- И, когда ты умрешь, согласна ли ты пожертвовать своим телом для Нефилимов, чтобы сжечь его, и прах твой пустить на постройку Города Костей?
- Да.
- Тогда испей, - сказала Шарлотта.
Тесса услышала, как Гидеон задержал дыхание. Это была опасная часть ритуала, во время которой мог погибнуть неподготовленный или недостойный.
Софи наклонила темную голову и прислонилась к Чаше губами. Тесса подалась вперед, у нее было плохое предчувствие, отчего стало тяжело дышать. Она почувствовала, как по ее руке скользнула рука Уилла, теплая, увесистая. Горло Софи двигалось по мере того, как она пила.
Круг, в котором она с Шарлоттой стояла, вспыхнул холодным, сине-белым светом, скрывая их обеих. Когда он исчез, у Тессы перед глазами мелькали звездочки. Она быстро моргнула, и увидела, что Софи держит Кубок. Кубок светился, когда она передала его обратно Шарлотте, которая широко улыбалась.
- Теперь ты - Нефилим, - сказала она. - Я называю тебя София Сумеречный охотник, от крови Джонатана Сумеречного охотника, дитя Нефилимов. Встань, София.
И Софи поднялась, среди ликующей толпы возгласы Гидеона были самыми громкими. Софи улыбалась, ее лицо сияло в зимнем солнечном свете, который проходил сквозь прозрачный купол. Тени двигались по полу, стремительно и быстро. С удивлением Тесса подняла голову – что-то белое мелькало в окне, мягко кружась за стеклом.
- Снег, - тихо сказал ей на ухо Уилл. - С Рождеством, Тесса.
Той ночью была ежегодная Рождественская вечеринка Анклава.
Это был первый раз, когда Тесса видела, что огромные бальные залы в Институте открыты и заполнены людьми.
Огромные окна светились отраженным светом, бросая золотой блеск на полированный пол.
За темным стеклом, можно было увидеть, как падает снег, большими мягкими белыми хлопьями, но внутри института все было теплым и золотым и безопасным
Насколько поняла Тесса, Рождество у Сумеречных Охотников не было Рождеством. Не было рождественских венков, не было поющих людей, не было и рождественских печенюшек. Была ёлка, но она была украшена нетрадиционным способом. Массивная ель возвышалась, казалось, для того, чтобы коснуться потолка в далёком конце бального зала. (Когда Уилл спросил Шарлотту, как же она поместилась там, она только махнула руками и пробормотала что-то насчёт Магнуса.) Свечи были на каждой ветке, хоть Тесса и не видела, как они были закреплены или подвешены. Они давали много золотого света комнате.
Привязанные к ветвям дерева и свисающие с подсвечников, канделябров на столах, дверных ручек кристаллические сверкающие руны были прозрачны, как стекло, но преломляли свет и мерцали, как радуга по всей комнате.
Стены были украшены венками остролиста и плюща, красные ягоды ярко выделялись на фоне зеленой листвы. Здесь и там были веточки омелы с белыми ягодами.
Одна даже была привязана к ошейнику Черча, который находился под одним из Рождественских столов и выглядел взбешенным.
Тесса подумала, что никогда не видела так много еды.
Столы были уставлены нарезанной курицей и индейкой, дичью и зайцем, рождественской ветчиной и пирогами, тончайшими бутербродами, мороженым и бисквитами, бланманже и кремовыми пудингами, разноцветным желе, пропитанным ромом бисквитом с вареньем и кремом и рождественским пудингом, глазированным шербетом, глинтвейном и большими серебряными чашами с рождественским пуншем -бишоп-.
Было изобилие угощений и конфет, и мешочки Святого Николаса, в одном был кусок угля, в другом - кусочек сахара, а в третьем - лимонная долька, чтобы показать получившему его человеку, как он себя вел весь год: был ли он непослушным, милым или угрюмым.
До этого было чаепитие и подарки только для жителей Института, они обменялись подарками, до того как прибыли гости – Шарлотта, покачиваясь на коленях Генри, в то время как он сидел в своем инвалидном кресле, открывала подарок за подарком для ребенка, который должен был родиться в апреле. (Было решено, что его имя будет Чарльз.
- Чарльз Фейрчайлд - гордо сказала Шарлотта, показывая одеяльце, которое связала для нее Софи, с изящными Ч.Ф. в уголке.
- Чарльз Буфорд Фейрчайлд - поправил ее Генри.
Шарлотта состроила гримасу. Смеясь, Тесса спросила - Фейрчайлд? Не Бранвелл?
Шарлотта застенчиво улыбнулась.
- Я - консул. Было решено, что в этом случае, ребенок будет носить мое имя. Генри не возражает, не так ли, Генри?
- Совсем нет, - сказал Генри. - Тем более, что Чарльз Бранвелл Фейрчайлд звучало бы довольно глупо, а Чарльз Буфорд Фейрчайлд звучит отлично.
- Генри....
Вспоминая об этом сейчас, Тесса улыбнулась. Она стояла возле елки, наблюдая за членами Анклава во всем великолепии – женщины были в темно-жемчужных зимних тонах, платьях из красного атласа, сапфирового шелка и золотой тафты, а мужчины в элегантных смокингах, разговаривали и смеялись.
