— О, какое счастье! Уверен, что завтра он послушно прибежит, вернее, примчится с высунутым языком.
— Отвали, Алекс. Он мне нравится.
— О вкусах не спорят, — Сен-Жюст повернулся к зеркалу, чтобы полюбоваться собой и поправить и без того идеальную прическу. — Ладно, ладно, признаю, мне он тоже нравится, — он протянул руку и помог Мэгги подняться. — Не могу сказать, что без ума от него, но у него есть некоторые достоинства. Будет интересно услышать его мнение о том, что здесь произошло за последние два дня.
— Он может отправить меня домой, — Мэгги попыталась сделать шаг назад, потому что оказалась чересчур близко к Алексу. Так близко, что чувствовала запах его одеколона. Так близко, что видела, как искрятся его синие, как у Пола Ньюмена, глаза. Так близко, что ей захотелось провести пальцем по гладко выбритой щеке молодого Клинта Иствуда. Слишком близко к губам Вэла Килмера. «Я твоя сладкая черничка».
Но она не могла двинуться с места, не могла сделать этот спасительный шаг назад. Ей мешал проклятый стул!
— А ты хотела бы? — Сен-Жюст подошел еще ближе. — Я имею в виду — уехать домой?
Мэгги опустила голову, стараясь избежать его взгляда, и увидела, что его руки ложатся ей на талию.
— Нет, я хочу все выяснить. Вера — круглая дура, но ей грозит опасность. Давай… Давай пойдем. Мы опаздываем.
Сен-Жюст наклонился к ней.
— Сегодня вечером я надеюсь собрать еще больше голосов. Поцелуй меня наудачу, Мэгги, — произнес он глубоким, низким голосом Шона Коннери в роли Джеймса Бонда. Именно так, как она это описывала.
— Что-то мне не нравится твое предложение, — тихо произнесла она, не поднимая глаз. Замечательно, строит из себя стыдливую девственницу. Хуже того, глупую и косноязычную стыдливую девственницу. Неуклюжую, занудную и жалкую. И что самое ужасное, сыплет банальностями. Мэгги подняла голову и посмотрела ему в глаза. — Ну ладно. Поцелуй на удачу. Посмотрим, так ли ты хорош, как я тебя описала, красавчик.
Сен-Жюст улыбнулся, нежно и чувственно, и она чуть не оттолкнула его, пока не стало слишком поздно. Но не смогла. Вместо этого Мэгги позволила ему захватить ее губы… Именно захватить, поскольку он сделал это настойчиво, не собираясь отступать. Мужчина, абсолютно уверенный в себе и, будь он проклят, абсолютно уверенный в ней.
Мэгги обняла его за плечи — только для того, чтобы не рухнуть, когда он приоткрыл губами ее губы, дразня их языком.
Руки у нее стали ватными. Пятью секундами раньше расплавились внутренности. В горле встал комок размером с Исландию. Либидо завелось с такой силой, что подкосились ноги.
— Ну все, хватит, — задыхаясь, произнесла она, отталкивая Сен-Жюста. — Молодец, хорошо целуешься. Умница. Мамочка приколет тебе розочку. Я здорово тебя придумала. Пусть мамочка и мне приколет розочку. А теперь пойдем.
Мэгги прикрыла глаза, отвернулась и направилась к двери, надеясь, что сумеет добраться до гостиной и не выставить себя полной дурой. Потому что ей хотелось обернуться, наброситься на него, обхватить его ногами и рухнуть вместе с ним на кровать.
Нет, так далеко она не зайдет. Она слишком себя любит, чтобы испытывать серьезные чувства к мужчине, который завтра может исчезнуть.
Но, по крайней мере, теперь она точно сможет дописать десятую главу.
Глава 10
(Нет, извините, не та глава 10.)
Сен-Жюст неторопливо шел к бальному залу — Мэгги на одной руке, трость на другой — и ловил на себе оценивающие взгляды. Как джентльмен до мозга костей, он вежливо склонял голову перед каждой встречной дамой, чем заслужил реверанс от юной особы в викторианском платье, дерзкий присвист девчонки в странном наряде из фольги, а также весьма игривый шлепок по задней части тела.
Впрочем, подобной благосклонности он удостоился от Джея, так что это не в счет.
— Тебя прямо распирает от счастья, — заметила Мэгги, когда они подошли к залу и женщина в дверях, одетая соответственно случаю, проверила их входные билеты — судя по всему, она изображала валькирию. Облик дополняли светлые косы и нагрудник. И громадные босые ноги.
— Разумеется, дорогая, — кивнул Сен-Жюст. — Я наконец-то снова джентльмен эпохи Регентства. Кроме того, Стерлинг, отправленный на разведку, обнаружил, что никто из моих соперников не участвует сегодня в конкурсе.
— Почему? Их набедренные повязки потерялись в химчистке?
— Никогда больше не кури, Мэгги. Я без ума от твоего едкого сарказма.
— Ну, укуси меня!
— Я уже сделал это, дорогая, — к своему удовольствию Сен-Жюст заметил, что Мэгги вспыхнула. — Что касается конкурса, похоже, что Джанкарло, Дамьен и Люциус — или Люсиус — уже выигрывали, поэтому выбывают из состязания. То же самое с женщинами. Я возлагаю очень большие надежды как на Мари-Луизу, так и на себя самого.
— Потому что ты высокомерный, напыщенный и считаешь себя пупом земли.
