– Мне остаться и удостовериться, что вы его выпьете? Если вы и его сунете под кровать, у нас точно заведутся мыши.
Смущение очень шло Гидеону, и Софи пожалела, что ее не было рядом, когда Бриджет зашла к нему в комнату и объявила, что собирается выкинуть все булочки из-под кровати.
– Софи… – сказал Гидеон и глотнул молока, когда девушка строго посмотрела на него. – Мисс Коллинз, у меня не было возможности должным образом извиниться перед вами, поэтому позвольте мне исправить это упущение. Прошу вас, простите меня за эту нелепую историю с булочками. Я вовсе не хотел проявить неуважение к вам. Надеюсь, вы не думаете, что я сужу о вас по вашему положению, ведь вы одна из самых прекрасных и смелых девушек, с какими я имел счастье быть знакомым.
Софи опустила руки. Не так уж много господ готово было извиняться перед служанкой.
– Что ж, ваши извинения очень искренни.
– И я не сомневаюсь, что булочки были очень хороши, – поспешно добавил Гидеон. – Я просто их не люблю. И никогда не любил. Так что дело не в ваших булочках.
– Мистер Лайтвуд, ради бога, прекратите говорить об этих булочках.
– Хорошо.
– Тем более это не мои булочки, их пекла Бриджет.
– Хорошо.
– И вы совсем не пьете молоко.
Гидеон тотчас открыл рот и поднес к губам чашку. Видя его готовность идти на жертвы, Софи смягчилась и улыбнулась. Глаза Гидеона просияли.
– Ладно, – сказала Софи, – раз уж вам не нравятся булочки, как насчет бисквитного торта?
Холодное осеннее солнце стояло высоко в небе. В Институте собралось около десяти Сумеречных охотников Конклава и несколько Безмолвных Братьев. Тела Джессамины и погибшего Брата, имени которого Сесили не знала, уже увезли. Со двора доносились голоса и лязг металла – Конклав наводил порядок после нападения автоматонов.
Но в гостиной громче всего раздавалось тиканье стоявших в углу старинных часов. Шторы были раздвинуты, и в бледном свете дня по комнате из угла в угол, скрестив руки на груди, вышагивал консул.
– Это безумие, Шарлотта, – сказал он. – Самое настоящее безумие. Неужели мы должны поверить фантазиям ребенка?
– Я не ребенок, – огрызнулась Сесили.
Она сидела в кресле у камина, где еще накануне спал Уилл, хотя и казалось, что с прошлого вечера прошла целая вечность. Хмурый Уилл стоял рядом с сестрой. Он так и не переоделся. Генри вместе с Безмолвными Братьями остался в комнате Джема, который до сих пор не пришел в сознание. Только прибытие консула заставило Шарлотту и Уилла отойти от его постели.
– И вы прекрасно знаете, что мои родители были знакомы с Мортмейном. Он дружил с моей семьей, с моим отцом. Он подарил нам поместье Рэйвенскар, когда отец… когда отец потерял особняк в Долгеллау.
– Это правда, – сказала Шарлотта, стоявшая возле стола, на котором было разложено множество бумаг. – Летом я передавала вам сообщение Рагнора Фелла о семье Эрондейлов.
Сжав руки в кулаки, Уилл сердито бросил:
– Мортмейн посмеялся над моей семьей, подарив нам этот дом! С его стороны это было издевкой. Почему бы ему не продолжить в том же духе?
– Взгляните, Джошуа, – сказала Шарлотта, приглашая консула обратить внимание на лежавшую перед ней карту Уэльса. – Вот озеро Лин в Идрисе, а вот озеро Тал-и-Ллин у подножия Кадер Идрис…
– «Ллин» означает «озеро», – раздраженно объяснила Сесили.
– Может, в мире есть и другие места под названием Идрис! – воскликнул консул, но тут же замолчал, сообразив, что спорит с пятнадцатилетней девчонкой.
– Но это не простое место, – настаивал Уилл. – Говорят, озера вокруг горы бездонны, а сама гора полая – и внутри нее дремлет Кон Аннон, Адская Свора.
– Та самая, из легенды о Дикой Охоте, – добавила Сесили.
– Да. – Уилл откинул волосы со лба. – Мы нефилимы. Мы верим в мифы и легенды. Все истории правдивы. Разве полая гора, которую предания связывают с темной магией и смертью, не лучшее место, чтобы скрыться самому и спрятать свои изобретения? Никому не покажется странным, если из горы будут доноситься необычные звуки, никто из местных не станет ничего выяснять. Почему он вообще живет в Уэльсе? Мне всегда было интересно, почему его так заботит моя семья. Может, все просто – может, он случайно поселился по соседству и воспользовался шансом подразнить семью нефилимов. Просто не смог противиться искушению.
Консул склонился над столом, изучая карту.
– Этого мало.
– Мало? Мало для чего? – воскликнула Сесили.
– Для того чтобы убедить Конклав. – Консул выпрямился. – Шарлотта, вы должны понять: чтобы собрать силы и пойти против Мортмейна на основании одного лишь допущения, что он в Уэльсе, нам нужно будет склонить на свою сторону Совет. Мы не можем отправить туда всего несколько человек, ведь в таком случае противник точно окажется в большинстве. Особенно если там нас встретят механические монстры. Сколько их было утром?
– Шесть или семь, не считая того, который схватил Тесс, – ответила Шарлотта. – Похоже, они складные – иначе не влезли бы в маленький экипаж.
– Думаю, Мортмейн не ожидал, что с вами будут Габриэль и Гидеон Лайтвуды, и послал слишком мало автоматонов. Будь он чуть более предусмотрителен – и вы все могли бы погибнуть.
