Откинувшись на спинку кресла, Софи раздумывала, не позвать ли Шарлотту. Та, конечно, хотела бы, чтобы ее известили, если состояние Джема ухудшится, поэтому Софи уже собралась отправиться к ней, когда Джем вдруг вздохнул и открыл глаза – серебристые, почти белые. Софи удивленно посмотрела на него.
– Уилл? – произнес Джем. – Уилл, это ты?
– Нет, – ответила горничная, боясь пошевелиться. – Это Софи.
Джем тихо выдохнул и повернулся к ней. С трудом он сосредоточил на ней свой взгляд, а затем улыбнулся той самой душевной улыбкой, которая однажды покорила ее сердце.
– Конечно, – сказал он. – Софи. Уилла здесь быть не может, я ведь сам отослал его.
– Он отправился спасать Тесс, – пояснила Софи.
– Хорошо. – Руки Джема сжались в кулаки и снова расслабились. – Я… рад.
– Вам его не хватает, – заметила Софи.
Джем медленно кивнул.
– Я чувствую, как он далеко. Как будто внутри меня сильно-сильно натянули ту тетиву, которая нас связывает. Я не ожидал такого. Став парабатаями, мы уже никогда не разлучались.
– Сесили сказала, что это вы отослали его.
– Да, – подтвердил Джем. – Мне нелегко было его убедить. Пожалуй, если бы он сам не был влюблен в Тесс, я бы не смог заставить его пойти за ней.
– Так вы знали? – пораженно спросила Софи.
– С недавних пор, – ответил Джем. – Знай я об этом раньше, я никогда бы не сделал ей предложение. Я бы отошел в сторону. Но я не знал. Сейчас, когда моя жизнь угасает, все кажется мне таким ясным, что я, наверное, узнал бы об этом, даже если бы он не признался мне. В конце концов я бы все узнал. – Он улыбнулся, увидев, как удивлена Софи. – Я рад, что мне не пришлось ждать до самого конца.
– И вы не сердитесь?
– Я рад, – повторил Джем. – Они позаботятся друг о друге, когда меня не станет. Я могу на это надеяться. Он утверждает, что она его не любит, но я не сомневаюсь, что со временем любовь придет и к ней. Уилла легко полюбить, ведь он отдал ей все свое сердце. Я вижу это. Надеюсь, она его не разобьет.
Софи не могла произнести ни слова. Она не знала, что можно сказать, столкнувшись с такой любовью – всепрощающей, крепкой, полной надежд. За несколько последних месяцев она не раз пожалела о том, что была плохого мнения об Уилле Эрондейле, который так великодушно позволил Тесс и Джему быть счастливыми. Софи знала, как страдает Тесс из-за мыслей о том, что она делает больно Уиллу. Софи одна знала, что иногда во сне Тесс зовет Уилла. Она одна знала, что шрам на ладони Тесс появился не случайно – что та нарочно схватила раскаленную кочергу, надеясь заглушить физической болью душевную, надеясь забыть о том, как плохо ей было, когда она отвергла Уилла. Софи обнимала Тесс, когда та рыдала и вырывала из волос цветы – такие же синие, как глаза Уилла, – и пудрила ее щеки, чтобы скрыть следы слез и бессонных ночей.
Может, нужно рассказать Джему об этом? Софи не знала. Разве правильно было сказать: «Да, Тесс тоже любит его. Как она ни пыталась его не любить, у нее ничего не вышло»? Разве хоть один мужчина захотел бы услышать такое о женщине, на которой он собрался жениться?
– Мисс Грей очень хорошо относится к мистеру Эрондейлу. Не думаю, что она способна разбить хоть чье-нибудь сердце, – сказала Софи. – Но не стоит говорить так, словно ваша смерть неизбежна, мистер Карстерс. Миссис Бранвелл и остальные все еще надеются найти лекарство. Я думаю, вы состаритесь вместе с мисс Грей и будете очень счастливы.
Он улыбнулся так, как будто знал, что это неправда.
– Ты очень добра, Софи. Я знаю, я – Сумеречный охотник и нас не так-то легко убить. Мы боремся до конца. Мы происходим из царства ангелов, но все равно боимся их. Но мне кажется, можно встретить свой конец и не бояться, можно не пасть на колени перед смертью. Смерть никогда не одолеет меня.
Софи беспокойно посмотрела на Джема – казалось, он бредил.
– Мистер Карстерс? Мне позвать Шарлотту?
– Чуть позже. Софи, когда я говорил, мне показалось, что ты… – Он подался вперед. – Так это правда?
– О чем вы? – тихо спросила она, уже понимая, каким будет его ответ. Она не могла солгать Джему.
Уиллу было тяжело на душе. День занимался туманный, дождливый и неприятный. С утра Уилла подташнивало, и он едва смог проглотить резиновую яичницу и холодный бекон, который жена хозяина подала ему в неуютной гостиной. Уилл стремился продолжить свой путь как можно скорее.
Лил дождь, и Уилл дрожал от холода, хотя и пользовался согревающими рунами. Копыта Балия, пытавшегося сохранить вчерашний темп, увязали в грязи, и это не нравилось коню. Уиллу начинало казаться, что туман скапливается даже под одеждой. Он смог добраться до Нортгемптоншира, что уже само по себе было достижением, но впереди был еще неблизкий путь, а потому Уилл не хотел останавливаться, хоть Балий и выразительно поглядывал на него, когда они проезжали Таучестер, как будто мечтал согреться в конюшне и пожевать овса. Впрочем, скоро умоляющие взгляды коня начали растапливать сердце Уилла. По телу юноши разлилось отчаяние, столь же жуткое и неизбежное, как дождь и холод. Что он творит? Неужели он и правда думал, что сможет найти Тесс? Неужели он и правда такой глупец?
