Тесс быстро нашла Уилла. Она догадалась, где он, и не ошиблась – он стоял на ступенях Института без пальто и шляпы, и снежинки падали ему на голову и на плечи. Весь двор был устлан белым ковром, который казался сахарным. Снег лежал на экипажах, ожидающих гостей, на черной решетке ворот, на камнях, где умерла Джессамина. Уилл смотрел куда-то вдаль, словно пытался разглядеть что-то сквозь падающий снег.
– Уилл, – сказала Тесс, и он повернулся к ней.
На ней были лишь шелковое платье и легкая накидка, и холодные снежинки скользили по ее обнаженным плечам.
– Мне стоило быть повежливее с Элиасом Карстерсом, – произнес Уилл, смотря в ночное небо, где бледная луна то и дело скрывалась за густыми облаками и клочьями тумана. Белые снежинки ложились ему на черные волосы. Щеки и губы Уилла разрумянились от мороза. Казалось, таким красивым Тесс его еще никогда не видела. – Но вместо этого я повел себя так, как повел бы… раньше.
Тесс поняла, о чем он говорит, ведь для Уилла было только одно «раньше».
– Тебе позволено злиться, – сказала Тесс. – Я ведь уже говорила, я не хочу, чтобы ты был идеальным. Я лишь хочу, чтобы ты был Уиллом.
– Который никогда не будет идеальным.
– Идеалы скучны, – заметила Тесс и спустилась к нему. – Там играют в цитаты. Ты бы мог победить. Не думаю, что хоть кто-то может тягаться с тобой в знании литературы.
– Кроме тебя.
– Да, со мной пришлось бы побороться. Мы могли бы объединиться в команду и разделить победу.
– Плохая идея, – рассеянно сказал Уилл, подняв голову. Снег кружился вокруг них легким вихрем. – Сегодня, после Восхождения Софи…
– Да?
– Ты бы не хотела того же? – Уилл повернулся к Тесс. Белые снежинки запутались в его темных ресницах. – Для себя?
– Ты ведь знаешь, Уилл, это невозможно. Я – чародейка. Ну, почти. Из меня не выйдет настоящего нефилима.
– Я знаю. – Уилл перевел взгляд на снежинки, которые ложились ему на ладонь и таяли, превращаясь в крошечные капли. – Но в Кадер Идрисе ты сказала, что мечтала стать Сумеречным охотником, а Мортмейн разбил вдребезги эти мечты…
– Тогда я действительно считала так, – ответила Тесс. – Но затем я превратилась в Итуриэля, изменилась и уничтожила Мортмейна – как же мне теперь ненавидеть собственную сущность? Ведь она помогла мне защитить моих близких. Нелегко быть не такой, как все, и еще сложнее быть единственной в своем роде. Но я прихожу к мысли, что мне не уготовано легких путей.
Уилл рассмеялся.
– Легких путей? Нет, легкие пути не для тебя, моя Тесс.
– А я – твоя Тесс? – Она плотнее запахнулась в шелковую накидку, сделав вид, что задрожала лишь от мороза. – Тебе не нравится, кто я, Уилл? Тебе не нравится, что я не такая, как ты?
Между ними повисло невысказанное: «Для Сумеречных охотников, которые развлекаются с чародейками, нет будущего».
Уилл побледнел.
– Все, что я сказал тогда на крыше… Ты ведь знаешь, я говорил не всерьез.
– Я знаю…
– Я не хочу, чтобы ты была другой, Тесс. Ты такая, какая есть, и я люблю тебя. Это не значит, что я люблю лишь ту часть тебя, которая подходит под одобрение Конклава…
Тесс удивленно подняла брови.
– И ты готов смириться с остальными моими частями?
Он провел рукой по запорошенным снегом волосам.
– Нет. Я неправильно выразился. В тебе нет ничего такого, чего бы я не любил. Думаешь, мне действительно так важно, чтобы ты была нефилимом? Моя мать не Сумеречный охотник. И то, как ты превратилась в ангела, как сияла небесным огнем… Это было прекрасно. – Он подошел к ней ближе. – Кто ты, на что ты способна – это великое чудо, невероятное, как огонь, или полевые цветы, или необъятное море. Другой такой нет во всем мире – и другой такой нет в моем сердце, – и никогда не наступит тот час, когда моя любовь к тебе иссякнет. Я бы любил тебя, если бы в тебе и вовсе не было крови Сумеречного охотника…
Тесс неуверенно улыбнулась.
– Но я рада, что она во мне есть, – сказала она, – ведь так я могу остаться с тобой здесь, в Институте. Семья, которую я обрела, останется моей семьей. Шарлотта сказала, что я могу сменить фамилию Грей на ту, которую должна была носить моя мать до замужества. Я могу носить фамилию Старквезер. Я могу носить фамилию истинных Сумеречных охотников.
Уилл вздохнул, и с его губ сорвалось облачко белого пара. Его синие глаза, огромные и ясные, смотрели прямо на нее. Казалось, он готов был совладать со страхом и решиться на отчаянный шаг.
– Само собой, ты можешь носить фамилию истинных Сумеречных охотников, – наконец сказал он. – Ты можешь носить мою фамилию.
Тесс с удивлением посмотрела на него – на фоне белого снега он выглядел потрясающе.
– Твою?
Уилл подошел еще ближе, и они встали лицом к лицу. Затем он взял Тесс за руку, стянул с нее перчатку и сунул себе в карман. Теплые загрубевшие пальцы прикоснулись к ее нежной коже, и Тесс поежилась. Его синие глаза были полны решимости – и в них был весь Уилл: честный и ласковый, резкий и остроумный, любящий и добрый.
