Они двигались плавно, совсем не дергаясь. На них была одежда – старая военная форма. Металлические лица и руки, сжимавшие огромные мечи, поблескивали во тьме. Автоматонов было трое: один, в потрепанном красном мундире, двинулся вперед и засмеялся – засмеялся? – когда отец, пытавшийся заслонить собой жену и дочь, упал на окровавленные камни.
Все было кончено за несколько секунд – Уилл даже не успел пошевелиться. Сверкнули клинки, и жертв стало на три больше.
– Верно, – сказал автоматон в потрепанном мундире. – Поджигайте дома и выкуривайте их оттуда, как крыс. Убивайте их при попытке бегства… – Он поднял голову, как будто заметив Уилла.
Даже издалека Уилл почувствовал силу его взгляда.
Юноша поднял клинок серафимов.
– Накир.
Клинок вспыхнул и осветил улицу белым светом. Уилл увидел, как автоматон в красном мундире устремился к нему. В левой руке он сжимал длинный меч. Сама рука была железной и двигалась на шарнирах, но изгибалась совсем как человеческая.
– Нефилим, – произнес автоматон, остановившись в шаге от Уилла. – Не думали мы встретить здесь таких, как ты.
– Еще бы, – буркнул Уилл.
Сделав выпад, он вонзил клинок в грудь автоматона.
Послышалось шипение. Механический монстр недоуменно посмотрел вниз, и Накир рассыпался пеплом прямо в руке Уилла.
Автоматон усмехнулся, взглянув на юношу. В его глазах блистали искры жизни и разума, и Уилл с ужасом понял, перед ним – такое создание, какого он никогда прежде не видел, – не просто монстр, способный обратить в пепел клинок серафимов, но машина, обладающая волей и смекалкой, достаточной для того, чтобы поджигать дома и убивать всех жителей при попытке побега.
– Теперь ты видишь, – сказал демон, стоявший перед Уиллом (а в том, что это демон, не оставалось сомнений). – Долгие годы вы, нефилимы, изгоняли нас из этого мира своими руническими клинками. Теперь мы получили тела, с которыми не справиться вашему оружию, и этот мир будет нашим.
Демон поднял меч. Уилл задержал дыхание и отступил на шаг. Клинок сверкнул, юноша присел, уклоняясь от удара, – и в этот миг на дороге появилась огромная черная тень.
Балий.
Жеребец заржал и ударил копытами. Автоматоны рухнули наземь, а Уилл подбежал к Балию и вцепился в его гриву. Выбравшись из грязи, один из демонов бросился к нему, но Балий тотчас рванул вперед. Уже на скаку Уилл забрался ему на спину. Они понеслись по мощенной камнем улице. Юноша пригнулся и почувствовал, как ветер треплет его волосы и высушивает влагу у него на лице, но так и не понял, что это – кровь или слезы.
Тесс неподвижно сидела на полу в цитадели Мортмейна и смотрела на огонь.
Отсветы пламени плясали у нее на руках и на синем платье, запятнанном кровью. Кожа у нее на запястье была расцарапана, и девушка вспомнила, как крепко вцепились ей в руку металлические пальцы автоматона, когда она попыталась вырваться.
Она не могла выбросить из памяти жуткую картину. Завязав ей глаза, автоматоны притащили ее куда-то и толкнули к скалистому обрыву, с которого открывался вид на какую-то деревушку в долине.
– Смотрите, – торжествующе сказал Мортмейн, не глядя на нее. – Смотрите, мисс Грей, а потом мы поговорим об искуплении.
Тесс не могла пошевелиться: автоматон держал ее сзади, зажав ей рот рукой, а Мортмейн чуть слышно перечислял все то, что он сделает с ней, если она посмеет отвести взгляд от деревни. Девушка беспомощно наблюдала, как автоматоны вошли в селение, как принялись убивать невинных людей на улицах. Казалось, сама луна стала красной от зарева, когда механические солдаты начали поджигать один дом за другим и вырезать целые семьи, которые в ужасе выбегали из пылающих жилищ.
Мортмейн хохотал.
– Теперь вы видите, – сказал он, – что эти существа могут мыслить и строить планы. Совсем как люди. И при этом они неуязвимы. Только взгляните на этого глупца с винтовкой!
Тесс не хотелось смотреть, но выбора у нее не было. У нее на глазах мужчина поднял винтовку, чтобы защититься от нападения, и отбросил нескольких автоматонов выстрелами, но не уничтожил их. Наступая, они выбили винтовку у него из рук и повалили мужчину на землю.
И разрубили его на куски.
– Демоны, – пробормотал Мортмейн, – не имеют жалости и любят сеять разрушение.
– Пожалуйста, – выдавила Тесс, – ради бога, прекратите это. Я сделаю все, что вы хотите, только пощадите жителей этой деревни.
Мортмейн сухо усмехнулся.
– У механических созданий нет сердца, мисс Грей, – сказал он. – Они не знают жалости, как огонь или вода. Вы с таким же успехом могли бы умолять о пощаде наводнение или лесной пожар.
– Я умоляю не демонов, – возразила Тесс, уголком глаза заметив всадника на черном коне, скачущего по улицам деревушки, и понадеялась, что хоть кто-то сможет избежать смерти. – Я умоляю вас.
Магистр повернулся к Тесс. Его холодные глаза были пусты, как небо.
