– Что-то не так? – удивленно спросила Тесса.
– Нет-нет, все в порядке, – поспешно ответил он. – Просто я не хочу, чтобы наш поход сюда, в Галерею шепотов, был тебе неприятен.
– Я и не говорю, что он мне неприятен! Но, Уилл, твоя обходительность у меня уже в печенках сидит.
– Разве ты…
– Мне надоела твоя показная вежливость, и я хочу, чтобы ты стал прежним Уиллом! Перестань показывать мне все эти изыски архитектуры с таким видом, будто это ты составил путеводитель Бедекера! Я хочу, чтобы ты, как прежде, говорил глупости, смешил меня, сочинял песенки и был… – Уиллом, которого я полюбила, чуть было не выпалила она, но вместо этого произнесла: – Чтобы ты был Уиллом, иначе я ударю тебя зонтиком.
– Я просто пытаюсь за тобой ухаживать, – в отчаянии воскликнул Уилл. – Ухаживать, как положено. Ради этого я тебя сюда и позвал. Неужели ты не поняла?
– Мистер Рочестер никогда не ухаживал за Джейн Эйр, – заметила Тесса.
– Нет, он просто одевался в женское платье и пугал бедную девушку своими остротами. Ты этого хочешь?
– Какая же страшная из тебя получилась бы женщина!
– Нет, я был бы потрясающей девушкой.
– Ну вот, – расхохоталась Тесса. – Узнаю Уилла. Так-то лучше! Разве нет?
– Не знаю, – ответил он, не сводя с нее глаз. – Я боюсь отвечать на этот вопрос. Я слышал, что все американские женщины, заслышав мою речь, тут же испытывают жгучее желание поколотить меня зонтиком.
Тесса вновь захохотала, он тоже не удержался, и раскаты их смеха, отскакивая от стен, прокатились по галерее. После этого им обоим стало легче, и улыбка Уилла, когда он подал руку выходившей из экипажа Тессе по их возвращении в Институт, была настоящей.
Ночью в комнату Тессы кто-то тихо постучал. Открыв дверь, она увидела лежавшую на полу книгу «Повесть о двух городах». Странный подарок, подумала она, – экземпляр романа был в Библиотеке, его в любой момент можно было взять, а эта книга была новой, нечитанной, купленной, судя по всему, в магазине Хэтчарда. И лишь забравшись с ней в кровать, она увидела на титульном листе надпись.
Тесс, Тесс, Тесса…
Разве может быть звук прекраснее твоего имени? Когда я произношу его вслух, сердце мое звенит, как колокол. Странная ассоциация, не правда ли? Но когда ты ко мне прикасаешься, оно действительно звенит в груди, и этот звук трепещет в моих жилах, наполняя все мое естество радостью.
Почему я написал здесь эти слова? Из-за тебя. Я относился к этой книге с пренебрежением, но ты привила мне любовь к ней. Читая ее во второй раз, объективно и непредвзято, я ощущал в душе отчаяние и жгучую зависть к Сиднею Картону – да-да, именно к Сиднею, ведь он, не надеясь, что женщина, к которой он воспылал нежными чувствами, когда-нибудь полюбит его, по крайней мере нашел в себе силы поведать ей о своей любви. И у этого героя нашлось доказательство его пылкой страсти, пусть даже доказательством стала его смерть.
Я умер бы, Тесса, но не рассказал тебе правду, если бы знал, что смерть моя коснется только меня. И потому завидовал Сиднею, что он был свободен.
И теперь, обретя наконец свободу, я могу без страха поведать о том, что творится в моем сердце.
Ты не последняя мечта моей души.
Ты – мечта первая и единственная, от которой я так и не смог отказаться. Ты первая мечта, из которой, надеюсь, родятся и другие, достойные того, чтобы потратить на них жизнь.
С возрожденной наконец надеждой,
Уилл Эрондейл
Тесса еще долго сидела в кровати, любуясь через окно рассветом, занимавшимся над Лондоном. Утром она быстро оделась, схватила книгу и бросилась вниз. Уилл как раз выходил из своей комнаты, с влажными после умывания волосами. Она подскочила к нему и спрятала голову у него на груди. Книга упала на пол, и юноша заключил Тессу в свои объятия.
– Что-то не так? – тихо прошептал он. – Тебе не понравилось?
– Мне еще никто не посвящал таких прекрасных строк, – ответила она, слыша, как под его рубашкой бьется сердце, – никогда.
– Я написал это, когда узнал, что на мне нет проклятия, – неожиданно сказал Уилл. – Хотел подарить тебе, но, узнав о твоей помолвке с Джемом, отказался от этой затеи. И с тех пор ждал случая преподнести эту книгу. А вчера, когда ты попросила меня стать прежним Уиллом, в моей душе возродилась надежда, и я решил вернуться к своей мечте, сдуть с нее пыль и сделать тебе этот подарок.
В тот день они снова отправились на прогулку в Гайд-парк. Погода стояла холодная, и народу было немного. Озеро под зимним солнцем ярко сияло, и Уилл показал Тессе место, где они с Джемом кормили диких уток, раскрошив пирог с домашней птицей. Говоря о своем парабатае, Уилл впервые улыбнулся.
Тесса понимала, что Джема Уиллу никто не заменит, даже она. Но постепенно пустота в его сердце заполнялась. Присутствие Сесилии было для него отрадой, и, когда они сидели рядышком у камина, о чем-то негромко разговаривая на валлийском, глаза его сияли. Он даже подружился с Габриэлем и Гидеоном Лайтвудами, хотя понимал, что такого друга, как Джем, у него больше никогда не будет. К тому же его, как всегда, согревали своей любовью Шарлотта и Генри. Тесса понимала и то, что до конца эта рана не затянется никогда, но по мере того, как на улице становилось все холоднее, Уилл все чаще улыбался, и затравленное выражение в его глазах наконец исчезло. И Тесса почувствовала облегчение.