– Выходи за меня, – сказал он. – Выходи за меня замуж, Тесс. Выходи за меня и стань Тесс Эрондейл. Или Тесс Грей. Или возьми любое другое имя, но выходи за меня, и будь со мной, и никогда не покидай меня, ведь я не вынесу, чтобы еще один день моей жизни прошел без тебя.
Снег кружился вокруг них, белый, холодный и совершенный. Облака разошлись, и в просветах показались звезды.
– Джем рассказал мне, что Рагнор Фелл говорил о моем отце, – продолжал Уилл. – Он сказал, что мой отец всегда любил лишь одну женщину и для него не существовало других. Я чувствую то же самое по отношению к тебе. Я люблю тебя и буду любить тебя до самой смерти…
– Уилл!
Он прикусил губу. Волосы стали жесткими от снега, на ресницах лежали снежинки.
– Думаешь, это слишком громкие слова? Я испугал тебя? Ты ведь знаешь, слова порой не слишком хорошо мне даются …
– О да.
– Я помню, однажды ты сказала, что слова могут преображать нас. Твои слова преобразили меня, Тесс, они сделали меня лучше. Жизнь – это книга, и мне предстоит прочитать еще тысячу страниц. И я хочу читать их вместе с тобой, пока не умру…
Тесс положила ладонь ему на грудь, прямо против сердца, и почувствовала, как стремительно оно бьется.
– Мне просто не хочется, чтобы ты говорил о смерти, – сказала она. – Но даже если тебе и вправду нелегко даются слова, я люблю каждое из них. Каждое из твоих слов. Глупые, безумные, прекрасные – и даже те, которые предназначены только для меня. Я люблю их, и я люблю тебя.
Уилл хотел что-то сказать, но Тесс прикрыла рукой ему рот.
– Я люблю твои слова, мой Уилл, но придержи их на минутку, – улыбнувшись, продолжила она. – Подумай только обо всех словах, которые я держала в себе все это время, не зная о твоих намерениях. Когда ты привел меня в гостиную и признался мне в любви, мне было невероятно тяжело отослать тебя прочь. Так тяжело мне не давалось ничего в этой жизни. Ты сказал, что любишь все слова моего сердца, саму форму моей души. Я помню. Я помню каждое твое слово с того самого дня и до этого момента. Я никогда их не забуду. Я хочу сказать тебе бессчетное количество слов и хочу услышать от тебя не меньше. Я надеюсь, мы всю жизнь будем говорить их друг другу.
– Так ты выйдешь за меня? – словно не веря своему счастью, спросил Уилл.
– Да, – наконец произнесла она самое простое и самое важное из всех слов на свете.
И Уилл, который не привык лезть за словом в карман, молча раскрыл рот и снова закрыл его. Не говоря больше ничего, он привлек Тесс к себе и прижал ее крепко-крепко. Ее накидка соскользнула с плеч, но в объятиях Уилла было тепло, и в следующую секунду Тесс уже почувствовала, как ее губ касаются его жаркие губы. Они слились в сладчайшем поцелуе, и Тесс ощутила вкус снежинок, и вина, и зимы, и Уилла, и Лондона. Не отрывая губ от ее рта, Уилл провел рукой по волосам Тесс и смахнул белые ягоды на ступеньки. Тесс прижалась к Уиллу. Снежинки кружились в снежном хороводе под тихую музыку, долетавшую из окон Института: фортепиано, виолончель, а поверх всего этого, как искры, летящие в небо, – ясные, чарующие звуки скрипки.
– Поверить не могу, что мы и вправду отправляемся домой! – воскликнула Сесили.
Сцепив руки в замок, она нетерпеливо покачивалась на каблуках. На ней было красное зимнее пальто – самая яркая вещь в темном подземелье, за исключением высокого серебристого Портала, сиявшего на дальней стене.
В нем Тесс, как во сне, видела кусочек синего неба (а небо за окнами Института было по-лондонски серым) и занесенные снегом холмы. Уилл стоял рядом, касаясь ее плечом. Он был бледен и казался взволнованным, и Тесс ужасно хотелось взять его за руку.
– Мы не отправляемся домой, Сеси, – сказал Уилл. – Мы не останемся там. Мы только навестим родителей. Мне хочется познакомить их с невестой, – как только он произнес это слово, голос его смягчился, а губы изогнулись в улыбке, – ведь они, должно быть, хотят увидеть девушку, на которой я собираюсь жениться.
– Ой, да ладно тебе! – отмахнулась Сесили. – С помощью Портала мы можем видеться с ними когда угодно. Шарлотта теперь консул, так что нам ничего не грозит.
Шарлотта кашлянула.
– Сесили, это исключительный случай. Портал – не игрушка. Нельзя использовать его по каждой прихоти, да и это путешествие лучше сохранить в тайне. Никто, кроме нас, не должен знать, что вы навещали родителей и что я позволила вам преступить Закон!
– Я никому не скажу! – пообещала Сесили. – И Габриэль тоже не скажет. – Она посмотрела на юношу, стоявшего рядом с ней. – Правда ведь, Габриэль?
– Напомните мне, зачем мы берем его с собой? – поинтересовался Уилл, обращаясь скорее ко всему миру, чем к сестре.
Сесили уперла руки в бока.
– А зачем ты берешь Тесс?
– Мы с Тесс собираемся пожениться, – ответил Уилл, и Тесс улыбнулась: ее всегда забавляло, как сестра Уилла вечно заставляла его распушить перья.
– А может, мы с Габриэлем тоже поженимся, – парировала Сесили. – Когда-нибудь.