Она парила над землей – нет, она росла. Кости удлинялись, все вокруг становилось все меньше и меньше. Кожа Тесс засияла золотом. Она растягивалась и рвалась, но Тесс становилась все выше, как дерево из старой сказки, и в тех местах, где кожа разрывалась, из ран сочилась золотистая жидкость. Лицо окружили белые, как раскаленное железо, локоны. На спине прорезались крылья – огромные, больше, чем крылья любой птицы.
Должно быть, со стороны это выглядело жутко. Взглянув вниз, Тесс заметила, что Сумеречные охотники с открытым ртом взирают на нее. Весь зал был залит исходящим от нее ослепительным светом. Она стала Итуриэлем. Божественное пламя ангелов сияло сквозь нее, жгло ее кости, резало глаза. Но Тесс была абсолютно спокойна.
Она была теперь двадцати футов ростом и смотрела прямо в глаза Мортмейну, который окаменел от ужаса и схватился за перила балкона. Ведь это он подарил механического ангела ее матери. Должно быть, он и представить себе не мог, что однажды его используют именно так.
– Это невозможно, – хрипло пробормотал он. – Невозможно…
– Ты поймал в ловушку ангела Господня, – сказала Тесс голосом Итуриэля, громыхавшим, как гонг. Тесс задумалась, бьется ли ее сердце, – да и есть ли у ангелов сердца? Не погибнет ли она от этого превращения? Но если и так, оно того стоило. – Ты пытался создать жизнь. Жизнь – это сфера небес, а небеса не терпят узурпаторов.
Мортмейн попытался убежать, но он двигался медленно, как и все люди. Тесс протянула к нему руку – руку Итуриэля, – схватила Магистра и подняла его в воздух. Прикосновение ангела обожгло его, он закричал и начал корчиться от боли. Тесс давила все сильнее, пока тело Магистра не превратилось в отвратительное кровавое месиво, из которого выглядывали белые кости.
Затем она разжала пальцы. Останки Мортмейна упали на пол среди автоматонов. Зал содрогнулся, металл оглушительно заскрежетал, словно при сносе здания, и механические монстры начали падать один за другим, лишенные жизни без Магистра, способного оживить их. Казалось, будто металлические цветы увядают один за другим, а Сумеречные охотники стояли в центре жуткого сада, изумленно оглядываясь по сторонам.
И в этот миг Тесс поняла, что у нее все еще есть сердце, потому что оно подпрыгнуло от радости, как только она увидела всех своих друзей живыми и спасенными. И все же, когда она протянула к ним золотые руки, одна из которых обагрилась кровью Мортмейна, Сумеречные охотники отшатнулись от ее сияния. «Нет, нет, – хотела сказать она. – Я ни за что вас не трону». Но слова не давались Тесс. Она больше не могла говорить – божественное пламя обжигало. Она пыталась найти путь назад, превратиться обратно в себя, но потерялась в языках пламени. Она вспыхнула еще ярче, а затем начала падать. Цепочка механического ангела сдавила ей шею обжигающей удавкой. «Пожалуйста…» – подумала она, но все вокруг обратилось огнем, и Тесс без чувств рухнула в море света.
22Трубный глас
Пусть до трубного гласа в разлуке
Будут тело с душою, но мы
Неразлучны…
Механические монстры тянули руки к Тесс. Жар струился по ее жилам, кожа трескалась и лопалась, золотистая жидкость текла по рукам. Перед ней простирались бесконечные райские луга и горящее огнем небо, сияние которого ослепило бы любого смертного. По небу проплывали серебристые облака с краями острыми, как бритва. Тесс почувствовала, что сердце ангелов заполняет ледяная пустота.
– Тесс, – позвал ее Уилл; его голос она бы узнала из тысячи. – Тесс, очнись, очнись. Тесс, очнись, пожалуйста.
В голосе юноши сквозила боль, и Тесс потянулась к нему, но стоило ей поднять руки, как пламя вспыхнуло с новой силой, обжигая ее. Руки девушки обратились пеплом и рассыпались на горячем ветру.
Тесс металась на кровати в горячке. Ее мучили кошмары. Сбившиеся простыни пропитались потом, волосы прилипли к вискам. Всегда бледная кожа теперь казалась прозрачной – под ней виднелись тонкие прожилки сосудов и очертания костей. Механический ангел был у нее на шее, и она то и дело прикасалась к нему и вскрикивала, как будто это прикосновение причиняло боль.
– Она так страдает…
Шарлотта намочила полотенце холодной водой и прижала его ко лбу Тесс. Та протестующе застонала, но не отбросила руку Шарлотты. Оставалось только надеяться, что компрессы помогают, но, скорее всего, у Тесс просто не было сил на это движение.
– Мы можем еще чем-то помочь ей? – спросила Шарлотта.
«Огонь ангела покидает ее тело, – жутким шепотом произнес у нее в голове Брат Енох, стоявший рядом. – На это требуется время. Как только он уйдет, ее страдания окончатся».
– Но выживет ли она?
«Пока она держится, – угрюмо ответил Безмолвный Брат. – Огонь должен был убить ее. Он убил бы любого простеца. Но она наполовину Сумеречный охотник, а наполовину демон, к тому же ее хранил ангел, в огонь которого она воплотилась. Он защищал ее до последнего мига, но потом огонь разгорелся и разрушил его собственную телесную сущность».