— И таким меня сделала ты, за что я тебе бесконечно благодарен. Мне, знаешь ли, чрезвычайно трудно считать себя менее значительной персоной, чем я есть на самом деле, — заявил Сен-Жюст, посмотрел по сторонам и увидел Венеру Бут Симмонс.
На ней было платье из китайского нежно-голубого шелка, с глубоким декольте и шлейфом в стиле Ватто[12], а под юбками мог поместиться сервиз на шесть персон и самовар, если бы она вздумала их украсть во время бала. Голову венчал башнеподобный напудренный белый парик, щеку и подбородок украшали мушки — их расположение указывало, что она поддерживает одновременно и виги, и тори. А может, ей просто казалось, что мушки — это красиво.
— Мария-Антуанетта, я полагаю? — Сен-Жюст отпустил Мэгги, расшаркался самым галантным образом (он был в этом уверен) и склонился к руке Венеры. — Enchanfe[13], Ваше королевское Величество. И да позволено мне будет добавить, tres magnifique[14]. Вы прекраснейшая из дам, можете поверить мне, как истинному знатоку женской красоты.
— Ах, спасибо, monsieur, — прощебетала Венера, и он мужественно удержался, чтобы не содрогнуться от ее произношения, поскольку в ее устах это слово прозвучало как «мусьё». Он не содрогнулся даже, когда Мэгги, раздраженная, как никогда, вонзила ему под ребра локоть.
— Надо же, — Сен-Жюст запоздало заметил спутника Венеры. — Сержант Деккер, неужели это вы? — Он поднес к глазу монокль и приосанился, ощутив себя самим собой — джентльменом на балу эпохи Регентства. Мэгги говорила, что он высокомерен? Он ей покажет, что такое настоящее высокомерие. — Выглядите на все сто, сержант, чтоб мне провалиться.
И тут же заработал новый тычок под ребро, но оно того стоило.
— Да, и что? — Сержант, наряженный пиратом — а таких тут было множество, как успел заметить Сен-Жюст, — выставил свой уже и без того выступающий подбородок.
— Ничего, любезнейший, совсем ничего. Смотритесь очень… по-пиратски. Вы случайно не проводите здесь секретную операцию? Это остроумно.
— Нет, я не на дежурстве, — сержант покачал головой. — Вы, наверное, знаете, что Роза предложила мне поучаствовать в конкурсе. Я так и сделал.
— Роза… Которая «Все о романе знает Роза»?
— Она самая. Роза познакомилась с сержантом, когда мы проводили разведку, — объяснила Венера, опираясь на мускулистую руку Деккера. — Мы это так называем, правда, Вилли? Разведка. Она даже не стала брать с него взнос. Роза считает, что из него получится отличная модель. Правда здорово?
— Несомненно, — согласился Сен-Жюст и наконец заметил, что Стерлинг и Мари-Луиза исчезли. Он хотел представить всех друг другу как полагается, но Джей и Носокс уже произвели настоящий фурор — все смотрели на них раскрыв рот, а Мари-Луизы нигде не было видно. Стерлинг же, как догадывался Сен-Жюст, разнюхал, где стол с закусками, и, видимо, безжалостно уничтожал стройные ряды маленьких воздушных пирожных, которые покорили его сердце в самый первый вечер.
— Благодарю за цветы, Мэгги, — Венера цедила каждое слово так, будто на самом деле произносила: «Иди утопись в сортире».
— Всегда пожалуйста. Все-таки тебя здорово тряхануло, — Мэгги ухмыльнулась.
Сен-Жюст сделал вид, что не понял завуалированной издевки.
— Очень мило, Мэгги, — сказала Венера. — Ну, нам пора. Аu revoir.
Это прозвучало как «о, резервуар».
— До встречи, Венера, — Сен-Жюст поклонился и добавил: — До встречи, Вилли.
— Что ты ищешь? — спросила Мэгги, когда Венера и сержант удалились, направившись в самую толпу, чтобы — Сен-Жюст был в этом абсолютно уверен — их увидело как можно больше людей.
В конце концов, он сам к этому стремился. Нельзя сказать, что участие сержанта в конкурсе беспокоило его, поскольку Сен-Жюст не страдал от недостатка уверенности в себе.
— Не что, а кого, дорогая. А именно Мари-Луизу, — он снова оглядел переполненный людьми коридор и наконец увидел, как она выходит из-за спины чрезмерно толстого Генриха VIII. — А вот и она. Мари-Луиза, почему ты ушла?
— Не люблю копов, — призналась она. — Это ведь был Деккер? Раньше он все время околачивался рядом с портом. Один раз пытался меня задержать за попрошайничество, но я отбилась. Как думаешь, он меня узнает?
— В таком наряде? — удивилась Мэгги. — Вряд ли. Не хватайся постоянно за нож, а то кажется, что ты готова выпустить кишки любому, кто к тебе подойдет. Это я так, к слову.
— Смею добавить, что у тебя весьма интересная жизнь, — Сен-Жюст протянул Мари-Луизе руку. — Может, тебе написать книгу?
— Конечно, кто угодно может написать книгу. Главное, чтобы выдался выходной, когда больше нечем будет заняться, — огрызнулась Мэгги за его спиной… как он и предполагал.
Сен-Жюст улыбнулся и повел всех к валькирии.
— А как же Носокс и Джей? — поинтересовалась Мэгги, когда они протянули билеты.
— Не беспокойся за них. Если ты выглядишь и ведешь себя, словно король, все будут считать тебя королем.