– Мое сердце тоже не знает жалости. Чуть раньше вы так проникновенно взывали к лучшему во мне, что я решил привести вас сюда, чтобы вы поняли: ваши мольбы бесполезны. Не стоит пытаться доказать мне, что я могу стать лучше. Все лучшее во мне сгорело много лет назад.
– Но я сделала все, о чем вы просили, – отчаянно сказала Тесс. – В этом нет нужды, ведь я…
– Это не ради вас, – отрезал он и отвернулся. – Автоматонов нужно проверить, прежде чем посылать в бой. Такова наука. Таков расчет. Теперь у них есть разум. Никто больше не может противостоять им.
– Значит, они предадут вас.
– Нет. Их жизнь зависит от моей. Если погибну я, погибнут и они. Они должны защищать меня ради собственного выживания. – Взгляд его затуманился. – Но довольно. Я привел вас сюда, чтобы доказать вам: я такой, какой есть, и вам придется смириться с этим. Ваш механический ангел защищает вашу жизнь, но жизнь прочих невинных людей в моих руках – в ваших руках. Не стоит устраивать мне проверок – тогда другой такой резни не случится. Я надеюсь, что больше не услышу возражений.
«Ваш механический ангел защищает вашу жизнь». Теперь, сидя возле камина, Тесс взяла его в руку и почувствовала знакомое подрагивание. Она закрыла глаза, и у нее перед взором встали жуткие образы. Она представила, как автоматоны расправляются с нефилимами точно так же, как с жителями деревни, как они разрывают Джема на части, как пронзают Уилла своими клинками, как сжигают Генри и Шарлотту…
Крепче сжав ангела, она сорвала его с шеи и бросила на землю. Он упал на камень и высек сноп красных искр. В их свете Тесс разглядела собственную ладонь и бледный шрам от ожога, сохранившийся с того дня, когда она призналась Уиллу, что помолвлена с Джемом.
И снова ее рука метнулась к кочерге. Она подняла ее, почувствовала ее тяжесть. Огонь разгорелся. Мир вспыхнул золотом, когда она занесла кочергу высоко над головой и обрушила ее на механического ангела.
Железная кочерга рассыпалась в прах – в облако сияющих частиц, полетевших на пол и покрывших ангела, который так и лежал у ее колен, невредимый.
А затем ангел начал изменяться. Его крылья затрепетали, веки открылись и обнажили кусочки светлого кварца, светившиеся белым светом. Свет становился все ярче, разгораясь, как Вифлеемская звезда, и постепенно приобрел форму ангела.
Он сиял так ослепительно, что на него трудно было смотреть. Прищурившись, Тесс разглядела смутные очертания ангельской фигуры с огромными крыльями, поблескивающими металлом, и с изящным мечом в руках. В глазах ангела не было зрачков: на Тесс глядели два цельных кристалла, в которых отражалось пламя.
«Зачем ты пытаешься меня уничтожить? – зазвучал в голове девушки сладкий, мелодичный голос. – Я защищаю тебя».
Она вдруг вспомнила Джема, очень бледного, утопающего в подушках. «Жизнь – это не просто выживание».
– Я хочу уничтожить не тебя, а саму себя.
«Но зачем? Жизнь – это великий дар».
– Я хочу поступить правильно, – ответила Тесс. – Не давая мне умереть, ты допускаешь существование великого зла.
«Зло… – голос зазвучал задумчиво. – Я так давно был заточен в своей механической тюрьме, что уже не могу отличить добро от зла».
– В механической тюрьме? – прошептала Тесс. – Но как можно заточить в тюрьму ангела?
«Меня взял в плен Джон Тадеуш Сейд. Он заклинанием захватил мою душу и заключил ее в это механическое тело».
– Как в пиксиду, – догадалась Тесс, – только для ангелов.
«Я – ангел Господень, – сказал ангел, воспарив. – Мои братья и сестры – сиджилы, кураби и зура, фраваши и дакини».
– И это – твое истинное обличье?
«Ты видишь только частицу моего естества. Мое истинное обличье – безграничное великолепие. Я был свободен в раю, пока меня не схватили и не привязали к тебе».
– Прости, – прошептала Тесс.
«Тебя не в чем винить. Это не ты заточила меня в темницу. Наши души связаны, это правда, но я всегда знал, что на тебе нет вины, – даже тогда, когда охранял тебя в утробе матери».
– Мой ангел-хранитель.
«Немногие могут заставить ангела хранить их. Тебе повезло».
– Но я не хочу никого заставлять, – возразила Тесс. – Я хочу умереть по собственной воле, а не жить по воле Мортмейна.
«Я не могу позволить тебе умереть, – горько произнес ангел, и Тесс вспомнила, как Джем играл на скрипке музыку своего сердца. – Таково мое предназначение».
Тесс подняла голову. Отсветы огня проникали сквозь ангела, как лучи солнца – сквозь призму, и вся пещера сияла теплым светом. Перед девушкой было настоящее существо божественной природы, а не очередное творение Мортмейна, путь он и заточил этого ангела в темницу, подчинив его своей воле.
– Когда ты был ангелом, – начала Тесс, – как тебя звали?
«Меня звали Итуриэль».
– Итуриэль, – шепотом повторила Тесс и протянула руку к ангелу, словно могла дотронуться до него, каким-то образом его успокоить.
Но ее пальцы прошли сквозь воздух. Ангел дрогнул и исчез, оставив после себя только сияние света в глазах Тесс.