– Хм… – сказал Уилл, оглядывая зал для танцев. – Припоминаю, это и в самом деле было на Рождество, когда я заполучил татуировку уэльского дракона.
– Да, и как это произошло? – спросила Тесса.
– Я был пьян, – легкомысленно махнул рукой Уилл.
– Неправда, ты никогда не напивался по-настоящему.
– Вот тут ты ошибаешься. Чтобы научиться прикидываться пьяным, нужно хоть раз упиться в стельку – чтобы было на что ориентироваться. В подогретом сидре был Шестипалый Найджел…
– Ты и правда веришь в Шестипалого Найджела?
– Верю, конечно! – весело ответил Уилл.
В этот момент он заметил кого-то, и улыбка с его лица исчезла. Тесса обернулась и увидела, что к ним пробирается сквозь толпу тот самый мужчина, который разговаривал с Шарлоттой, – коренастый, лет сорока, шрам, рассекающий подбородок, взъерошенные светлые волосы, голубые глаза и смуглая от загара кожа. В нем было что-то неуловимо знакомое, но Тесса не могла понять что.
Он подошел к ним и посмотрел на Уилла. Вблизи глаза его по цвету напоминали васильки, и от них разбегалась тонкая сеточка морщинок.
– Вы Уильям Эрондейл?
Уилл молча кивнул.
– А я – Элиас Карстейрз, – сказал мужчина. – Джем Карстейрз был моим племянником.
Уилл побледнел, и Тесса вдруг поняла, почему этот мужчина показался ей знакомым, – манера держаться напоминала ей Джема.
Поскольку Уилл стоял, будто язык проглотив, Тесса произнесла:
– Вы не ошиблись, это Уилл Эрондейл. А я – Тереза Грей.
– Девушка, принимающая любые обличья… Пока Джеймс не стал Безмолвным братом, вы были с ним помолвлены.
– Да, – кивнула Тесса. – И я очень люблю его.
Элиас взглянул на нее без враждебности, скорее с любопытством. Затем повернулся к Уиллу:
– А вы были его парабатаем?
– И остаюсь по сей день, – упрямо выпалил юноша.
– Джеймс рассказывал мне о вас. Вернувшись из Китая в Идрис, я спросил его, не хочет ли он переехать ко мне. После всего, что произошло с ним и его родителями, мы решили, что ему будет лучше уехать из Шанхая – приспешники Яньлю жаждали мести. Но когда я предложил переехать в Идрис, он отказался – сказал, что не может. Я попросил его подумать, настаивая на том, что я – его семья и что нас связывают кровные узы. Но он ответил, что не может бросить парабатая, что в жизни есть вещи поважнее уз крови. – Не сводя с Уилла васильковых глаз, Элиас неожиданно произнес: – У меня есть для вас подарок, Уилл Эрондейл. Я хотел преподнести его Джеймсу, выполняя просьбу его покойного отца, но сейчас сделать этого уже не могу.
Казалось, что Уилл сейчас взорвется.
– Я не сделал ничего, чтобы заслужить подарок.
– Думаю, вы ошибаетесь.
С этими словами мужчина снял с пояса короткий меч в причудливо украшенных ножнах и протянул юноше. Уилл мгновение поколебался, но все-таки взял меч в руки. Затем решительным жестом извлек его из ножен и поднес к глазам.
Рукоятку покрывал такой же узор из рун и листьев, как и на ножнах, а по клинку шла надпись.
– Я, «Кортана», выкован из той же стали, что «Жуаез» и «Дюрандаль», и так ж закален, – прочла Тесса.
– «Жуаез» – это меч Карла Великого, а «Дюрандалъ» принадлежал Роланду, – произнес Уилл, с трудом сдерживая волнение, – это меч-легенда.
– Его выковал кузнец Вейланд, первый оружейник Сумеречных охотников, – кивнул Элиас. – В рукоятку меча он вделал перо из крыла ангела. Семья Карстейрзов владела им несколько сот лет. Отец Джема просил меня подарить меч в тот день, когда его сыну исполнится восемнадцать. Но Безмолвные братья не имеют права принимать подарки. – Он посмотрел на Уилла и добавил: – Вы были его парабатаем, и этот меч, полагаю, должен теперь принадлежать вам.
Уилл бережно вложил меч в ножны:
– Я не могу его принять. Это невозможно.
– Но почему?.. Вы были его парабатаем, он любил вас…
Уилл протянул меч Элиасу. Поколебавшись мгновение, тот забрал его. А юноша повернулся и ушел.
– Но я не хотел его обидеть, – недоуменно сказал Элиас, глядя ему вслед.
– Вы говорили о Джеме в прошедшем времени, – сказала Тесса. – Его нет с нами, но он не умер. Сама мысль о том, чтобы потерять Джема навсегда, забыть его, для Уилла невыносима.
– Но я просто хотел сказать, что Безмолвные братья, в отличие от нас, не испытывают эмоций и воспринимают все совершенно иначе. Если они любят…
– Даже став Безмолвным братом, Джем все равно продолжает любить Уилла. Некоторые вещи не в состоянии разрушить даже самая сильная магия. То, что было между ними, это и есть магия. Вы никогда не видели их вместе, в отличие от меня.