Я снова закашлялся. Двери в мастерскую распахнулись. Вошла Джануча, а за ней мужчина – должно быть, ровесник моего отца, но стройный и чисто выбритый.
– Крессия! Что ты с ней сделал?!
– О, чудесно. Вот и папа пожаловал.
Дрожь, сотрясающая тело Крессии, усилилась. Черные щупальца, торчавшие изо рта, извивались в воздухе, будто танцуя.
– Черт побери! Прекрати! – выкрикнул мужчина, схватив меня за руку. Он был на удивление сильным.
– Алтарист, это делает не мальчик, – сказала Джануча.
Она вела себя совсем иначе, чем ее муж. Изобретательница огляделась по сторонам, посмотрела на темный туман, черные слезы на щеках дочери, инструменты и жидкие металлы, предназначенные для изгнания червя. Она выглядела отрешенной и бесстрастной, пытаясь использовать холодный ум, чтобы найти путь к спасению своего ребенка.
– Слишком поздно, мама! Не стоило делать эту птичку.
Алтарист отпустил меня и бросился к Крессии, но черные щупальца ударили его, отбросив назад. Джануча помогла ему подняться.
– Не делай так больше, муж мой.
Я думал, он накинется на нее с обвинениями, возмутится, что ей безразличны страдания дочери. Но он лишь кивнул и встал рядом с женой.
– Уходи, мама, – невнятно пролепетала Крессия. Черные щупальца, растущие из ее рта, извивались в воздухе. – Я хочу поговорить с Келленом, а не с тобой. Уходи, пока я не…
Щупальца начали расти, я видел, как шея несчастной Крессии раздувается, готовая вот-вот лопнуть. Изобретательница не медлила ни секунды. Она взяла мужа за руку и вывела его из комнаты, закрыв за собой двойные двери. Но за миг до того оглянулась на меня, и я прочел в ее глазах послание: «Может, мне и отказано в праве матери бояться и переживать за своего ребенка, но будь я проклята, если виновные не ответят за это злодеяние».
– Она ушла, – сообщил я. – Поговори со мной. Объясни, что тебе нужно.
Внезапно щупальца сжались и сморщились. Они медленно втянулись в рот Крессии. Это выглядело отвратно. Горло набухло, когда маги заставили девушку проглотить щупальца и принять червя обратно в свое тело. Потом Крессия вздохнула.
– Ну вот. Разве это было так уж трудно, Келлен из дома Ке? Разве мы не можем теперь поговорить как друзья?
– Да, – мягко сказал я. – Давай поговорим как друзья.
За это я заслужил одобрительный кивок.
– Во-первых, ты уничтожишь мерзкое творение изобретателя. Разломай его. Сожги. Утопи в кислоте, если понадобится, но убедись, что любая магия, которая дает ему иллюзию жизни, полностью изничтожена.
– Ты зря теряешь время, – сказал я, чуть заметно усмехнувшись. – Я видел механическую птицу вблизи. Она – всего лишь игрушка. Несколько шестерней и пружин, зачарованных простеньким заклинанием, которое срабатывает по ключевому слову Джанучи. Это только со стороны кажется, что…
Крессия – точнее, маг, контролирующий ее, – засмеялась.
– Для предателя ты очень плохо умеешь лгать. – Смех прекратился так же быстро, как и начался. – Продолжим. Во-вторых, надо собрать все записи изобретательницы и сжечь их. – Крессия обвела взглядом мастерскую. – И заодно уничтожь это место. Оно отвратительно.
Девушка закрыла рот и откинулась на спинку стула. Впрочем, я знал, что это еще не конец. Пауза нужна была для драматического эффекта. Или для проверки. Маги желали убедиться, что я достаточно умен и сообразил, что это еще не конец. Однако проверки надоели мне до чертиков еще во времена ученичества. Я повернулся и направился к двери.
– Хорошо. Если это все, что мне надо…
– Есть еще одна задача.
Я обернулся. Крессия улыбалась. Теперь ей предстояло сказать нечто гораздо более мерзкое.
– Изобретатель кредара Джануча заль Гассан должна покончить с собой. – Пауза. – Или же ты поможешь ей покинуть сей мир. Нас устроит любой вариант.
– Но почему? Если она поклянется не…
– Даже если она решит прекратить работу, ее могут заставить повторить эксперименты. Их тайная полиция хорошо умеет… убеждать.
Послышалось тихое хихиканье.
– Допустим, надавят на нее через дочь…
– Ты рехнулся! – рявкнул я.
А вдруг так оно и есть? Вдруг у них нет никакого грандиозного, тщательно продуманного плана? Что, если маги, контролирующие червей, – кучка безумцев и просто-напросто играют со своими жертвами?
– Я совершенно нормален, Келлен. И более того: все, что мы делаем, идет на благо нашего народа. – Еще одна театральная пауза. – Вообще-то – на благо всех народов. Даже самих гитабрийцев.
– С каких пор джен-теп пекутся о ком-то, кроме себя? – спросил я.
– Мы заботимся о сохранении баланса. Если Гитабрия возвысится, Дароменская империя и теократия Берабеска не смолчат. Начнется борьба за первенство. И это неизбежно приведет к войне.
Крессия опустила голову, разглядывая собственное тело.
– Ты переживаешь за эту девушку? Но если ее мать продолжит свои безрассудные эксперименты, погибнут миллионы людей.
– Вы не знаете наверняка. У нее даже нет…
– А ты спроси свою подружку-аргоси. Пусть она объяснит тебе, как это бывает.
