Габриэль чуть не поперхнулся и жутко покраснел.
Уилл всплеснул руками.
– Сесили, тебе еще рано замуж! Тебе всего пятнадцать! Я женюсь, когда мне исполнится восемнадцать! Я буду взрослым!
Сесили не впечатлили восклицания брата.
– У нас будет долгая помолвка, – сказала она. – Но я все же не могу понять, почему ты советуешь мне выйти замуж за человека, которого родители ни разу в жизни не видели.
– Вовсе я не советую тебе такого! – прошипел Уилл.
– Значит, мы сходимся во мнении. Габриэль должен познакомиться с мамой и папой. – Сесили повернулась к Генри. – Портал готов?
Тесс наклонилась к Уиллу.
– Мне нравится, как она тобой командует, – прошептала она. – За этим забавно наблюдать.
– Ты еще не видела мою маму, – ответил Уилл и взял Тесс за руку.
Его пальцы были холодными – должно быть, сердце колотилось у него в груди, как сумасшедшее. Тесс знала, что этой ночью Уилл не сомкнул глаз. Мысль о том, чтобы встретиться с родителями спустя столько лет, и радовала, и ужасала его. И Тесс прекрасно понимала, что такая жгучая смесь надежды и страха была бесконечно хуже любого из двух этих чувств, возведенного в абсолют.
– Портал готов, – сказал Генри. – Не забудьте, через час я должен открыть его снова, чтобы вы вернулись обратно в Институт.
– И поймите, что я могу позволить это только один раз, – тревожно напомнила Шарлотта. – Даже став консулом, я не могу разрешить вам посещать свою семью…
– Даже на Рождество? – спросила Сесили, горестно округлив глаза.
Шарлотта заметно дрогнула.
– Ладно, может, на Рождество…
– И на дни рождения, – добавила Тесс. – Это важно!
Шарлотта закрыла лицо руками.
– О, во имя Ангела!
Генри рассмеялся и махнул рукой в сторону Портала:
– Идите.
Сесили шагнула вперед и исчезла, словно скрывшись за струями водопада. Габриэль последовал за ней, а затем сквозь Портал, держась за руки, прошли Уилл и Тесс. Несколько бесконечных секунд их кружило в холодной черноте, и Тесс сосредоточилась на тепле ладони Уилла, пульсации вен под его кожей. А потом свет озарил все вокруг, и темнота рассеялась. Тесс удивленно заморгала. Уилл поддержал ее и не дал ей упасть.
Они стояли на широкой подъездной дороге, идущей в поместье Рэйвенскар. Тесс уже мельком видела это место, когда они с Джемом и Уиллом посещали Йоркшир, но тогда она еще не знала, что в этом поместье обитала семья Уилла. Она помнила, что дом стоял в долине, а по обе стороны от него возвышались холмы, поросшие можжевельником и вереском, которые теперь были засыпаны белым снегом. Тогда вокруг зеленели деревья, а сейчас они стояли без листьев. С темной крыши особняка свисали сосульки.
В центре двери из темного дуба был прикреплен тяжелый медный молоток. Уилл взглянул на сестру, и та кратко кивнула ему. Он поднял молоток и резко отпустил его. Казалось, стук разнесся эхом по всей долине, и Уилл едва слышно выругался.
Тесс легонько дотронулась до его запястья.
– Не бойся, – сказала она. – Это же не утка.
Улыбнувшись, Уилл повернулся к ней, и в этот момент дверь отворилась. На пороге стояла горничная в скромном черном платье и белоснежном чепце. Стоило ей взглянуть на гостей, как глаза ее стали размером с блюдце.
– Мисс Сесили! – ахнула она, а затем повернулась к Уиллу.
Всплеснув руками, она развернулась и побежала обратно в дом.
– Бедняжка! – воскликнула Тесс.
– Я умею произвести впечатление на женщин, – заметил Уилл. – Наверное, стоило предупредить тебя до того, как ты согласилась выйти за меня замуж.
– Я могу и передумать, – проворковала Тесс.
– Даже не вздумай… – усмехнувшись, начал он, но тут им навстречу вышли двое: высокий широкоплечий мужчина с копной светлых волос, подернутых сединой, и голубыми глазами, а за ним – худенькая, удивительно прекрасная синеглазая женщина с черными, как у Уилла и Сесили, волосами. Увидев Уилла, она вскрикнула и тут же простерла к нему руки, дрожа, как птица на ветру.
Тесс выпустила руку Уилла. Он замер, как замирает лиса, когда гончие почти настигли ее.
– Давай же, – шепнула Тесс, и он сделал шаг вперед.
В следующее мгновение мама уже обнимала его, приговаривая:
– Я знала, что ты вернешься, я знала…
Затем она перешла на валлийский, и из всего потока ее слов Тесс смогла различить лишь имя Уилла. Его отец тем временем пораженно улыбнулся и раскрыл объятия, и Сесили тут же бросилась к нему, в кои-то веки не сказав ни слова против.
Несколько мгновений Тесс и Габриэль стояли на пороге, не глядя друг на друга, но и не зная, куда девать глаза. Наконец Уилл отстранился от матери, погладив ее по плечу. Она рассмеялась, хотя глаза ее и были полны слез, и произнесла что-то на валлийском – должно быть, заметила, что Уилл теперь на голову выше нее.
– Маленькая мама, – ласково сказал Уилл, подтвердив догадку Тесс, и повернулся именно в ту секунду, когда удивленный взгляд его матери упал на Тесс и Габриэля. – Мама, папа, это Тереза Грей. Мы помолвлены и в следующем году собираемся пожениться.
