– Что в письме? – тревожно спросил Генри. – Шарлотта, дорогая…
Шарлотта прочитала письмо вслух, не вкладывая в слова никаких чувств. Дочитав, она отложила послание, но не отвела от него глаз.
– Я просто не могу… – начала она. – Я не понимаю.
Генри вспыхнул.
– Да как он смеет писать тебе в таком тоне! – с неожиданной яростью воскликнул он. – Как он смеет так обращаться к тебе, не обращая внимания на твои опасения…
– Возможно, он прав. А может, он сошел с ума. Или, возможно, сошли с ума мы все, – сказала Шарлотта.
– Но это не так! – вскричала Сесили и заметила, что Габриэль искоса взглянул на нее. По его лицу невозможно было понять, о чем он думает. С самого утра он был особенно бледен и почти ничего не ел, уставившись на скатерть с таким видом, словно ему были известны ответы на все вопросы мира. – Магистр в Кадер Идрисе. Я уверена!
Гидеон нахмурился.
– Я вам верю, – сказал он. – Мы все верим вам. Но без согласия консула этот вопрос нельзя выставить на обсуждение Совета, а без одобрения Совета поддержки нам не получить.
– Портал почти готов, – заметил Генри. – Как только он заработает, можно будет в мгновение ока переместить к Кадер Идрису любое количество Сумеречных охотников.
– Но перемещать будет некого, – возразила Шарлотта. – Консул ведь запретил мне даже говорить на эту тему с членами Конклава. Его слово важнее моего. Если я нарушу его приказ, мы потеряем Институт.
– И что? – с жаром воскликнула Сесили. – Ваше положение заботит вас больше, чем судьба Уилла и Тесс?
– Мисс Эрондейл, – начал Генри, но Шарлотта жестом велела ему замолчать.
Она казалась очень усталой.
– Нет, Сесили, это не так, но в Институте мы под защитой. Без этой защиты мы вряд ли сможем помочь Уиллу и Тесс. Как глава Института, я могу обеспечить им такую поддержку, какой не может дать обычный Сумеречный охотник…
– Нет, – сказал Габриэль, отодвинув тарелку, – не можете.
– Габриэль? – удивленно произнес Гидеон.
– Я не буду молчать, – заявил Габриэль и поднялся на ноги, то ли намереваясь выступить с речью, то ли желая сбежать из-за стола. Он отчаянно посмотрел на Шарлотту. – В тот день, когда консул явился сюда и забрал нас с братом на допрос, он угрожал нам, пока мы не пообещали ему шпионить за вами.
Шарлотта побледнела. Генри отодвинулся от стола. Гидеон простер к брату руку, словно моля его остановиться.
– Шарлотта, – продолжал Габриэль, – мы не пошли на это. Мы ни слова ему не сказали. Ни слова правды, – поправился Гидеон, оглядев лица всех присутствовавших. – Мы лгали ему. Направляли его по ложному следу. Двух писем ему оказалось достаточно. Он понял, что от нас никакого толку.
– Это правда, мэм, – тихо сказала бледная Софи, стоявшая в другом конце комнаты.
До этого момента Сесили даже не замечала, что девушка была здесь.
– Софи! – в ужасе воскликнул Генри. – И ты об этом знала?
– Да, но… – голос Софи дрожал. – Он жутко угрожал Гидеону и Габриэлю, мистер Бранвелл. Он говорил, что имя Лайтвудов вычеркнут из списков Сумеречных охотников, что Татьяну вышвырнут на улицу. И все же они ничего ему не сказали. Наверное, он перестал настаивать на доносах, когда понял, что доносить не о чем. Мне так жаль. Я просто…
– Она не хотела причинить вам боль, – объяснил за Софи Гидеон. – Пожалуйста, миссис Бранвелл, не вините в этом Софи.
– Я ее не виню, – ответила Шарлотта, скользя темными глазами по лицам Габриэля, Гидеона и Софи. – Но я полагаю, что история на этом не заканчивается. Я права?
– Больше нам не о чем рассказать, поверьте… – начал Гидеон.
– Нет, – прервал его Габриэль, – на этом история не заканчивается. Когда я пришел к тебе, Гидеон, и сказал, что консулу больше не нужны наши доносы на Шарлотту, я солгал.
– Что? – пораженно выдохнул Гидеон.
– В день, когда на Институт напали, он говорил со мной наедине, – объяснил Габриэль. – Он сказал, что вернет нам поместье Лайтвудов, восстановит наше доброе имя, поможет скрыть позор отца, если я найду хоть какой-нибудь изъян в действиях Шарлотты… – Он глубоко вздохнул. – И я согласился.
– Габриэль, – простонал Гидеон и закрыл лицо руками.
Казалось, Габриэля вот-вот стошнит, он еле стоял на ногах. Сесили разрывалась между жалостью к нему и осуждением: ведь она помнила, как той ночью в классе сказала юноше, что верит в него.
– Поэтому ты казался таким встревоженным, когда я вызвала тебя к себе, – произнесла Шарлотта. – Ты боялся, что все раскрылось.
Генри привстал, и его приятное лицо впервые на памяти Сесили исказилось от гнева.
– Габриэль Лайтвуд, – сказал он, – моя жена отнеслась к тебе со всей добротой, а ты так отплатил ей?
Шарлотта положила руку поверх руки мужа.
– Генри, подожди, – велела она. – Габриэль, что ты сделал?
