, прошу тебя!
— К сожалению, это уже невозможно, — вздохнул Людвиг. — Когда он разыскал меня на ферме, в его машине уже были сложены вещи, и после разговора со мной он тут же уехал по дороге в Данглоу. Мы договорились, что я переведу ему деньги на его счет, хотя я и просил его задержаться. Джоунс рекомендовал вместо себя Пита. Говорит, что он хорошо знает хозяйство и справится не хуже его. Может быть, это и так, но Джоунса мне жаль. Он был стоящим парнем.
— Ох Людвиг! Чувствую я, для Мэгги это будет страшным ударом. Что же нам делать? — Энн никак не могла успокоиться и даже заплакала от бессилия. Людвиг с виноватым видом подошел к жене и погладил ее по голове.