Мама Уилла ахнула – к облегчению Тесс, от изумления, а не от ужаса, – а отец тотчас прищурился и перевел взгляд с Габриэля на Сесили.
– А кто же этот джентльмен?
Уилл улыбнулся еще шире.
– Ах да… – сказал он. – Это… друг Сесили – мистер Габриэль Лайт-червь.
Габриэль в ужасе замер, не успев протянуть руку мистеру Эрондейлу.
– Лайтвуд, – пробормотал он. – Габриэль Лайтвуд…
– Уилл! – воскликнула Сесили, сердито взглянув на брата.
Уилл посмотрел на Тесс. Его синие глаза сияли. Тесс открыла было рот, чтобы с укором воскликнуть «Уилл!» точно так же, как это только что сделала Сесилия, но было слишком поздно – она уже смеялась.
Эпилог
Гроб закрывается, но щель есть в этой крыше —
То дверь к тебе, творец!
И то, что здесь внизу концом считают, – выше
Начало, не конец.
Лондон, мост Блэкфрайерз, 2008 год
Было холодно. Резкий ветер гонял по тротуару мусор – пакеты из-под чипсов, обрывки газет, старые чеки. Быстро оглядевшись по сторонам, чтобы не попасть под машину, Тесс перешла на другую сторону моста Блэкфрайерз.
Для любого прохожего она была самой обычной девушкой лет двадцати: джинсы заправлены в сапоги, синий кашемировый свитер, купленный со скидкой на январской распродаже, длинные каштановые волосы, слегка волнистые из-за влажности, в беспорядке разметавшиеся по спине. Искушенный в моде человек решил бы, что цветастый шарф у нее на шее был дешевой подделкой, а не оригиналом столетней давности, а браслет у нее на руке был куплен в винтажной лавке, а не подарен мужем на тридцатую годовщину свадьбы.
Дойдя до одной из ниш моста, Тесс остановилась. Теперь в нишах стояли каменные скамейки, на которых можно было сидеть, глядя на серо-зеленые воды Темзы, обтекающие опоры моста, и любуясь куполом собора Святого Павла. Город гудел: по улицам с грохотом проезжали двухэтажные автобусы, то и дело раздавались сигналы автомобилей, звонили десятки мобильных телефонов, болтали пешеходы, из маленьких наушников доносились слабые звуки музыки.
Тесс села на скамейку, поджав под себя ноги. Воздух был удивительно чистым и свежим – дым и смог, из-за которых все вокруг окрашивалось в темные цвета, когда она была юной, давно исчезли, небо теперь напоминало серо-голубой мрамор. Жуткий железнодорожный мост Дуврской ветки уже разрушили, и от него осталось лишь несколько опор, торчащих из воды, как напоминание о прошлом. На волнах качались желтые буйки, мимо проплывали туристические кораблики, над рекой разносились многократно усиленные громкоговорителями голоса экскурсоводов. Красные, как маки, автобусы носились по мосту туда-сюда, поднимая за собой вороха опавших листьев.
Тесс посмотрела на часы. Оставалось пять минут до полудня. Она пришла чуть раньше – как и каждый год, перед каждой встречей. Так у нее оставалось время подумать – подумать и вспомнить обо всем, – и не было для этого места лучше, чем мост Блэкфрайерз, где они с Джемом впервые поговорили по душам.
Рядом с часами на запястье был жемчужный браслет, который Тесс никогда не снимала. Уилл подарил ей этот браслет на тридцатую годовщину свадьбы и улыбнулся, застегнув его у нее на руке. Тогда в волосах мужа уже появилась седина, хотя Тесс и не замечала ее. Ее любовь словно наделила и его способностью к перевоплощениям: сколько бы ни прошло времени, всякий раз, когда Тесс смотрела на Уилла, она видела все того же живого черноволосого мальчишку, в которого когда-то влюбилась.
Ей до сих пор казалось невероятным, что они сумели состариться вместе – она и Уилл Эрондейл, о котором Габриэль Лайтвуд однажды сказал, что он не доживет и до двадцати. Их дружба с Лайтвудами тоже не прерывалась все эти годы. Само собой, Уилл не мог не дружить с человеком, который был женат на его сестре. Сесили и Габриэль навестили Уилла на смертном одре, как и Софи, а Гидеон умер на несколько лет раньше.
Тесс прекрасно помнила тот день, когда Безмолвные Братья сказали, что они больше не могут поддерживать жизнь в Уилле. К тому времени он уже не вставал с постели. Тесс собралась с силами и сообщила печальные вести членам семьи и друзьям, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно спокойнее, хотя ей и казалось, что ее сердце разрывается на части.
Стоял жаркий июнь 1937 года, все шторы были раздвинуты, и спальню заливал солнечный свет. В комнате собрались их с Уиллом дети и внуки, племянники и племянницы – высокие и стройные синеглазые сыновья Сеси и две дочери Гидеона и Софи. Пришли и другие близкие люди: седовласая Шарлотта, которая держала спину все так же прямо, и многие сыновья и дочери Фэйрчайлдов с кудрявыми рыжими волосами, какие некогда были у Генри.
Весь день Тесс сидела на кровати, а Уилл полулежал у нее на плече. Со стороны подобная забота юной девушки о старике, который выглядел так, словно годился ей в деды, могла показаться странной, но все присутствующие давно привыкли: ведь это были Тесс и Уилл. И именно потому, что это были Тесс и Уилл, в тот день к ним заглянуло множество Сумеречных охотников, которые по обычаю спешили попрощаться с умирающим. Они рассказывали истории из жизни Уилла и вспоминали все то, что Уилл с Тесс успели сделать вместе за долгие годы.