Теперь он – Спящий. Это ему снится Сон о Джеке, который жив и счастлив в своем доме на горе, где из окон видны спины пролетающих птиц.
Дверь открылась. Уолтер думал, что забыл лицо Кэт – когда-то, в прошлой жизни, стоя в Вудчестере перед ее портретом, он думал, что ее черты стерлись в памяти. Но сейчас он видел ее ясно, как в жизни – острый подбородок, тонкие губы, маленькие круглые очки. Только не было темной пудры, которой она выделяла скулы, потому что на Альбионе ее чуть круглое лицо считалось недостаточно красивым. И кружевного воротника под горло, на который она часто жаловалась Уолтеру, тоже не было – она стояла на пороге, улыбаясь Джеку, и ничего не знала о его истерических попытках создать у себя в лаборатории механическое сердце и собственном изуродованном теле на операционном столе.
Сзади действительно хлопнула дверь, а за спиной у Кэтрин появилась длинная черная тень. Уолтер почувствовал легкое раздражение, быстро переросшее в глухое отчаяние – кто-то тряс его за плечо.
– Уолтер, чтоб вас! – в голосе Томаса звучала паника. – За вами пришли, отцепитесь вы от проклятого зеркала!
Морок разбился – Уолтер стоял перед зеркалом, отражающим пустую комнату и желтоватый мертвый свет.
Глава 25. Охота на лис
Томас был бледен, но с его лица наконец-то сошло выражение отстраненной тоски. Сейчас он напоминал себя-на-дирижабле, а в синих глазах под тревогой плясали искорки предвкушения.
– Что случилось? – хрипло спросил Уолтер, с трудом возвращаясь в реальность. Ее уродство и несправедливость сейчас были особенно мучительны.
– За вами пришли.
– Что?..
– За вами пришли! – рявкнул Томас, сжимая его плечи. Он бросал слова ему в лицо, но до Уолтера никак не доходил их смысл. – Какой-то мужик с женщиной – это ваш жандарм?!
– Откуда я знаю?! – морок окончательно спал, и теперь Уолтер почувствовал, как паника резким ударом проникает в сердце. – Как он выглядит?!
– Высокий, в очках и форменной шинели без нашивок. Женщина с ним маленькая, в платье Утешительницы. Больше в темноте из окна не видно.
– Проклятье!
Томас молча сунул ему в руки ружье и коробку с патронами.
– Умеете?
– Конечно.
– Берите сестру, идите на чердак, – торопливо заговорил он. – Там открывается окно и под ним – лестница наружу. Чердак пустой, но там очень скрипучий пол, вы все поняли?
– Да. Где Зои?
– Я ее уведу. И попытаюсь не впустить их в дом, но ничего не обещаю.
Уолтер кивнул и бросился наверх.
Эльстер по-прежнему спала, обняв его сюртук. Он потряс ее за плечо и начал беспорядочно запихивать вещи в саквояж.
– Унфелих здесь! – коротко бросил он, как только она открыла глаза.
– Унфелих?..
Лицо ее стало растерянным, а губы жалко искривились, а потом вдруг словно по щелчку невидимого выключателя растянулись в лучезарную улыбку. Глаза ее были полны ужаса, но к лицу словно прилипло угодливо-радушное выражение. Уолтер на секунду растерялся, глядя на эту молчаливую истерику, но Эльстер вдруг с силой потерла лицо рукавами и залепила сама себе звонкую пощечину – он замер с протянутой рукой, не успев ее остановить. Когда она подняла глаза, в них хоть и стоял по-прежнему ужас, но выражение было вполне осмысленным.
Он сорвал с кровати тряпку, смял и сунул Эльстер в руки.
– Все будет хорошо. Идем.
– Ты поэтому с ружьем?!
– А как еще сделать, чтобы было хорошо?! – огрызнулся он, подталкивая ее к лестнице.
Чердак действительно был пуст. Единственное окно выходило на противоположную от ворот сторону, но прямо под ним сидел один из псов. Он мог легко застрелить собаку, но не мог сделать этого без шума.
Уолтер подергал ручку окна. Она покрылась тонким слоем ржавчины, врезалась в ладонь и жалобно скрипела, легко проворачиваясь в пазу.
