– Шарлотта, – сказал он, – я никогда прежде не просил, чтобы вы воспользовались своим положением и помогли мне…
– Но мое положение не может вылечить Тесс.
– Может. Вы должны привести сюда Джема.
– Я не могу этого просить, – возразила Шарлотта. – Джем совсем недавно прибыл в Безмолвный Город. Новопосвященным не разрешается покидать его в первый год…
– Он пришел на битву.
Шарлотта убрала с лица выбившийся из прически локон. В этот момент она показалась Уиллу совсем юной.
– Так решил Брат Енох.
Уилл упрямо стоял на своем. Много лет он сомневался в том, чего желало его сердце, но сейчас сомнений не было.
– Тесс нужен Джем, – сказал он. – Я знаю Закон и понимаю, что он не может вернуться домой, но Безмолвные Братья должны разорвать все связи с мирской жизнью перед вступлением в Братство. Это тоже Закон. Связь между Тесс и Джемом не разорвана. Как ей вернуться в этот мир, если она даже не может проститься с Джемом?
Шарлотта долго молчала. На ее лицо легла тень. Уилл не мог понять ее чувств. Неужели она не хотела этого для Джема, для Тесс, для них обоих?
– Хорошо, – наконец сказала она. – Я посмотрю, что можно сделать.
С коней спустились в глуши лесной,
Чтобы чистой испить водицы.
Она увидала в воде его кровь,
Как только к ручью наклонился.
«Лорд Вильям, постойте, – сказала, – ведь кровь
Струится из вашей раны».
«О нет, – он ответил, – то полы плаща
Ручей расцветили алым».
– О, бога ради… – пробормотала Софи, проходя мимо кухни.
Почему все песни Бриджет были такими унылыми? И зачем было использовать имя Уилла? Как будто бедный мальчик и так не настрадался…
Из темноты вдруг появился силуэт.
– Софи?
Вскрикнув, Софи чуть не уронила щетку. Зажегся колдовской огонь, и перед ней сверкнули знакомые серо-зеленые глаза.
– Гидеон! – воскликнула она. – Господи, как же я испугалась!
Он выглядел виновато.
– Прошу прощения. Я лишь хотел пожелать тебе спокойной ночи. Ты улыбалась, и я подумал…
– Я думала о мастере Уилле, – объяснила Софи и снова улыбнулась, увидев разочарование на лице Гидеона. – Еще год назад, если бы мне сказали, что кто-то мучает его, я бы обрадовалась, но теперь я сочувствую ему. Вот и все.
– Я тоже сочувствую ему, – сдержанно сказал Гидеон. – Каждый день он надеется, что Тесс очнется, и каждый день становится все печальнее, когда она не приходит в себя.
– Если бы только мастер Джем был здесь… – вздохнула Софи. – Но его нет.
– В эти дни нам приходится обходиться без многого, к чему мы привыкли.
Гидеон легонько прикоснулся к щеке Софи. Подушечки его пальцев были грубыми – его руки не походили на руки джентльмена. Софи улыбнулась ему.
– Ты даже не взглянула на меня за ужином, – сказал Гидеон.
Это было правдой. Ужинали на скорую руку – холодной жареной курицей и картошкой. Ни у кого не было аппетита, за исключением разве что Габриэля и Сесили, которые набросились на еду так, словно целый день провели в тренировочом зале. Впрочем, может, так и было.
– Я переживаю за миссис Бранвелл, – призналась Софи. – Она так волнуется из-за мистера Бранвелла и из-за Тесс, что места себе не находит, а ребенок… – Она прикусила губу, а затем повторила: – Я переживаю.
Софи не могла сказать больше. Она всю жизнь состояла в услужении и не могла в одночасье изменить привычке не обсуждать своих хозяев, даже если теперь она и была помолвлена с Сумеречным охотником.
– У тебя доброе сердце, – заметил Гидеон и прикоснулся пальцами к губам девушки, словно запечатлев на них легчайший из поцелуев, а затем отнял руку. – Несколько минут назад Шарлотта одна зашла в гостиную. Может, ты хочешь поговорить с ней?
– Я не могу…
– Софи, – произнес Гидеон, – ты не просто горничная Шарлотты, ты ее подруга. Если она и прислушается к кому-то, так именно к тебе.
В гостиной было темно и холодно. Огонь в камине не горел, лампы тоже. В углах сгустились тени. Софи не сразу поняла, что одной из теней была сама Шарлотта, молча сидевшая в кресле за столом.
– Миссис Бранвелл, – неловко начала Софи, хотя Гидеон и подбодрил ее. Два дня назад они с Шарлоттой сражались бок о бок в Кадер Идрисе. Теперь Софи снова была служанкой, и снова ей приходилось чистить камины и протирать пыль во всех комнатах. Ведро угля в руке, огниво в кармане передника… – Простите, я не хотела вам мешать.
– Ты мне не помешала, Софи. Ничего страшного.
Софи никогда прежде не слышала, чтобы голос Шарлотты был таким слабым и дрожащим.
Поставив ведро с углем возле камина, Софи неуверенно подошла к хозяйке. Шарлотта подпирала лицо руками, поставив локти на стол. Перед ней лежало письмо со сломанной печатью Совета. Сердце Софи вдруг замерло – она вспомнила, как консул велел всем им убираться из Института перед битвой в Кадер Идрисе. Неужели его приказ подтвердился? Разве их победа над Мортмейном не должна была отменить распоряжение консула, тем более что сам он погиб?
