Впрочем, Сесили не обратила внимания на его смущение. Задумчиво погладив коня, она повернулась к юноше.
– Балий спас жизнь моему брату.
– Вы уедете? – неожиданно спросил Габриэль.
Глаза Сесили округлились.
– О чем вы, мистер Лайтвуд?
– Нет. – Юноша поднял голову. – Пожалуйста, не называйте меня мистером Лайтвудом. Мы – Сумеречные охотники. Для вас я Габриэль.
– Хорошо, Габриэль, – кивнула Сесили, слегка порозовев. – Почему вы спрашиваете, уеду ли я?
– Вы приехали сюда за братом, – ответил Габриэль. – Но он точно не поедет домой. Он влюблен в Тесс. Он останется с ней.
– Может быть, она сама не захочет здесь оставаться, – произнесла Сесили. По выражению ее лица невозможно было догадаться, о чем она думает.
– Думаю, захочет. Но даже если нет, он отправится за ней куда угодно. А Джем… Джем стал Безмолвным Братом. Но он остался нефилимом. Если Уилл хочет увидеть его снова – а в этом сомневаться глупо, – он не откажется от этой жизни. Годы изменили его, Сесили. Теперь его семья здесь.
– Неужели вы думаете, что я и сама этого не заметила? Сердце Уилла – здесь, а не в Йоркшире, не в доме, где он не прожил ни одного дня, не с родителями, которых он много лет не видел.
– Поэтому, раз он не может уехать домой, я подумал, что вы поедете одна.
– Чтобы не оставлять родителей одних? Да. Я понимаю, почему вы так решили. – Сесили помедлила. – Но вы ведь понимаете, что через несколько лет я все равно должна буду выйти замуж и покинуть родительский дом.
– Но не прекратить общаться с родителями. Они в изгнании, Сесили. Оставшись здесь, вы не сможете больше ни разу с ними увидеться.
– Вы говорите так, словно хотите убедить меня вернуться домой.
– Я говорю так, потому что боюсь, что вы действительно вернетесь.
Слова сорвались с губ Габриэля, прежде чем он успел сдержать их, и теперь он лишь смотрел на Сесили, чувствуя, как краска заливает ему лицо.
Она шагнула к нему. Ее синие глаза казались огромными. Габриэль мечтал, чтобы они перестали напоминать ему глаза Уилла, ведь это были глаза Сесили – таких синих глаз не было ни у кого, даже у ее брата.
– Когда я приехала, – сказала она, – я считала Сумеречных охотников чудовищами. Я думала, что должна спасти брата. Я думала, что мы вместе вернемся домой и родители будут гордиться нами. Что мы снова станем одной семьей. А затем я поняла – это вы помогли мне понять…
– Я? Но как?
– Ваш отец не дал вам выбора, – объяснила Сесили. – Он требовал, чтобы его сыновья были такими, какими он хотел вас видеть. И его нетерпимость разрушила вашу семью. А мой отец решил покинуть нефилимов и жениться на моей матери. Таким был его выбор, но Уилл сделал собственный – и остался с Сумеречными охотниками. Можно выбрать любовь или войну, и для любого из этих решений нужна смелость. Вряд ли родители осудят выбор Уилла, ведь для них главное, чтобы он был счастлив.
– Но как же вы? – спросил Габриэль. Они стояли очень близко, почти касаясь друг друга. – Теперь вам нужно выбирать, останетесь вы или вернетесь домой.
– Я останусь, – ответила Сесили. – Я выбираю войну.
Габриэль с облегчением вздохнул.
– Вы забудете о собственном доме?
– О старой развалюхе в Йоркшире? – улыбнулась Сесили. – Теперь я в Лондоне.
– И забудете обо всем, что было вам родным и знакомым?
– Все, что знакомо, скучно.
– И даже не навестите больше родителей? Это противоречит Закону…
Сесили ухмыльнулась.
– Все нарушают Закон.
– Сеси, – произнес Габриэль, наклонился к девушке и поцеловал ее, неловко обняв за плечи.
Его пальцы соскользнули с легкой тафты ее платья, и он запустил их в волосы Сесили, оказавшиеся удивительно мягкими. Девушка изумленно замерла, а затем ответила на поцелуй, раскрыв сладкие губы. Когда она отстранилась, у Габриэля закружилась голова.
– Сеси? – хрипло повторил он.
– Пять, – сказала она.
Губы и щеки Сесили пылали, но глаза были спокойны.
– Пять? – ничего не понимая, переспросил Габриэль.
– Моя оценка, – улыбнулась Сесили. – Над техникой, пожалуй, еще стоит поработать, но у вас, определенно, врожденный талант. Вам просто нужна практика.
– И вы станете моим учителем?
– Я бы обиделась, если бы вы выбрали кого-нибудь другого, – ответила она и снова поцеловала его.
Когда Уилл вошел в спальню Тесс, Софи сидела у ее кровати и что-то негромко бормотала. Услышав, как за Уиллом закрылась дверь, она повернулась к нему. На лице ее отражалась тревога.
– Как она? – спросил Уилл, глубоко засунув руки в карманы.
Ему больно было видеть Тесс в таком состоянии. Казалось, сотни острых ледяных игл вонзаются ему в сердце. Софи аккуратно уложила длинные каштановые волосы Тесс, чтобы они не спутывались, когда та металась во сне. Тесс быстро дышала, грудь ее вздымалась и опадала, глаза двигались под бледными веками. Интересно, что ей снилось?
– Все так же, – ответила Софи, поднимаясь на ноги и уступая Уиллу кресло. – Она снова говорила во сне.