Я припомнил слова Фериус, сказанные, когда она впервые увидела механическую птицу…
«Эта полоумная создала новый вид оружия, и сама этого не понимает».
Я взвешивал аргументы магов, раздумывая, что на самом деле кроется за их возвышенными словами. Ища нечто, что даст мне представление об их личностях. Но нашел лишь один-единственный изъян в их логике. И спросил:
– Почему нельзя было сказать все это самой Джануче? Зачем использовать меня как передаточное звено?
– Гитабрийцы недооценивают магию джен-теп. Инстинкт ученого, изобретателя потребует проверить все на практике. Она подумает, что может превзойти нас. Или найдет какое-нибудь средство для нейтрализации наших заклинаний. Ты убедишь ее, что это невозможно. И если она будет противиться – если ее верность хозяевам превзойдет любовь к дочери, – ты сделаешь все, как нужно.
Теперь в его словах была отвратительная вкрадчивость. Словно я стал участником их заговора и мы на равных обсуждали план действий.
– Я не шпион джен-теп и не убийца. И если вы ждете от меня…
Глаза Крессии закатились. Ее начало трясти. Тело извивалось в судорогах, и я испугался, что она сломает себе шею. Но даже теперь маг заставил ее заговорить.
– Червь проникает в ее сердце, – сказала Крессия. Голос вибрировал от бьющей ее дрожи. – Осталось недолго.
– Прекрати! – крикнул я. – Я убью тебя за это! Клянусь нашими предками, я убью вас всех!
Ответом мне был дрожащий тихий смех.
– В самом деле? А минуту назад сама мысль об убийстве вызывала у тебя негодование. Кроме того, мы находимся за тысячи километров от тебя.
– Я найду вас. Я…
– Смотри внимательно, Келлен. Наблюдай, как меркнет свет в ее глазах… – Снова пауза. – Почти готово. Пора попрощаться.
– Стой! Стой, прошу! Заставь червя прекратить. Если она умрет, вы не получите ничего!
Дрожь прекратилась, и я снова увидел глаза настоящей Крессии, хотя они были чернее угля. Ее грудь вздымалась и опадала, как кузнечные мехи.
– Тогда… давай поработаем сообща, чтобы… сохранить девушке жизнь. Убеди Джанучу в нашей решимости. Заставь изобретательницу поступить правильно, и это предотвратит не одну смерть, а множество.
Чернота исчезла из глаз Крессии, и веки опустились. Голова свесилась на грудь. Должно быть, она потеряла сознание. Я не сразу вспомнил, что нужно дышать. Руки тряслись, меня била дрожь. Я не мог отделаться от мыслей, что человек из моего собственного народа только что говорил через Крессию. Это уже чересчур. Я так не могу. Я не маг-герой из наших детских сказок. Я даже не аргоси, как Фериус. Я всего лишь семнадцатилетний пацан, изгой, угодивший в жернова политических махинаций.
– Почему я? – заорал я во всю силу легких. Хорошо, что никого не было поблизости и никто не слышал, как я рыдаю. – Черт побери! Почему ты вынуждаешь меня участвовать в твоих дурацких планах?!
Внезапно Крессия подняла голову, и ее глаза широко распахнулись. Она усмехнулась. Ее зубы почернели от масляных щупалец червя.
– Потому что ты отступник, Келлен из дома Ке. И будет только справедливо, если ты послужишь на благо людей, которых предавал, и не раз.
Глаза закрылись, и Крессия снова провалилась в беспамятство. Я смотрел на нее, пытаясь понять, не очередная ли это уловка, но, кажется, на сей раз она и в самом деле потеряла сознание. Эта последняя сцена спектакля должна была показать мне, что их власть над Крессией абсолютна. Они с Джанучей не смогли бы обменяться ни словом без ведома магов. Все, что она увидит и узнает, увидят и узнают они. Она не сможет сделать и шагу без их дозволения. Они контролируют девушку целиком и полностью.
Глава 27Сплавы
Джануча и ее муж ждали меня в коридоре возле мастерской. Нифения – в сопровождении гиены – обежала изобретателей и бросилась ко мне.
– Келлен, ты в порядке? – спросила она. – Я слышала, как вы кричали, а потом…
Она заколебалась – но не так, как делают люди, боясь сказать вам, что подумали, будто вы умерли. Скорее, Нифения была просто немного смущена. Рейчис, взгромоздившийся на подоконник, подтвердил мои опасения.
– Мы все слышали, как ты плакал.
Я машинально поднял руку, чтобы утереть глаза. Разумеется, это лишь усугубило ситуацию.
Отец Крессии шагнул вперед.
– Прости меня, – начал он, затем продолжал, коверкая мое имя. – Магизер Келлен фаль Ке те Джен-теп, не так ли?
– Просто «Келлен» – вполне достаточно.
– Ах да, у вас так принято. Я – кредаро Алтарист те Гассан. Я должен извиниться. Когда я вошел в мастерскую… то, что я увидел, лишило меня присутствия духа. Я слишком бурно отреагировал.
Джануча взяла его за руку.
– Ты отец, Алтарист. Любовь к дочери – не преступление. Тут нечего стыдиться. – Она вздохнула. – Пусть хоть один из нас слушает свое сердце, а не только холодный голос разума.
Алтарист улыбнулся жене, и эта улыбка была наполнена восхищением и обожанием. Я смутился, словно подглядывал за чем-то, что меня не касалось. К счастью, Джануча положила конец моим страданиям.