– Что-то случилось, мэм?
Шарлотта беспомощно махнула рукой в сторону письма. Похолодев, Софи подошла к столу и взяла конверт.
Миссис Бранвелл,
учитывая характер Вашей переписки с моим покойным коллегой консулом Вейландом, Вы, должно быть, удивитесь, прочитав это послание. Однако Конклаву нужен новый консул, и общим голосованием на этот пост были избраны Вы.
Я прекрасно понимаю, что Вы, вероятно, довольны своей текущей должностью руководителя Института и, возможно, не захотите взять на себя такую ответственность, особенно если вспомнить о том, как тяжело пострадал Ваш муж в схватке с Магистром. И все же я чувствую себя обязанным предложить Вам этот пост – и не только потому, что такова воля Совета, но и потому, что своими действиями Вы убедили меня, что станете одним из лучших консулов, которым мне выпадала честь служить.
– Консул! – ахнула Софи, и письмо выпало у нее из пальцев. – Вас хотят сделать консулом?
– Похоже на то, – устало ответила Шарлотта.
– Я…
Софи не знала, что сказать. Сама мысль о том, что Шарлотта больше не будет руководить лондонским Институтом, ужасала ее. И все же назначение консулом было величайшей честью, которую мог оказать Конклав, и Шарлотта заслужила ее своими делами…
– Вы, как никто другой, заслуживаете этого, – наконец сказала Софи.
– О, Софи, вовсе нет. Именно я решила отправить всех нас на Кадер Идрис. Это из-за меня Генри больше никогда не сможет ходить. Это все из-за меня.
– Он вас не винит.
– Нет, он меня не винит, но я виню себя. Как я могу быть консулом и отправлять Сумеречных охотников на битвы, обрекая их на гибель? Я не хочу такой ответственности.
Софи взяла Шарлотту за руку и сжала ее.
– Шарлотта, – сказала она, – вам нужно будет не только посылать Сумеречных охотников на битвы, но и сдерживать их. У вас доброе сердце и ясный ум. Вы много лет возглавляете Институт. Я понимаю, ваше сердце обливается кровью из-за мистера Бранвелла, но быть консулом – это не только отнимать жизни, но и спасать их. Только представьте, сколько еще Сумеречных охотников погибло бы от рук Мортмейна и его созданий, если бы решение принимали не вы, а консул Вейланд!
Шарлотта посмотрела на красноватые, огрубевшие от работы руки Софи.
– Софи, – произнесла она, – и когда только ты стала такой мудрой?
Софи вспыхнула.
– Я училась у вас, мэм.
– О нет, – покачала головой Шарлотта. – Ты только что назвала меня Шарлоттой. Ты скоро станешь Сумеречным охотником, Софи, так что отныне называй меня Шарлоттой всегда. Скоро мы наймем горничную на твое место, так что у тебя будет время подготовиться к Восхождению.
– Спасибо, – прошептала Софи. – Так вы примете предложение? Вы станете консулом?
Шарлотта осторожно отняла руку и взяла перо.
– Да, – ответила она. – Но при трех условиях.
– Каких же?
– Во-первых, я попрошу, чтобы мне позволили руководить Конклавом из Института и не переезжать в Идрис еще хотя бы несколько лет. Мне не хочется покидать вас всех, и, кроме того, я хочу подготовить Уилла к тому, чтобы он возглавил Институт после моего отъезда.
– Уилла? – удивленно переспросила Софи. – Чтобы он возглавил Институт?
– Конечно, – улыбнувшись, сказала Шарлотта. – Таково мое второе условие.
– А третье?
Улыбка ушла с лица Шарлотты, уступив место выражению суровой решимости.
– А третье ты узнаешь завтра, если мои условия будут приняты, – ответила Шарлотта и начала писать, склонившись над столом.
23Любовь и правда восторжествуют
Вернуться лучше бы домой:
Бледны твои ланиты ныне.
Промчалась жизни половина;
Умру и я, мой труд – со мной…
Всечасно буду слышать я
Звучанье колокола въяве,
Реченье «Аве, аве, аве;
Прощай навек, любовь моя».
Тесс дрожала в темноте. Вокруг нее текла холодная вода. Тесс казалось, что сейчас она – на самом дне вселенной, где течет река забвения, разделяющая миры живых и мертвых. А может, она до сих пор лежала на берегу ручья, куда упала, выпрыгнув из экипажа миссис Блэк, и все произошедшее с того момента было лишь сном. Кадер Идрис, Мортмейн, механическая армия, объятия Уилла…
Чувство вины и глубокая печаль пронзили ее копьем, и Тесс изогнулась от боли, пытаясь найти хоть какую-нибудь опору в темноте. По жилам тысячей обжигающих ручейков струилось пламя. Тесс хватала ртом воздух – и вдруг что-то холодное разомкнуло ей губы и коснулось ее зубов, а затем по нёбу разлилась ледяная горечь. С трудов сглотнув, Тесс закашлялась…
И почувствовала, как угасает огонь в венах. Она раскрыла глаза. Мир завертелся вокруг нее и мало-помалу принял привычные очертания. Сначала Тесс увидела худые бледные руки, которые отняли от ее губ небольшую склянку – вот почему она почувствовала горечь во рту, вот почему ей стало так холодно! – а затем разглядела свою комнату в Институте.