Послышался скрежет металла. Тесс привыкла, что при нападении автоматоны падают, брызгаются черной жидкостью или отступают назад, но демон остался неподвижен, как лежащая под солнцем ящерица. Мортмейн резко повернул рукоять и освободил меч.
Клинок обратился пеплом, словно прогоревшее полено.
– Видите? – спросил Мортмейн. – Эта армия создана, чтобы уничтожить Сумеречных охотников.
Армарос улыбнулся. На памяти Тесс ни один автоматон не выражал никаких эмоций – она даже не думала, что их лица на это способны.
– Они убили многих моих собратьев, – сказал демон. – Я с радостью уничтожу их всех.
Тесс с трудом сглотнула, но постаралась, чтобы Магистр этого не заметил. Он переводил взгляд с девушки на демонического автоматона, и Тесс не могла понять, кто нравился ему больше. Ей хотелось закричать, броситься на Мортмейна и расцарапать ему лицо, но между ними слегка поблескивала невидимая – и непреодолимая – стена.
«О, мисс Грей, ты станешь не просто его невестой, – сказала миссис Блэк. – Ты станешь погибелью нефилимов. Для этого тебя и создали».
– Сумеречных охотников так легко не уничтожить, – заметила она. – Я видела, как они сражались с вашими автоматонами. Может, эти машины и не убить руническим оружием, но любой клинок способен рубить металл и резать провода.
Мортмейн пожал плечами.
– Сумеречные охотники не привыкли сражаться с созданиями, против которых их рунические клинки бесполезны. Они будут действовать медленнее. Автоматонам нет числа. Это будет все равно что вступить в схватку с прибоем. – Он наклонил голову. – Теперь вы видите, насколько гениально мое изобретение? Но я должен благодарить вас, мисс Грей, ведь это вы предоставили мне последний кусочек мозаики. Я подумал, что даже вы, возможно… восхититесь… тем, что мы создали вместе.
«Восхититесь?» Тесс подумала, что он издевается, но нет – глаза Мортмейна были холодны и серьезны, в них сквозило любопытство. Представив, как давно никто не хвалил его, Тесс глубоко вздохнула.
– Вы – великий изобретатель, – сказала она.
Мортмейн довольно улыбнулся.
Тесс чувствовала на себе напряженный взгляд механического демона, но сама не сводила глаз с Мортмейна. Сердце гулко колотилось у нее в груди. Казалось, она, как и во сне, стояла на краю обрыва. Было опасно заводить этот разговор, но попытаться стоило.
– Теперь я понимаю, зачем вы привезли меня сюда, – протянула она. – Секреты вашего отца – не единственная причина.
Его глаза вспыхнули гневом, но в них промелькнуло и удивление. Девушка вела себя не так, как он от нее ожидал.
– О чем вы говорите?
– Вы одиноки, – объяснила Тесс. – Вы окружили себя неживыми созданиями. Мы видим собственные души в глазах других. Когда вы в последний раз видели свою душу?
Мортмейн прищурился.
– У меня была душа. Но я принес ее в жертву, посвятив свою жизнь поискам справедливости.
– Не путайте расплату со справедливостью.
Демон презрительно усмехнулся, словно наблюдал за возней котят в коробке.
– Мой господин, и вы позволяете ей так говорить с вами? – спросил он. – Я могу вырвать ей язык и заставить ее замолчать навсегда.
– Это нам ничего не даст. У нее есть силы, о которых тебе не известно, – ответил Мортмейн, не сводя глаз с Тесс. – В Китае говорят – может, ваш любимый жених упоминал об этом, – что никто не может ходить по одной земле с убийцей собственного отца. Я должен стереть Сумеречных охотников с лица земли, чтобы прекратить их существование. Не пытайтесь доказать мне, Тесс, что я лучше, чем есть на самом деле, ведь это не так.
Тесс не могла не вспомнить «Повесть о двух городах», в которой Люси Манетт взывала к лучшему в Сидни Картоне. Она всегда считала, что Сидни – это Уилл, которого против воли одолевают грехи и отчаяние. Но Уилл был хорошим человеком, гораздо лучшим, чем Картон. А Мортмейн едва ли вообще был человеком. Тесс не пыталась доказать ему, что он лучше, чем на самом деле, а взывала к его тщеславию, – ведь каждый, в конце концов, считает себя хорошим.
– Само собой, вы не правы, – вздохнув, сказала она. – Вы можете снова стать хорошим, порядочным человеком. Вы сделали то, что должны были. Вы вдохнули жизнь и разум в эти… эти ваши адские механизмы. Вы создали армию, которая может уничтожить Сумеречных охотников. Всю жизнь вы искали справедливости, полагая, что Сумеречные охотники жестоки и порочны. И теперь, если вы воздержитесь от каких-либо действий, вы победите. Вы докажете, что вы лучше них.
Тесс посмотрела Мортмейну в лицо. На нем точно было сомнение – тонкие губы слегка подрагивали, черты напряглись.
Затем он улыбнулся.
– Так вы и правда считаете, что я могу стать лучше? Неужели вы хотите, чтобы я поверил, что, если я поступлю по-вашему, если воздержусь от действий, вы останетесь со мной по собственной воле и не вернетесь к Сумеречным охотникам?