Софи стояла с Гидеоном, сияющая и непринужденная в элегантном зеленом бархатном платье; Сесилия была в синем, появляясь то тут, то там, с восхищением глядя на все, а Габриэль с обожающим изумлением ходил за ней, долговязый и с взъерошенными волосами.
В каменном камине горело огромное Рождественское полено, обмотанное плющом и остролистом, а над камином висели сетки с золотыми яблоками, грецкими орехами, цветным попкорном и конфетами.
Музыке тоже была, мягкая и запоминающаяся, казалось, Шарлотта наконец-то нашла применение пению Бриджит, ибо ее веселый приятный голос был слышен громче звука инструментов.
Увы, любовь, мне жизнь губя,
Ты рвешь со мною неучтиво.
Я столько лет любил тебя
И счастлив с тобой был всегда.
Зелёные рукава были моей единственной радостью,
Зелёные рукава были моей сладостью,
Зелёные рукава были моим золотым сердцем,
Кто мне теперь заменит даму с зелёными рукавами?
- Пусть небо прольет картофельный дождь, - задумчиво произнес голос. – Пусть гром напевает Зелёные рукава.
Тесса. Хотела повернутся,но тут рука Уила скользнула к ее руке. Тесса немного злилась, так как она его искала и не где не могла найти.
Как обычно вид Уила в черно голубом и белом вечернем костюме заставлял Тесс дышать реже. Но она скрывала это смотря на него с улыбкой.
- Шекспир, - сказала она. - Виндзорские проказницы.
- Не самая лучшая пьеса, - сказал Уилл, прищурив голубые глаза, провожая ее внутрь
В тот вечер Тесса решила надеть розовый шелк, на ней не было никаких украшений, кроме бархатной ленты, которая в два ряда шла вокруг шеи и свисала на спину.
Софи уложила ее волосы – из любезности, а не как горничная – и воткнула белые ягодки в зачесанные наверх локоны.
Тесса чувствовала, что выглядит очень необычно и броско.
- Хотя в ней что-то есть.
- Вечный литературный критик, - Тесса вздохнула, глядя в сторону от него, в другом конце комнаты, туда, где Шарлотта разговаривала с высоким, светловолосым человеком, которого Тесса не знала.
Уилл наклонился к ней.
От него слабо пахло чем-то зеленым и зимним-елью, лимоном, или кипарисом.
-Эти ягоды омелы в твоих волосах,- сказал он, она чувствовала его дыхание на своей щеке.-Формально, я думаю, это означает, что любой может поцеловать тебя, когда захочет.
Её глаза расширились.
- Ты думаешь, что они, может быть, попробуют?
Он слегка коснулся ее щеки, на нем были белые замшевые перчатки, но она чувствовала так, как будто он прикоснулся к ней своей кожей. - Я бы убил любого, кто это сделал бы.
- Ну, - сказала Тесса. - Это был бы не первый раз, когда ты сделал что-то скандальное на Рождество.
Уилл замолчал на мгновение, а затем ухмыльнулся, эта редкая улыбка озарила его лицо и полностью изменила.
Это была улыбка, которая, как боялась Тесса, ушла навсегда, ушла с Джемом вниз, в мрак Города Молчания.
Джем не был мертв, но когда он ушел, частичка Уилла исчезла вместе с ним, кусочек откололся от сердца Уилла и был погребен в воспоминаниях.
И в первую неделю Тесса беспокоилась, что Уилл не переживет этого, что он навсегда останется своего рода призраком, который ничего не ел, а блуждал по Институту и постоянно разговаривал с кем-то, кого там не было, блеск в его глазах исчезал, когда он вспоминал и замолкал.
И она приняла решение.
Ее собственное сердце было разбито, но она была уверена, что если сможет излечить сердце Уилла, то это как-то вылечит и ее.
Как только она достаточно окрепла, она стала приносить ему чай, от которого он отказывался, и книги, которые он соглашался читать, она гоняла его в библиотеку и обратно и требовала помочь с тренировками.
Она сказала Шарлотте, чтобы она прекратила относиться к Уиллу как к стеклу, которое может разбиться, и отправить его в город сражаться, как это уже было, с Габриелем или Гидеоном вместо Джема.
И Шарлотта не без трудностей сделала это, и хотя Уилл вернулся в крови и синяках, зато с живыми и светящимися глазами.
-Умно,- сказала ей Сесиль позже, когда они стояли у окна и смотрели, как во внутреннем дворе разговаривают Уилл и Габриель.
-Будучи Нефилимом, у моего брата есть цель. Охота залечит его раны. Охота и вы.
Находясь глубоко в своих думах, Тесса позволила занавеске упасть, закрыв окно.
Она и Уилл не разговаривали о том, что случилось в Кадаир Идрис, о ночи, что они провели вместе. На самом деле, случившееся казалось ей сном. Как будто это случилось с кем-то другим, не с ней, не с Тессой.
И она не знала, чувствовал ли Уилл тоже самое.
Она знала, что Джем узнал или догадался об этом, но простил их обоих, но с того дня, как ушел Джем, Уилл больше не подходил к ней, не говорил, что любит, и не спрашивал, любит ли она его.
Казалось, прошло много лет, хотя на самом деле всего две недели, прежде чем Уилл зашел и застал ее одну в библиотеке, и спросил-довольно неожиданно-не поедет ли она с ним на прогулку в карете следующий день.
Озадаченная Тесса согласилась, думая про себя, не было ли других причин, по которым он хотел провести время в ее компании.