– И вы еще смеете говорить о снисходительности? – вскинулась Тесса. – Вы же меня избивали!
– Есть вещи пострашнее физической боли, мисс Грей. От Мортмейна жалости не жди.
– Я знаю… – Тесса наклонилась к старухе, и Механический ангел на ее груди качнулся. – Почему вы ему помогаете? Вы же знаете, что верить Магистру нельзя, что он с удовольствием уничтожит вас.
– Он может дать мне то, в чем я нуждаюсь, – ответила миссис Блэк, – и я сделаю все, чтобы заполучить это.
– И что же вы так хотите заполучить?
Темная сестра расхохоталась и расстегнула воротник накидки.
В книгах по истории Тесса читала о насаженных на копья головах на Лондонском мосту, но даже представить не могла, насколько ужасно это может выглядеть. Миссис Блэк отрубили голову, и обратить вспять процесс разложения не удалось. Кожа серыми клочьями свисала с металлического штыря, на который был насажен череп. Тела не было – лишь гладкий металлический цилиндр, из которого торчали две руки. Зловещий штрих добавляли серые лайковые перчатки, прикрывавшие нечто, смутно напоминавшее кисти.
Тесса закричала.
Глава 12Призраки на дороге
Всегда красивая, всегда доброжелательная! Скажи – преступлением ли считается на Небесах слишком сильная любовь? Питать слишком сильные чувства или иметь слишком черствое сердце? Поступать как возлюбленный или как католик? Есть ли на Небе вознаграждение великим мыслителям и храбрым героям?
Уилл стоял на гребне невысокого холма, засунув руки в карманы, и вглядывался в безмятежный сельский пейзаж Бедфордшира. Покинув Институт, он, не жалея Балия, помчался галопом по Большой Северной дороге. Близился рассвет, и улицы Излингтона, Холлоуэя и Хайгейта были пустынны. Не встретив на пути никаких препятствий, вскоре он уже миновал Барнет и погнал коня через Саут-Миммс и Лондон-Колни – благо Балий отличался редкой выносливостью.
Уилл любил галоп – когда ветер треплет волосы, когда дорога летит из-под копыт скакуна, и ты сливаешься с ним в одно несущееся вперед существо. Теперь, когда Лондон остался далеко позади, острая боль в груди немного утихла, но это не означало, что он стал меньше думать о своих друзьях.
Увидев неподалеку от Колни пруды, Уилл остановился, чтобы напоить Балия. Помимо воли он вспомнил, как несколько лет назад добирался по этой же дороге в Институт. Часть пути из Уэльса он проделал верхом, но затем, когда кончились деньги и нечем стало платить дорожный сбор, лошадь пришлось продать. Продешевил, конечно, и к тому же ему было трудно расстаться с конем, который рос на его глазах, но выхода не было. Еще труднее оказалось преодолеть остаток пути. Когда он дошел до Института, у него кровоточили не только ноги, но и руки – в тех местах, где он, падая, обдирал их.
Уилл посмотрел на свои руки. Пальцы длинные, как у всех Эрондейлов… Джем всегда стыдил его за полное равнодушие к музыке. «С такими пальцами ты мог бы здорово играть на фортепиано», – говорил он. Джем…
Отогнав воспоминания, юноша насыпал Балию овса. Ему не раз приходилось слышать, как всадники загоняют своих лошадей до смерти, но, как бы он ни стремился к Тессе, на жестокость по отношению к Балию он не способен.
На дороге царило оживление – здоровые битюги, тащившие за собой бочки с пивом, крестьянские телеги и даже странного вида омнибус. И куда они все едут в будний день? Хорошо хоть нет разбойников – путевые сборы, железные дороги и усилия полиции положили конец грабежам.
Утром, оставив в стороне Сент-Олбанс, он даже не позавтракал – не терпелось побыстрее выехать на Уотлинг-стрит, древнюю римскую дорогу, которая тянулась через Врокстер, соединяя Шотландию с расположенным в Уэльсе портом Холихед. На дороге было полно призраков – казалось, ветер доносит древнюю речь англосаксов, которые называли этот путь Веселинга Стрет. Кажется, где-то здесь был последний лагерь Боудикки, разбитой римлянами много-много лет назад.
Было три часа пополудни, это означало, что скоро стемнеет и придется позаботиться о ночлеге, но Уилл решил постоять еще немного. Он вспомнил тот день, когда рассказал Тессе о Боудикке, всем доказавшей, что женщины тоже могут быть воительницами. Он не стал говорить, что прочитал письма Тессы и уже любил в ней душу воительницы, скрывавшейся за спокойными серыми глазами.
Затем Уилл вспомнил свой сон – синее небо и Тесса, сидящая рядом на зеленом холме. Ты войдешь в мое сердце первой. В душе его закипела ярость – как Мортмейн осмелился прикоснуться к ней? Тесса была слишком сильной личностью, чтобы принадлежать кому-то, она была одной из них, и Уилл проклял в душе Консула за то, что он не желал видеть этого.
Ничего, он ее найдет. Найдет и отвезет домой. И даже если она его не любит, все будет в порядке. Он сделает это ради нее и ради себя.
Уилл вскочил в седло.
– Давай, старина, – обратился он к Балию. – Солнце садится, и к вечеру нам надо быть в Хоклиффе, ведь скоро, похоже, пойдет дождь.
Он пришпорил коня, и Балий стрелой помчался вперед.