– Почему бы и нет, мистер Мортмейн? Я клянусь вам. – Тесс с трудом совладала с чувствами. Если нужно остаться с Мортмейном, чтобы спасти Уилла, и Джема, и Шарлотту, и Генри, и Софи, она готова пойти на это. – Я уверена, вы можете стать лучше. Мы все можем.
– День уже в разгаре, мисс Грей, – с улыбкой сказал Магистр. – Я не хотел будить вас раньше. Пойдемте со мной. Мы выйдем на улицу и посмотрим, как кипит работа. Мне очень хочется вам кое-что показать.
Тесс похолодела.
– И что же это?
Мортмейн улыбнулся шире.
– То, чего я давно ждал.
Кому: Консулу Джошуа Вейланду
От: Инквизитора Виктора Уайтлоу
Джошуа, прошу простить мою бесцеремонность, ибо я пишу в спешке. Я уверен, ты получишь множество писем по этому вопросу – возможно, это даже не станет первым. Я и сам уже получил немало посланий. Каждое из них ставит перед нами тот же вопрос, который не дает мне покоя: можем ли мы верить информатору Шарлотты Бранвелл? Если да, то велика вероятность, что Магистр действительно находится в Уэльсе. Я знаю, ты не вполне доверяешь Уильяму Эрондейлу, но мы оба знаем его отца. Он мятежник, ведомый своими страстями, но другого столь же честного человека не найти. Я не думаю, что сын Эрондейла лжет.
Как бы то ни было, после письма Шарлотты Конклав пришел в смятение. Я настаиваю на немедленном созыве Совета. Если мы не сделаем этого, доверие Сумеречных охотников к их консулу и инквизитору будет подорвано навсегда. Я оставляю тебе объявить о сборе, но это не просьба. Созывай Совет, иначе я подам в отставку и не стану скрывать ее причины.
Крики разбудили Уилла.
Годы тренировок дали о себе знать: он соскользнул на пол и приготовился защищаться, еще даже не успев толком проснуться. Он был один в маленькой комнате; вся мебель – узкая кровать и простой деревянный стол, очертания которых едва виднелись в темноте, – стояла на своих местах.
Крики раздались снова, теперь уже громче. Они доносились с улицы. Уилл поднялся, бесшумно пересек комнату и отодвинул одну из занавесок, чтобы выглянуть наружу.
Он едва помнил, как спустился в эту деревушку, ведя за собой Балия, едва переставлявшего ноги от изнеможения. Деревушка была совсем обычной – точь-в-точь как десятки других деревушек Уэльса. Уилл без труда нашел местный трактир и отдал Балия в руки конюха, велев тому почистить коня и накормить теплой мешанкой из отрубей, чтобы скакун вернулся к жизни. Так как Уилл говорил по-валлийски, хозяин трактира быстро нашел ему отдельную комнату, в которой юноша тотчас упал на кровать, даже не сняв с себя дорожной одежды, и провалился в глубокий сон.
Луна сияла высоко в небе – было еще не слишком поздно. Над деревушкой висела серая дымка. На мгновение Уиллу показалось, что это туман, но, вдохнув ночной воздух, он понял – не туман, а дым. Среди домов полыхало оранжевое зарево. Уилл прищурился: люди бегали туда-сюда во тьме, раздавались крики, то и дело мелькали вспышки – не иначе блеск стали…
Через секунду Уилл уже выскочил за дверь, не успев даже завязать шнурки. В руке он держал клинок серафимов. Спустившись по лестнице, он оказался в общем зале трактира. Было темно и холодно – камин не горел, а сквозь разбитые окна внутрь задувал ночной ветер. На полу валялись осколки стекла. Дверь была распахнута настежь. Подойдя ближе, Уилл заметил, что ее едва не сорвали с петель, словно кто-то долго ломился внутрь…
Выскользнув на улицу, он обогнул здание и подошел к конюшням. Запах дыма усилился. Бросившись вперед, Уилл чуть не споткнулся о тело, лежавшее на земле. Он опустился на колени. Перед ним был конюх – горло паренька перерезали, земля пропиталась его кровью. Открытые глаза мертвеца смотрели в ночное небо, кожа уже остыла. Уилл сдержал рвотный позыв и поднялся на ноги.
Не помня себя от ужаса, он побежал к конюшням, перебирая в голове все возможные варианты. Нападение демонов? Или местные сами устроили резню, не поделив что-то, а он лишь случайно оказался рядом? На улицах творилось бог знает что, но Уилла, похоже, не искали.
Ворвавшись в конюшню, он услышал исступленное ржание Балия. Внутри не обнаружилось ничего необычного: выбеленный потолок и каменный пол, прорезанный дренажными канавками. Других лошадей, к счастью, не было: как только Уилл отворил дверцу стойла, Балий рванул вперед, чуть не сбив юношу с ног. Уилл едва успел отпрыгнуть, как конь уже пронесся мимо и выскочил на улицу.
– Балий!
Выругавшись, Уилл бросился вслед, обогнул трактир и оказался на главной улице деревушки, где и замер на месте. Вокруг царил хаос. На обочине, подобно грудам мусора, валялись тела. Двери домов были открыты настежь, окна разбиты. Люди метались по улице с криками. Несколько домов горело. На глазах у пораженного Уилла из горящего дома выскочила целая семья: кашляющий отец в пижаме, а за ним – женщина, державшая за руку маленькую девочку.
Только они ступили с крыльца на землю, как из темноты появились тени. В лунном свете блеснул металл.
Автоматоны.