– Звала кого-то? – спросил Уилл и тотчас пожалел о своем вопросе: его мотивы были слишком уж понятны.
Софи отвела темные глаза.
– Она звала брата, – сказала она. – Если вы хотите остаться наедине с мисс Тесс…
– Да, Софи, пожалуйста.
У двери Софи остановилась.
– Мастер Уильям… – начала она.
Уилл уже сел в кресло возле кровати и теперь повернулся к горничной.
– Простите, что я так плохо думала о вас все эти годы, – сказала Софи. – Теперь я понимаю, что вы просто старались, как и все мы, поступать по совести.
Уилл положил свою руку поверх левой руки Тесс, которой она судорожно сжимала одеяло.
– Спасибо, – ответил он, не в силах посмотреть в глаза Софи.
В следующую секунду дверь за горничной тихо закрылась.
Уилл повернулся к Тесс. Девушка лежала спокойно. Ее веки слегка подрагивали, дыхание было ровным. Под глазами залегли темно-синие тени, на висках и запястьях виднелись голубые прожилки тонких вен. Уилл вспомнил, как Тесс сияла божественным огнем. В ту минуту невозможно было поверить, что она – всего лишь хрупкая девушка, но теперь она лежала в забытьи и не могла очнуться. Уилл провел ладонью по ее щеке. Кожа Тесс горела.
– Тесс, – прошептал он. – В аду царит зима. Помнишь, ты сказала мне об этом? Мы были в подвале Темного Дома. Любая другая на твоем месте ударилась бы в панику, но ты была спокойна, как королева, и рассказывала мне, что ад закован во льды. Какая жестокая ирония в том, что тебя забирает у меня райский огонь…
Тесс резко вдохнула, и сердце Уилла подпрыгнуло в груди – неужели она его услышала? Но глаза девушки не открылись.
Уилл крепче сжал ее руку.
– Вернись, – сказал он, – вернись ко мне, Тесс. Генри говорит, что тебе сейчас могут сниться райские луга и огненные цветы, ведь ты коснулась души ангела. Может, ты счастлива в своих снах. Но я прошу тебя из чистого эгоизма – вернись ко мне. Я не могу потерять все свое сердце.
Тесс медленно повернула голову и раскрыла губы, словно собираясь заговорить. Уилл наклонился к ней, сердце его забилось быстрее.
– Джем? – прошептала она.
Уилл окаменел, не выпустив руки Тесс. Она открыла глаза – серые, как небо перед дождем, как скалы Уэльса. Как слезы. Она посмотрела на него – и сквозь него, не видя его лица.
– Джем, – повторила она, – Джем, мне так жаль. Это я во всем виновата.
Уилл наклонился еще ближе. Он не мог сдержаться. Она говорила, причем говорила связными фразами, впервые за несколько дней. Пускай и не с ним.
– Это не твоя вина, – сказал он.
Тесс сжала его руку. Пальцы девушки, казалось, прожигали его кожу.
– Но я виновата, – возразила она. – Из-за меня Мортмейн лишил тебя инь-феня. Из-за меня все вы оказались в опасности. Я должна была любить тебя, но вместо этого лишь сократила тебе жизнь.
Уилл тяжело вздохнул. Ледяные иглы снова кололи ему сердце, дышать было тяжело. И все же это была не ревность, а печаль, такая огромная и глубокая, какой он еще никогда не знал в жизни. Он вспомнил о Сидни Картоне. «Только подумайте – вот человек, который готов отдать свою жизнь, чтобы сохранить жизнь тому, кого любите вы». Да, он пошел бы на это ради Тесс – он готов был умереть, чтобы ее любимые остались в живых, – и Джем поступил бы точно так же ради него или ради Тесс, и Тесс бы поступила точно так же ради любого из них. Они втроем были связаны так тесно, что порой невозможно было вынести эту связь, но в одном сомнений не оставалось – они безмерно любили друг друга.
«Я справлюсь», – сказал себе Уилл, слегка приподняв ее руку.
– Жизнь – это не просто существование, – произнес он вслух. – Это еще и счастье. Ты знаешь своего Джеймса, Тесс. Ты знаешь, что он предпочел бы любовь, а не долголетие.
Но Тесс лишь поворачивала голову из стороны в сторону.
– Где ты, Джеймс? Я ищу тебя в темноте, но не могу найти. Ты – мой нареченный, нашу связь невозможно порвать. И все же меня не было рядом, когда ты умирал. Я даже не простилась с тобой.
– В какой темноте? Тесс, где ты? – Уилл потянул ее за руку. – Позволь мне найти тебя.
Тесс вдруг изогнулась и вырвала руку.
– Прости меня! – воскликнула она. – Джем, прости меня! Я подвела тебя, я так ужасно тебя подвела…
– Тесс!
Уилл вскочил на ноги, но Тесс уже бессильно упала на подушки и тяжело задышала.
Не в силах вынести этого, Уилл позвал Шарлотту, закричав, как ребенок, которому приснился кошмар, хотя в детстве он ни разу не позволял себе кричать, просыпаясь в чужой обстановке Института и мечтая об утешении, но понимая, что не имеет на него права.
Шарлотта прибежала тотчас же – Уилл и не сомневался, что она всегда готова прийти по первому его зову. Запыхавшись, она ворвалась в комнату и испуганно посмотрела на неподвижную Тесс, на сжимавшего ее руку Уилла, и ужас у нее на лице уступил место невыразимой печали.
– Уилл…
Осторожно отняв руку, Уилл подошел к двери.