– Да что там Лайтвуды… – пробормотал Уилл. – Он явно недооценил силу Бриджет. Она кромсала этих металлических тварей так же ловко, как разделывает индейку.
Консул всплеснул руками, как будто вспомнив что-то.
– Мы прочитали бумаги Бенедикта Лайтвуда. В них сказано, что оплот Мортмейна находится недалеко от Лондона и что Мортмейн собирает силы, чтобы напасть на лондонский Конклав…
– Бенедикт Лайтвуд стремительно сходил с ума, когда писал это, – заметила Шарлотта. – Неужели вы и правда думаете, что Мортмейн посвятил бы его в свои истинные планы?
– А почему нет? – холодно произнес консул. – У Бенедикта не было причин лгать в собственных дневниках, которые вы, Шарлотта, читать не должны были. Если бы вы не считали, что должны знать больше Совета, вы бы отдали бумаги немедленно. Такое пренебрежение правилами ставит мое доверие к вам под сомнение. Если вам угодно, вы можете вынести вопрос с Уэльсом на обсуждение Совета на следующей встрече, которая состоится через две недели…
– Через две недели? – вскричал Уилл. На бледных скулах юноши выступили красные пятна. – Тесс забрали сегодня. У нее нет двух недель.
– Уилл, ты ведь знаешь, Магистр хочет заполучить ее живой и невредимой, – мягко сказала Шарлотта.
– А еще он хочет жениться на ней! Вам не кажется, что она бы лучше умерла, чем стала бы его марионеткой? Он может жениться на ней прямо сегодня…
– Да и пусть женится, черт его дери! – рявкнул консул. – Эта девчонка даже не нефилим! Она для нас не главное! И не может быть главным!
– Она главное для меня! – прокричал Уилл.
В комнате повисло молчание. Сесили слышала, как потрескивают дрова в камине. Окна заволокло темно-желтым туманом, на лицо консула упала тень.
– Я полагал, она невеста вашего парабатая, – наконец сказал он. – А не ваша.
Уилл вздернул голову.
– Раз она невеста Джема, я должен опекать ее как свою собственную. Так поступают парабатаи.
– О да, – не скрывая сарказма, ответил консул. – Такая преданность похвальна. – Он покачал головой. – Эрондейлы. Упрямы как ослы. Помню, когда ваш отец хотел жениться на вашей матери, ничто не могло его остановить, а ведь она даже не была среди кандидатов на Восхождение. Я надеялся, что его дети будут более сговорчивы.
– В таком случае вы простите нас с сестрой, если мы так и не согласимся с вами, – заметил Уилл, – ведь, если бы не несговорчивость нашего отца, мы бы вообще не появились на свет.
– Это война, – возразил консул, – а не спасательная операция.
– И она не просто какая-то девчонка, – сказала Шарлотта. – Она – орудие в руках врага. Поверьте мне, Мортмейн хочет использовать ее против нас.
– Довольно. – Консул взял плащ, висевший на спинке кресла, и набросил его на плечи. – Это пустой разговор. Шарлотта, присматривайте за Сумеречными охотниками, – добавил он, скользнув взглядом по Уиллу и Сесили, – они, похоже, слишком… взволнованы.
– Как я поняла, мы не можем рассчитывать на вашу поддержку, господин консул, – сурово произнесла Шарлотта. – Но помните, я предупредила вас о возникшей ситуации. Если в конце концов мы окажемся правы и эта задержка приведет нас к катастрофе, вина будет лежать на вас.
Сесили думала, что консул разозлится, услышав это, но он лишь поднял капюшон и повернулся к двери.
– Такова судьба консула, Шарлотта.
Кровь. Кровь на брусчатке. Кровь на лестнице. Кровь на деревьях в саду. Останки зятя Габриэля в луже густой крови, горячие брызги крови на доспехах Габриэля, выпущенная им стрела в глазнице отца…
– Уже жалеешь, что решил остаться в Институте, Габриэль? – знакомый холодный голос прервал жуткие мысли юноши, и тот удивленно обернулся.
Рядом стоял консул, одетый в плотный плащ и перчатки. По лицу консула казалось, будто Габриэль каким-то образом обрадовал его.
– Я… – Габриэль не сразу совладал с собой. – Нет. Конечно, нет.
Консул изогнул бровь.
– Должно быть, поэтому ты сидишь возле церкви в забрызганной кровью одежде и дрожишь от страха, что тебя кто-нибудь обнаружит?
Габриэль вскочил на ноги и, покачнувшись, оперся рукой о стену.
– Вы намекаете, что я не принял участия в битве? – с вызовом спросил он. – Что я убежал?
– Я ни на что не намекаю, – спокойно сказал консул. – Я знаю, что ты дрался вместе со всеми. И знаю, что пострадал твой брат…
Габриэль порывисто вздохнул, и глаза консула сузились.
– Ах, так вот оно что, – продолжил консул. – Твой отец погиб у тебя на глазах, а сегодня ты мог потерять и брата?
Габриэлю хотелось расцарапать себе руки в кровь. Ему хотелось ударить консула прямо в его широкое, обманчиво приятное лицо. Ему хотелось побежать наверх, сесть у постели брата и не отходить от него, как Уилл не отходил от Джема. Габриэль с горечью думал, что Уилл был лучшим братом для Джема, чем он сам – для Гидеона, хотя между Уиллом и Джемом даже не было кровной связи. Отчасти из-за этого он вышел из Института и спрятался здесь, за конюшнями. Здесь никто бы не стал его искать.