– Он уехал в Уэльс один? – спросила Шарлотта. – Как ты мог допустить такую… такое безумство?
Магнус пожал плечами:
– Строптивый нрав Сумеречных охотников всем известен. И я, откровенно говоря, не очень понимаю ваших претензий. Я всю ночь провел в Библиотеке, дожидаясь, когда Уилл придет ко мне поговорить, но он так и не появился. В конце концов я уснул на главе «Бешенство и ликантропия[19]».
Шарлотта была расстроена, как никогда. Завтрак проходил мирно, отсутствие Уилла никого не удивило – все решили, что он у постели парабатая. И лишь когда ворвался Сирил, сообщивший, что из конюшни исчез Балий, поднялась тревога.
В углу Библиотеки они обнаружили спящего Магнуса. Когда Шарлотта разбудила его и спросила, где может быть Уилл, тот, не таясь, заявил, что юноша, по всей видимости, уехал в Уэльс, чтобы найти Тессу и вернуть ее домой. К его величайшему изумлению, Шарлотта, услышав это, пришла в ужас и тут же созвала в Библиотеке совещание, на которое было приказано явиться всем, кроме Джема. Пришел даже Гидеон, хромая и тяжело опираясь на трость.
– Кто-нибудь из вас знает, когда уехал Уилл? – спросила Шарлотта, встав во главе длинного стола, за которым разместились все остальные.
Сесилия сидела, скромно сложив перед собой руки, и с интересом разглядывала узор на ковре.
– Сесилия, какой чудесный у тебя кулон, – заметила Шарлотта, глядя на рубин, висевший на шее девушки. – Не помню, чтобы ты вчера его носила. Зато я видела его у Уилла. Когда он тебе его отдал?
– Ничего я вам не скажу, – ответила Сесилия, скрестив на груди руки. – Уилл сам принимает решения, а объяснить Консулу, что следовало сделать, мы уже пробовали. И раз уж помощи от власти ждать не приходится, Уилл решил взять дело в свои руки. Разве можно было ожидать от него чего-то другого?
– Вот уж не думала, что он оставит своего парабатая одного, – сказала Шарлотта. – Я… я не представляю, что мы скажем Джему, когда он придет в себя.
– Джем все знает… – возмущенно начала Сесилия, и ее поддержал Габриэль, немало удивив девушку.
– Разумеется, знает, – сказал он. – На самом деле Уилл исполняет свой долг и ведет себя, как подобает настоящему парабатаю. Он делает то, что на его месте сделал бы Джем. Уилл уехал вместо своего друга. Именно это и должен сделать настоящий парабатай.
– Ты защищаешь Уилла? – не удержался Гидеон. – После всего, что между вами было? Ты же постоянно упрекал Джема в том, что он ошибся в выборе парабатая?
– Может, Уилл и достоин порицания, но его поступок доказывает, что, как Сумеречный охотник, он заслуживает уважения. – Перехватив обращенный на него взгляд Сесилии, Габриэль добавил: – Вполне возможно, что он не так уж и плох, как мне казалось.
– Благородно, Гидеон, – заметил Магнус.
– Я Габриэль.
– Для меня все Лайтвуды на одно лицо, – махнул рукой колдун.
– Хватит! – вмешался Гидеон, опасаясь, как бы брат не метнул в Магнуса что-нибудь тяжелое. – Независимо от достоинств и недостатков Уилла, равно как и от неспособности некоторых различать Лайтвудов, вопрос о том, стоит ли нам бросаться на помощь мистеру Эрондейлу, остается открытым.
– Если бы Уилл нуждался в помощи, он бы не уехал посреди ночи, никого не предупредив, – сказала Сесилия.
– Ну да, – кивнул Гидеон, – знаем мы, как тщательно Уилл все обдумывает и сколь благоразумные решения принимает.
– Он взял самого быстрого жеребца, – подал голос Генри. – Это говорит о том, что парень все обдумал заранее.
– Мы не можем позволить Уиллу сражаться с Мортмейном в одиночку, – произнес Гидеон. – Магистр убьет его. Если Уилл действительно уехал ночью, у нас еще есть шанс перехватить его в пути.
– Повторяю, он взял самого быстрого жеребца, – напомнил Генри, а Магнус тихо хмыкнул.
– То, что Мортмейн убьет его, еще не факт, – сказал Габриэль. – Мы можем броситься вслед за Уиллом, но вопрос в том, что отряд, пусть и небольшой, привлечет к себе больше внимания, чем один-единственный юноша верхом на коне. Мы не знаем, на что надеется Уилл, но, мне кажется, вряд ли он едет потрясать оружием. Ему нужно спасти Тессу, а скрытность в таком деле – лучший союзник…
Шарлотта с такой силой треснула кулаком по столу, что эхо прокатилось по всему Институту.
– Молчать! – Это было произнесено столь властным тоном, что даже Магнус встревожился. – И Габриэль, и Гидеон правы. С одной стороны, Уиллу лучше, чтобы мы остались здесь, с другой – нельзя допустить, чтобы один из нас погиб. И то, что Магистр для нас недосягаем, – тоже правда. Этот вопрос будет рассматриваться на заседании Совета, а на данный момент мы ничего не можем поделать. Следовательно, мы должны бросить все силы на то, чтобы спасти Джема. Он на грани смерти, но пока еще жив. В определенной степени от него зависит сила Уилла, к тому же Джем один из нас. Уилл разрешил нам искать лекарство, и мы должны этим заняться.