В его голосе прозвучало что-то похожее на угрозу.
Продемонстрировав свое несогласие со словами Чарли, Карпентер поднял сигарету и, сломав ее, положил на стоявшее перед ним блюдце.
Лишенный приятного времяпрепровождения с газетой, Жерар, побродив по кухне, взял ступку и, усевшись за стол, начал вручную толочь перец с имбирем.
— Если применять особенно сильные английские слова, то могу признаться, что я шокирован. Ты снова здесь?.. Что случилось? Тебе не доверили важную работу в Канберре?
Чарли усмехнулся.
— Ты так думал?
Повар невозмутимо продолжал заниматься своим делом, лишь изредка поглядывая на Конти.
— Да, я думал, что ты сейчас уже толкаешься на холоде перед фешенебельным рестораном, поджидая, пока жена какого-нибудь босса пообедает.
Чарли довольно холодно отреагировал на эти слова. Отвернувшись, он пристально смотрел в окно, пока Куан Ли был занят обедом для миссис Уилкинсон.
Когда наконец на подносе стояло несколько прикрытых крышками блюд, Жерар сказал:
— Подожди, где наша обязательная роза?
Когда Куан Ли подал ему цветок на длинном стебле с шипами и листьями, Лакруа очистил его и поставил в длинную тонкую вазу.
Он уже было собирался отнести обед вместе с непременным цветком наверх, когда Чарли мягко отстранил его в сторону.
— Позволь, сегодня это сделаю я.
Пока француз сконфуженно хлопал глазами, Чарли снял с подноса вазу, оторвал бутон и сунул его себе в петлицу. После этого он вернул вазу с обломанным стеблем на место и под изумленные взгляды всех присутствующих на кухне торжественно направился к лестнице, ведущей наверх.
— Нет, ну ты видишь!.. — возмущенно сказал Жерар китайцу после того, как Чарли вместе с подносом поднялся по лестнице на второй этаж. — А как он обошелся с цветком!..
Китаец покачал головой.
— Ай-ай… С Чарли что-то случилось…
Тем временем Конти с подносом в руках остановился перед дверью в спальню. Вспомнив об обязательном ритуале, он достал из кобуры оружие и положил пистолет на столик рядом с дверью.
В этот момент дверь спальни распахнулась, и оттуда вышла миссис Джейн Гарфилд.
48
Она была сухощавой, поджарой дамой лет шестидесяти, в очках, с жидкими волосами, которой долгое время пришлось работать экономкой в доме генерал-губернатора Австралии Джозефа Уилкинсона. А после того, как его вдова переселилась в эту загородную резиденцию, выполняла те же обязанности здесь. По совместительству она была сиделкой и в некотором роде доверенным лицом Мэгги, которая в последнее время испытывала проблемы со здоровьем.
Разумеется, человек, который делит с другим его боли и горести, имеет право на большее доверие.
Увидев перед собой неожиданно для нее возникшего на пороге Чарли Конти с ярко-красной розой в петлице пиджака и подносом в руках, миссис Гарфилд на мгновение изумленно застыла, а затем, нервно поправив очки, захлопнула за собой дверь и спустилась по лестнице на первый этаж.
— Доброе утро, — сказал Чарли ей вслед.
Ответа не последовало.
Одной рукой придерживая поднос, Чарли поправил галстук, смахнул пылинки с пиджака и только после этого постучал в дверь.
Вновь тишина.
После возвращения в Колд-Крик Чарли стали раздражать выходки Мэгги. Похоже, что она опять начинает капризничать.
Чарли постучал в дверь громче и крикнул:
— Кушать подано!
Долгое молчание за дверью уже начало бесить его, и Чарли потянулся за пистолетом — нет-нет, не для того, чтобы выстрелить — он просто собирался сунуть его в кобуру и уйти.
Однако в этот момент раздался приглушенный голос Мэгги:
— Входите.
Чарли распахнул дверь и осторожно вошел.
В просторной комнате с наполовину приспущенными занавесками на окнах, несмотря на то, что был разгар дня, царил полумрак. Было видно, что хозяйка этой комнаты ведет размеренный и в чем-то даже сонный образ жизни.
Когда Чарли вошел, в комнате стояла почти полная тишина, нарушаемая только шуршанием ножниц, которыми Мэгги резала бумагу.
Она сидела в дальнем углу спальни за небольшим письменным столом с включенной настольной лампой. Даже не подняв глаза на Конти, который стоял перед ней с подносом в руках, она сосредоточенно продолжала заниматься своим делом.
Кровь снова начала закипать в жилах итальянца. Он шумно засопел, но пока еще сдерживался и, теряя последние остатки терпения, стоял с подносом перед письменным столом.
Мэгги внимательно разглядывала газету, из которой затем делала вырезки.
Чтобы привлечь к себе внимание, Чарли несколько раз кашлянул. Казалось, Мэгги не обращала на него ни малейшего внимания.
На ней был теплый домашний халат, который она время от времени запахивала, озабоченно поглядывая в сторону окна.
Наконец Чарли надоело стоять, и, придерживая поднос одной рукой, второй он снял со стола какую-то папку и довольно небрежно бросил ее на располагавшуюся рядом со столом широкую постель.