Шарлотта вспомнила, как они стояли посреди круглого зала в Кадер Идрисе, как Тесс выступила вперед и вспыхнула, воссияв, как ее волосы превратились в искры, как слепил глаза исходящий от нее жуткий свет. Шарлотта тогда поразилась: как сами ангелы могут жить, объятые таким пламенем?
Когда ангел покинул Тесс, она потеряла сознание. Одежда висела на ней клочьями, на коже остались шрамы, словно от ожогов. Сумеречные охотники бросились к ней, петляя между падающими автоматонами, но Шарлотта едва заметила это: ее внимание снова было приковано к Генри. Уилл поднял Тесс на руки, крепость Магистра начала сама собой закрываться – пока они бежали по коридорам вслед за голубыми искрами, с помощью которых Магнус показывал им путь к спасению, со всех сторон хлопали двери. Затем наконец открылся Портал. В Институте их ждали Безмолвные Братья. Оттеснив Шарлотту, они склонились над Тесс и Генри. Уилл повернулся к Джему. На него было страшно смотреть. Он взывал к парабатаю.
– Джеймс, – воскликнул он, – ты можешь выяснить… Что они с ней делают? Она жива?..
Но Брат Енох встал между ними.
«Его зовут не Джеймс Карстерс, – сказал он. – Теперь он Захария».
Лицо Уилла исказилось, он опустил руки.
– Пусть он сам говорит за себя.
Но Джем лишь отвернулся – отвернулся и пошел прочь, прочь от всех них, прочь из Института. Уилл не верил своим глазам, и Шарлотта вспомнила их первую встречу: «Ты же не умираешь на самом деле? Прости…»
Именно Уилл, не успев оправиться от удара, сбивчиво рассказал им историю Тесс: объяснил, как работает механический ангел, поведал о печальной судьбе Старквезеров и о том, как была зачата Тесс. Шарлотта поняла, что Алоизий был прав. Тесс приходилась ему правнучкой, с которой ему так и не суждено было познакомиться ближе: ведь он погиб в зале Совета.
Шарлотта не могла отделаться от мыслей о том, что случилось, когда двери зала заседаний раскрылись и внутрь потекли автоматоны. Членам Совета разрешалось иметь при себе оружие, но никто не был готов к битве. А большинство Сумеречных охотников и вовсе ни разу не сталкивалось с автоматонами. От одной мысли об этой бойне у Шарлотты по спине бежали мурашки. Миру нефилимов был нанесен страшный урон, но, если бы Тесс не пошла на жертву, было бы еще хуже. Все автоматоны – даже те, которые напали на членов Совета, – погибли одновременно с Мортмейном, и большинство Сумеречных охотников выжили, хотя потери были ужасны. Погиб даже консул.
– Наполовину демон, наполовину Сумеречный охотник, – пробормотала теперь Шарлотта, глядя на Тесс. – Кто же она в таком случае?
«Кровь нефилима сильнее. Она – новый Сумеречный охотник. Не все новое плохо, Шарлотта».
Именно кровь нефилима позволила им нанести целительные руны на тело Тесс, но метки просто впитались в ее кожу и исчезли, как будто написанные на воде. Шарлотта прикоснулась к ключице девушки. Кожа Тесс горела.
– Ее механический ангел перестал тикать, – заметила Шарлотта.
«Дух ангела покинул его. Итуриэль освободился, и Тесс осталась без защиты. Но Магистр мертв, а она сама нефилим, так что, вероятнее всего, она поправится. Если, конечно, не решит еще раз превратиться в ангела. Это ее точно убьет».
– Но есть и другие опасности.
«Мы все сталкиваемся с опасностями», – произнес Брат Енох тем же невозмутимым голосом, которым сообщил Шарлотте о том, что Генри выживет, но больше никогда не сможет ходить.
Тесс снова пошевелилась и застонала. Во сне она то и дело звала кого-то. Она звала Ната, звала свою тетушку и Шарлотту, а сейчас шепотом позвала Джема, сжав рукой одеяло.
Отвернувшись от Брата Еноха, Шарлотта положила на лоб Тесс новый холодный компресс. Она понимала, что спрашивать об этом нельзя, но не могла удержаться.
– Как он? Как наш Джем? Осваивается в Братстве?
«Вы знаете, что я не могу ответить на этот вопрос, – с укором сказал Брат Енох. – Теперь он Брат Захария. Вы должны его забыть».
– Забыть его? Но я не могу его забыть, – возразила Шарлотта. – Вы ведь знаете, Брат Енох, он не такой, как остальные Братья.
«Ритуалы посвящения в Безмолвное Братство держатся в строжайшем секрете».
– Я не спрашиваю вас о ритуалах, – сказала Шарлотта. – Но я знаю, что большинство Безмолвных Братьев рвут все связи с прошлой жизнью, вступая в Братство. И все же Джеймс не мог так поступить. Он до сих пор связан с этим миром. – Она взглянула на Тесс, веки которой трепетали. – Они связаны друг с другом. Боюсь, если не разделить их, им обоим будет хуже.
Вот она идет сюда – ах!
Слышу: платье шуршит вдали;
Если даже я буду остывший прах
В склепной сырости и в пыли,
Мое сердце и там, впотьмах,
Задрожит (пусть века прошли!) —
И рванется в рдяных, алых цветах
Ей навстречу из-под земли.[29]