В тот день, когда мы впервые встретились в академии Семи Песков, я притворился студентом. Ни один из друзей Крессии не сумел угадать, что же я изучаю (не будем строго судить их за это – ведь правильного ответа не было). Крессия же предположила философию. И, поскольку девушка мне нравилась, я объявил, что она угадала.
– Вообще-то, это не так уж далеко от истины.
– И почему мне кажется, что ты и «истина» свели лишь самое мимолетное знакомство?
«Потому что я отъявленный лжец».
– Возможно, ты просто подозрительна по натуре.
Крессия приподняла бровь.
– Мы едва друг друга знаем, Келлен. И все же ты выставил мою мать, чтобы остаться со мной наедине, зная, что я прикована к стулу? В какой культуре такое считается приемлемым?
Она была в чем-то права. «Но, предки, хоть кто-нибудь в этой стране будет ко мне снисходителен?»
– Крессия, у тебя в глазу живет… нечто, называемое обсидиановым червем. Маг по имени Дексан Видерис разработал средство, позволяющее внедрять одну половину червя в глаз жертвы, а вторую – помещать в браслет из оникса. Посредством как природных, так и магических сил червь проникает в твой мозг. Любой маг, завладевший браслетом, может управлять этим червем. Всякий раз, когда у тебя случается приступ…
– Но у меня не было никаких приступов. Я не…
А головные боли? Или боль в глазу? Ты могла подумать, что у тебя лихорадка или галлюцинации. Видения. Голоса… Но это не галлюцинации, Крессия. Тот, кто управляет червем, видит твоими глазами и слышит твоими ушами. Хуже того: он может заставить тебя делать все что угодно, даже против твоей воли.
Она закусила нижнюю губу.
– Отец сказал, в рукаве моей рубашки нашли нож. Келлен, у меня никогда в жизни не было ножа! Как могла я пойти, купить его, взять с собой, а потом… Что же я за человек, если меня так легко можно заставить… заставить сделать…
– Ты не виновата. Чем дольше обсидиановый червь живет в человеке, тем сильнее контроль. Большинство людей, которых мы нашли за последние полгода, поддались его влиянию гораздо быстрее, чем ты. Я даже удивлен, что ты продержалась так долго.
Крессия немного помолчала. Я чувствовал неловкость, сидя наедине с ней, прикованной цепями, в этой странной комнате с необычными инструментами. Некоторые из них выглядели страшнее, чем содержимое ящика Заверы. Если уж мне неловко, то каково ей?
Впрочем, я ничего не сказал. Крессии нужно преодолеть это самостоятельно.
– У тебя есть лекарство? – спросила она.
– Это, скорее, процедура.
– Будет больно?
– Очень.
– Это опасно?
– Невероятно.
Она часто задышала. Несмотря на смуглую кожу, было видно, как побледнело ее лицо. Цепочки тихо позвякивали.
– Значит, именно поэтому ты хотел сперва поговорить со мной наедине, да? Чтобы я покричала и поплакала сейчас и не позорилась перед семьей?
– Чтобы дать тебе выбор, Крессия. Я не врач. Я даже не настоящий маг.
Вероятно, в Гитабрии были тысячи врачей. Может, кто-то из них смог бы найти менее опасное решение. Крессия часто моргала, ее взгляд стал рассеянным, и все же она пренебрежительно фыркнула.
– Я и забыла, какой ты ужасный лжец.
– Нужно, чтобы ты сама приняла решение. Скажи, что мне сделать?
– Да, конечно! Делай все, что надо! Убери эту штуку, Келлен! – Она говорила все громче, уже почти кричала. – Вытащи его! Пожалуйста, вытащи!
Дыхание выровнялось. Несколько секунд Крессия сидела неподвижно, а потом покачала головой.
– Нет.
– Нет?
– Ты рассказал интересную историю, Келлен. Обо всех этих червях и магических браслетах. Но я тут подумала… Ведь единственное, что я знаю о тебе наверняка, – ты лжец. Ты обманул нас всех в академии. Ты наверняка украл или обманом выманил у кого-то гостевую монету, чтобы попасть на Большую Выставку…
Она сделала паузу и уставилась на меня, словно ожидая, что я начну все отрицать. Я не стал.
– Так вы зарабатываете на жизнь? – спросила Крессия. – Ездите по миру, ища жертвы, и говорите им, что без вашей «процедуры» они умрут, или станут рабами, или чем-то там еще?
– Крессия, я знаю: тебе страшно. Но все это правда.
– Неужели? Тогда докажи. Возьми вон там на верстаке зеркало и покажи червя в моем глазу. У меня нет никаких отметин, как у тебя или у Сенейры, но есть червяк, да? Покажи мне его!
– Я не могу. Дексан Видерис использовал скрывающее заклинание, сделав их невидимыми.
– О! Как удобно. А откуда ты узнал, как их вытаскивать? Неужели джен-теп позволили кому-то вроде тебя, кто едва зажег татуировку дыхания, назвать себя магом? Разве ты не ше-теп? Не слуга?
Она зарыдала.
– Зачем ты так поступаешь со мной, Келлен? Ты мне нравился, еще в академии. Я ни разу не обидела тебя, не причинила боли.
– Не причинила. Крессия, клянусь, я никогда бы… – Я осекся.
– Что? – требовательно спросила она.
– Ничего, просто… Отличное представление.
Мое деланое безразличие ужаснуло ее.