Они скакали по неприветливой равнине. Из-за грязи каменистая дорога стала скользкой. С одной стороны от нее возвышался утес, закрывавший собой небо. С другой стороны был обрыв и глубокий овраг, полный острых скал. Вдалеке, на дне оврага, струился грязный ручей. Уилл умело правил Балием, не давая коню приблизиться к обрыву, но тот все равно боялся упасть. Сам Уилл поднял воротник и опустил голову, чтобы скрыть лицо от дождя. Случайно взглянув на обочину, он заметил, как что-то зеленое блеснуло в грязи среди камней.
Он тотчас остановил Балия и так быстро спрыгнул с коня, что чуть не упал, поскользнувшись в грязи. Дождь пошел еще сильнее. Уилл с трудом разглядел золотую цепочку, зацепившуюся за один из камней, и аккуратно поднял ее. На ней висел круглый нефритовый кулон, на обратной стороне которого были вырезаны хорошо знакомые Уиллу иероглифы.
«Когда люди едины сердцем, они крепче, чем любой металл».
Этот кулон Джем подарил Тесс, сделав ей предложение. Уилл крепко сжал его в руке. Он вспомнил, как говорил с ней на лестнице и как блестела у нее на шее эта цепочка, напоминавшая о Джеме. Тесс тогда сказала: «Говорят, сердце пополам не поделишь, и все же…»
– Тесс! – внезапно воскликнул он, и голос его эхом разнесся над скалами. – Тесс!
Несколько мгновений он неподвижно стоял на обочине, не зная, чего ожидает – неужели ответа? Вряд ли Тесс пряталась среди этих острых скал. Ответом Уиллу была лишь тишина да шорох ветра и дождя. И все же он не сомневался, что этот кулон принадлежит Тесс. Может, она сорвала его с шеи и выбросила из окна экипажа, чтобы дать ему знак, наподобие того, как Гензель и Гретель оставили след из хлебных крошек? Так могла бы поступить героиня романа, а значит, так могла поступить и Тесс. Может, если он продолжит путь, он найдет и другие знаки? Надежда впервые вернулась к нему.
С новыми силами он подошел к Балию и запрыгнул в седло. Медлить было нельзя – к вечеру нужно были добраться до Стаффордшира. Снова направив Балия вперед, Уилл сунул кулон в карман, и вырезанные на нем слова любви и верности обожгли ему руку.
Шарлотта не помнила, когда она в последний раз так уставала. Ожидание ребенка выматывало ее больше, чем она предполагала, а к тому же она всю ночь не сомкнула глаз и весь день провела на ногах. Ее платье было в пятнах, а ноги болели от постоянной беготни по лестницам. И все же, когда она открыла дверь в комнату Джема и увидела, что он не только очнулся, но и разговаривает с Софи, она совсем забыла о своей усталости и улыбнулась.
– Джеймс! – воскликнула она. – Я хотела проверить, как ты, а ты очнулся!
Софи, смутившись, вспыхнула и вскочила на ноги.
– Мне уйти, миссис Бранвелл?
– Да, пожалуйста, Софи. Бриджет опять не в настроении – говорит, что не может найти какую-то парилку, а я понятия не имею, что она имеет в виду.
Софи почти улыбнулась – она бы обязательно улыбнулась, если бы сердце ее не колотилось так отчаянно от мысли о том, что она, возможно, только что совершила ужасную ошибку.
– Она ищет пароварку! – объяснила она. – Я ее мигом найду.
Она подошла к двери, остановилась на минутку и взглянула через плечо на Джема, который снова откинулся на подушки. Он казался очень бледным, но удивительно спокойным. Не успела Шарлотта ничего сказать, как Софи ушла, а Джем улыбнулся усталой улыбкой.
– Шарлотта, вы не могли бы передать мне скрипку?
– Конечно.
Шарлотта подошла к столику возле окна, на котором в чехле красного дерева лежали скрипка и смычок, а рядом с ними стояла коробочка с канифолью. Вытащив скрипку, она поднесла ее к кровати, и Джем аккуратно принял ее у Шарлотты из рук. Шарлотта медленно опустилась в кресло.
– О, – произнесла она спустя пару секунд. – Прости, я не дала тебе смычок. Ты хотел играть?
– Нет, скрипки мне достаточно. – Джем легонько коснулся пальцами струн, и они отозвались мягким звоном. – Этот прием называется пиццикато – отец научил меня ему сразу же, как только дал скрипку мне в руки. Он напоминает мне о детстве.
«Твое детство еще не кончилось», – хотела сказать Шарлотта, но промолчала. В конце концов, до его восемнадцатилетия оставалось всего несколько недель, а в этом возрасте всех Сумеречных охотников уже считали взрослыми. Пусть Шарлотта и видела в этом юноше маленького мальчика, приехавшего из Шанхая в обнимку со скрипкой и удивленно смотревшего по сторонам огромными глазами, так сильно выделявшимися на бледном лице, это не означало, что он не повзрослел.
Шарлотта потянулась к шкатулке с инь-фенем, стоявшей на тумбочке. На донышке оставалось совсем немного порошка, может, всего лишь чайная ложка. Вздохнув, Шарлотта насыпала порошок в стакан и, залив его водой из графина, подождала, пока наркотик растворится в ней, как сахар. Когда она протянула Джему стакан, юноша отложил скрипку и задумчиво посмотрел на него.