– Я подслушал ваш разговор с Алоизием Старквезером, – упавшим голосом ответил Габриэль, – и написал консулу, что вы основываете свое требование отправить силы в Уэльс на заявлениях безумца, что вы слишком доверчивы и своевольны…
Взгляд Шарлотты пронизывал Габриэля насквозь. Сесили ни за что бы не хотела ощутить подобный взгляд на себе.
– Ты написал письмо, – сказала она, – но отослал ли ты его?
Габриэль тяжело вздохнул.
– Нет. – Он покачал головой и вытащил из кармана письмо, которое тут же бросил на стол. Сесили удивленно смотрела на него. Бумага была потрепанной и мятой, словно ее не один раз складывали и разворачивали вновь. – Я не смог. Я ничего ему не сказал.
Сесилия облегченно выдохнула.
Ахнув, Софи посмотрела на Гидеона, который, казалось, пытался оправиться от только что полученного удара под дых. Шарлотта оставалась все так же спокойна. Взяв письмо Габриэля, она пробежала глазами по строкам и снова положила конверт на стол.
– Почему ты его не отправил? – спросила она.
Габриэль как-то странно посмотрел на нее и ответил:
– У меня были на то причины.
– Почему ты не пришел ко мне? – удивился Гидеон. – Габриэль, ведь я твой брат…
– Гидеон, ты не можешь всегда делать выбор за меня. Мы, Сумеречные охотники, должны быть самоотверженны. Мы готовы умереть за обычных людей, за Ангела, но главное – друг за друга. Таковы наши принципы. Шарлотта живет в соответствии с ними, а наш отец никогда им не следовал. Я понял, что совершил ошибку, поставив свою верность семье выше этих принципов, выше всего на свете. И я понял, что консул ошибался в Шарлотте. – Габриэль сделал паузу и сжал губы в тонкую линию. – Он ошибался. – Юноша повернулся к Шарлотте. – Я не могу изменить того, что уже сделал или что собирался сделать. Я не знаю, как просить прощения за то, что я сомневался в вас и проявил неблагодарность в ответ на вашу доброту. Я могу лишь сказать, что нельзя ждать одобрения от консула Вейланда, потому что вы его никогда не получите. Шарлотта, он никогда не отправит наши силы к Кадер Идрису ради вас. Он не согласится ни с одним планом, предложенным вами. Он хочет сместить вас с должности руководителя Института. Он хочет, чтобы вас сменил кто-то другой.
– Но ведь именно он поставил меня на эту должность, – возразила Шарлотта. – Он поддерживал меня…
– Потому что считал, что вы будете слабой, – объяснил Габриэль. – Потому что он думает, будто женщины слабы и ими легко управлять. Но вы оказались совсем другой, и это разрушило его планы. Он хочет дискредитировать вас, и это не просто блажь: ему это необходимо. Он вполне ясно сказал мне, что, если мне не удастся уличить вас ни в каком отступлении от правил, я волен придумать что-нибудь такое, что вас опорочит. Главное, чтобы на вас легла тень.
Шарлотта поджала губы.
– Значит, он никогда не верил в меня, – прошептала она. – Никогда.
– Но он ошибался, – сказал Генри, сжимая руку жены. – Он недооценил тебя, но это не трагедия. Ты оказалась лучше, умнее и сильнее, чем можно было ожидать, Шарлотта, – и это триумф.
Шарлотта немного помолчала. Генри смотрел на жену так, словно она была чудом, и Сесили даже позавидовала ей.
– Что мне делать? – спросила Шарлотта.
– Шарлотта, дорогая, делай то, что считаешь нужным, – ответил Генри.
– Вы – глава Института, – сказал Габриэль. – Мы верим в вас, даже если консул с нами не согласен. – Он наклонил голову. – И с этого дня я безраздельно предан вам. Как бы мало это для вас ни значило.
– Это значит для меня очень много, – произнесла Шарлотта.
В ее голосе сквозила такая спокойная уверенность в себе, что Сесили тоже захотелось подняться на ноги и провозгласить свою верность – просто чтобы удостоиться от Шарлотты одобрительного кивка. Сесили и представить не могла, чтобы такие же чувства вызвал у нее консул. «Поэтому консул так ненавидит Шарлотту Бранвелл, – подумала она. – Она – женщина, но люди верны ей так, как никогда не были верны ему».
– Мы поступим так, словно консула не существует, – продолжила Шарлотта. – Раз он решил сместить меня с этой должности, мне нечего терять. Нам просто нужно действовать, пока он не успел нас остановить. Генри, когда будет готово твое изобретение?
– Завтра, – без промедления ответил Генри. – Я буду работать всю ночь…
– Раньше его никогда не использовали, – задумчиво произнес Гидеон. – Разве это не рискованно?
– Другого способа вовремя добраться до Уэльса у нас нет, – сказала Шарлотта. – После того как я разошлю письма, у нас будет очень мало времени. Консул явится сразу же, чтобы поставить меня на место.
– Какие письма? – удивленно спросила Сесили.
– Я напишу всем членам Конклава, – объяснила Шарлотта.
– Но только консулу дозволено… – начал Генри, но тут же осекся. – Ах…
– Я опишу им ситуацию и попрошу поддержки, – продолжила Шарлотта. – Не знаю точно, каким будет их ответ, но кто-нибудь точно откликнется.
– Я откликнусь, – заявила Сесили.
– И я, конечно, – сказал Габриэль. Он был решителен, взволнован, нацелен на победу, и Сесили невольно залюбовалась им.
– И я, – кивнул Гидеон. – Хотя… – Он обменялся тревожным взглядом с братом. – Нас всего шестеро, причем одна только недавно приступила к тре