– О чем ты говоришь?
Я наклонился вперед, уставившись ей в глаза и силясь увидеть признаки того, что обсидиановый червь там, внутри ее.
– Последние полгода я не раз общался с жертвами червя. Некоторых ты брал под контроль и отпускал прямо у меня на глазах. Но никогда еще я не видел, чтобы это делалось так чисто и аккуратно. Минуту назад Крессия была здесь, со мной. Но теперь это ты. Честно говоря, сперва я даже не понял. Однако…
Я поднял руки, закрытые рукавами рубашки.
– Откуда бы Крессия могла узнать, что я зажег лишь татуировку дыхания?
Даже сейчас я не был до конца уверен. Возможно, она слышала о моей татуировке от Фериус или Нифении, пока я торчал в тюремной камере… Однако Крессия, вернее, человек, говорящий через нее, перестал притворяться.
Улыбка… очень легкая. Сдержанная. Так учат улыбаться джен-теп.
Ой.
Я встал со стула и достал маленький поднос с инструментами и металлическими чернилами, которые забрал у Дексана Видериса. На трех маленьких жаровнях растопил сплавы. Рядом с каждым сосудом положил стерилизованную стальную иглу. Оставалось лишь сотворить нужные заклинания, а затем лечение, которое для Крессии будет похоже на пытку. Она откинула голову назад, глядя в потолок, словно ей наскучило смотреть на мои приготовления.
– Уходи, Келлен. Ты опоздал. Девушка наша.
Я окунул иглу в расплавленную медь. Первый шаг – противодействие заклинанию, которое делало червя невидимым. Для этого игла вдавливалась в кожу вокруг глазницы, пока не появятся черные отметины. Не перестараться бы… Один шаг зараз.
– Беги, несчастный меткий маг. Этот человек для тебя потерян.
Я уже сталкивался с этим раньше, но до сих пор не мог отделаться от жуткого чувства, что общение с магом через тело другого человека делало меня вроде как сообщником. Я занервничал, и руки задрожали.
– Это тебе лучше бы убрать свои нити, пока можешь. Я отлично понимаю, что к чему. Через несколько минут ты…
– Через несколько минут девушка будет мертва.
Я застыл.
«Это уловка! Он пытается напугать тебя».
– Ты лжешь! – закричал я.
На губах Крессии появилась самодовольная ухмылка.
– Что до лжи, тут у тебя большой опыт, Келлен из дома Ке. Даже Крессия это знает. Давай сыграем в игру? Я скажу тебе три вещи. Две будут ложью, а одна – правдой. Тебе всего-то и нужно – распознать правду. Тогда конец игре.
Я приблизил иглу к лицу Крессии, пытаясь заставить голос замолчать.
– Жаль. Знаешь, ты и в самом деле ей нравился? Не в этом смысле, конечно. Но думаю, в один прекрасный день вы могли бы стать хорошими друзьями. Если бы ты не убил ее.
Я заколебался… А потом отступил.
– Говори свою ложь.
– Очень мудро. Утверждение первое: Келлен, сын Ке-хеопса – истинный маг джен-теп.
Ну, это уж наверняка ложь.
– Утверждение второе: ты – верный сын дома Ке.
Эх, если бы! Очень сомнительно, что это правда.
– В самом деле? Оба – ложь? Ну, тогда у нас остается только третье утверждение: девушка теперь наша. Полностью. Целиком. Может, ты пару раз и помешал нам сделать выгодное капиталовложение, но теперь все иначе. Этот образец будет расти и развиваться, а мы – получать прибыль.
– Хм. Я думал, ты собирался солгать только дважды.
Улыбка на лице Крессии стала еще шире. Сделалась почти скабрезной. И в этот миг я понял, что совершил ошибку. Они хотели, чтобы я бросил им вызов! Так они могли доказать, что не в моих силах ей помочь.
– Нет, стой! Я верю…
– Слишком поздно, – сказал голос.
Глава 26Третья ложь
Радужки глаз Крессии начали темнеть. Прежде карие – теперь ее глаза мало-помалу становились черными. Как обсидиан. Она закричала. Черные слезы, жирные, как масло, стекали по ее щекам и, капая с лица, превращались в темный туман. Я отложил иглу с медной окантовкой и взял вторую. Окунул ее в расплавленное серебро. Этот металл применялся для извлечения червя. Но, когда я подошел поближе, черный туман ошпарил легкие, и я неудержимо закашлялся. На щеках Крессии появились следы ожогов. Девушка дрожала, словно в агонии, но перестала кричать.
– Когда червь полностью… поселится в своем новом доме… – голос был спокойным и размеренным, хотя Крессию била крупная дрожь, – он начнет пожирать своего хозяина. При этом у него появляются некоторые… удивительные способности.
– Прекрати! Я верю. Я не буду пытаться удалить червя!
Рот Крессии широко раскрылся, из него полезли маслянистые черные щупальца, тянувшиеся ко мне. Я отшатнулся, пытаясь увернуться от них. Отбросив иглу, я схватился за мешочки с порошками, спрятанные в поясе.
– Продолжай, – сказал голос. Теперь он говорил невнятно, точно пьяный. Черные щупальца, забившие рот, мешали четко произносить слова.
Глаза Крессии блестели. Комната мало-помалу наполнялась удушливым темным туманом. Еще пара секунд, и мне придется бежать отсюда, оставив Крессию одну.
– Прошу! Просто скажи: что тебе надо?