Он не заметил, как Мэгги, немного повернув голову в эту сторону, сверкнула глазами. Правда, она не сказала ни слова, делая вид, что продолжает заниматься своим важным делом.
Чарли недовольно засопел и, оставив поднос с едой на письменном столе, развернулся и, демонстрируя хладнокровие и сохраняя достоинство, направился к двери.
Сделав несколько шагов, он услышал за спиной тихий голос, в котором, однако, звучали нотки вызова:
— Чарли, дорогой…
Он остановился и, не оборачиваясь, сказал:
— Да, мэм.
— Будь добр, повернись ко мне, — негромко, но настойчиво сказала она.
Чарли повиновался.
— Я слушаю вас, миссис Уилкинсон.
Не поднимая головы, она сказала:
— Мне показалось, что одна из моих вещей исчезла со стола. Будь добр, верни ее на место.
Чарли снова тяжело засопел, но был вынужден повиноваться.
— Слушаюсь, мэм, — сказал он сдержанно.
Он подошел к постели и, наклонившись, взял папку, возвращая ее на прежнее место.
Мэгги едва заметно прищурилась.
— Молодец. Хороший мальчик, — с демонстративной снисходительностью сказала она.
Желваки заиграли на скулах Конти, однако он не дал волю нервам и, не сказав ни слова, опять направился к двери.
— Ну, что? В Канберре еще помнят обо мне? — с некоторой долей насмешки спросила она, когда он уже подходил к двери спальни. — А то мне показалось, что все забыли о том, кто я такая.
Чарли был готов броситься на эту несносную старуху и в лучшем случае выбросить ее из окна, а худшем — он даже не хотел об этом думать.
Он так мечтал, что эта работа закончилась и он получит новое назначение… Однако возвращение в Колд-Крик сломало все его планы. При всех его добрых чувствах по отношению к этой даме, он уже больше не мог терпеть. С каждым днем, который проходил после смерти Джозефа Уилкинсона, Мэгги становилась все более несносной.
Чарли не знал о том, что подобные качества характера проявлялись у нее уже давно, еще после смерти Ральфа и Дэна. Уже тогда она донимала своих братьев мелочными придирками и совершенно необъяснимыми капризами. Похоже, что теперь, оставшись одна, она решила отыграться именно на нем, Чарльзе Конти.
Бог мой, за что такое наказание? Неужели у нее больше нет никаких других развлечений, как донимать его всякими глупыми и бессмысленными выходками вроде этой?
Повернувшись возле порога, Чарли, уже не скрывая своего раздражения, сказал:
— Я очень уважаю вас, миссис Уилкинсон. Вы действительно женщина, достойная восхищения. Однако мне не понятно — почему вы выбрали именно меня? По-моему, эту роль мог бы исполнить любой другой человек.
Мэгги отложила в сторону ножницы, сняла висевшие на носу очки и, внимательно посмотрев на Чарльза, проронила:
— Потому что ты мне нравишься.
Чарли поднял брови.
— Вот как?
— Да, — спокойно ответила она, откидываясь на спинку кресла. — Более того, я даже несколько обижена из-за того, что ты собирался удрать от меня. С твоей стороны, по-моему, это просто неприлично.
Чарли сцепил руки, чтобы Мэгги не было заметно явных признаков волнения, которое он испытывал.
— Я совершенно не хотел задеть ваши чувства, — опустив глаза, сказал Конти. — Однако, позвольте мне сказать, миссис Уилкинсон… Но… мое… задание… здесь… закончено… Здесь… И я бы хотел для продолжения карьеры вернуться в столицу.
Все-таки волнение дало себя знать, и свои последние слова Чарли сопроводил решительным жестом рукой.
Мэгги недовольно покачала головой и, отодвинув в сторону газеты и сделанные из них вырезки, поднялась из-за стола.
— Насколько я понимаю, — сказала она, — столица — это тупик с точки зрения карьеры. Нет, ну разумеется, если ты хочешь делать деньги, тогда, конечно, тебе надо отправиться туда. Но я уверена, что в твоем случае все обстоит совершенно иначе.
Она вышла в маленькую комнату рядом со спальней и продолжала говорить оттуда:
— Ты не похож на человека, которого интересуют деньги. Не тот случай.
Воспользовавшись тем, что она не видит его, Чарли губами произнес почти неслышное ругательство, а затем повторил:
— И все-таки я хотел бы вернуться, миссис Уилкинсон.
Она по-прежнему отсутствовала в спальне.
— Прости… — донесся ее голос из комнаты, служившей одновременно туалетом и ванной. — Но ты мне нужен здесь.
Чарли сокрушенно покачал головой.
— Мне, конечно, очень лестно слышать это от вас, миссис Уилкинсон. Однако я хочу, чтобы вы знали. Сюда я вернулся исключительно по собственной воле. Никто меня не заставлял. У меня была возможность остаться в Канберре и не возвращаться в Колд-Крик. У меня была такая возможность. Как ССА. Я имел на это право.
Мэгги неожиданно выглянула из двери ванной.
— А что такое ССА?
Чарли махнул рукой.
— Вы все равно не знаете… Так что это не имеет особенного значения.
На лице Мэгги появилась возмущенная гримаса.
— Чарли, ты еще слишком молод, чтобы говорить мне, что я знаю, а что нет. Ты еще слишком молод, и о жизни тебе известно слишком мало.