– Фотце! – прорычал он.
Окно было не открыть – только разбивать, привлекая внимание.
Оставался единственный шанс, что это все же не Унфелих – он работал один. И точно не имел поддержки Колыбели.
Может быть, это какой-то другой мужчина в безликой шинели.
– Уолтер? – лицо Эльстер было совершенно белым, но она не плакала и не дрожала, только сцепила пальцы так, будто пыталась их сломать. – Это конец, да?
– Нет, – твердо сказал он, заряжая ружье, пока можно было не бояться выдать себя щелчками. На пять патронов ружье с Континента. Темный, отполированный приклад, черный ствол с жадным провалом дула – зыбкая надежда, пучок из пяти тонких веточек, которые могут вытянуть из болота двоих людей.
– Если что – ты меня пристрели, ладно?
– Спасибо, я уже пробовал – не понравилось, – съязвил он. Ощущение близкого боя смыло куда-то всю мягкость и тактичность, оставив лишь оскаленную жестокость.
Никогда еще он не убивал тех, кого ненавидел. Он точно знал, что, даже постаравшись, не войдет в милосердный боевой транс, превращающий убийство в танец – Унфелих был его врагом не потому, что носил другие погоны или имел глупость напасть на дирижабль.
Он нашел на полу оба люка и убедился, что они открываются. Быстро прошелся по доскам, удовлетворенно кивнул и увлек Эльстер в угол, куда не падал свет.
– Сиди тихо, не вздумай бежать или геройствовать, – он старался говорить как можно спокойнее, но слышал в собственном голосе незнакомые рычащие нотки. – Станешь за мной и будешь стоять тихо, ладно?
– А Зои?.. – прошептала она.
– Ее обещал забрать Томас. Прости, я не могу вас обеих спасать, тем более Зои… – он осекся – во дворе раздался выстрел, а за ним – еще два. Уолтер торопливо отошел в угол и прижал Эльстер к себе, закрыв ей рот ладонью.
Хлопнула входная дверь.
…Совсем как в Вудчестере, когда жандармы пришли за Джеком…
– Вы отдаете себе отчет в том, чьи это были собаки?! – донесся злой голос Томаса вслед за торопливыми шагами.
Уолтер почувствовал, как облегчение на миг ослабило злость. Он не расслышал ответа и не смог узнать голос ответившего. Но голоса было два – спокойный мужской и миролюбивый женский.
Они о чем-то говорили, сливая три голоса в монотонный гул.
Сердце Эльстер стучало так, что казалось – его услышат люди внизу, а ее дыхание жгло ладонь частыми, мелкими выдохами, а под манжету заползало что-то горячее и мокрое – она все-таки плакала.
…Ричард Говард не хотел пускать жандармов в дом, не хотел, чтобы они поднимались по лестнице, чтобы они…
Уолтер раздраженно тряхнул головой, прогоняя видение. Да, все повторялось – пожилой мужчина внизу и законники, пришедшие за человеком наверху. Но он не Джек, и сдаваться не собирался.
Между досками виднелись щели. Когда люди начали подниматься по лестнице, Уолтер различил их голоса так четко, будто говорили рядом с ним.
– Я понимаю, что вам придется сообщить о нашем визите, но поверьте, речь идет об очень опасных людях. Мы непременно уладим все разногласия с «Соловьями», – женский голос был полон меда. Незнакомка низко мурлыкала успокаивающую песенку, словно убаюкивая внимание.
– Здесь нет никаких опасных людей, – глухо отвечал Томас, – я вам это говорил и скажу снова. Здесь только я и моя мать.
– Что в запертой комнате? – спросила женщина.
– Соловей. И я не собираюсь открывать, у меня есть на это полное право.
«Запер Зои вместе с миссис Даверс. Проклятье, девочка точно не будет сидеть тихо», – подумал Уолтер, чувствуя, как страх знакомо тянет ростки от позвоночника по ребрам.
– Мы не в Кайзерстате, – вкрадчиво произнесла женщина. – И здесь всем плевать на конфиденциальность «Соловьев». Именно поэтому их редко разрешают вывозить из страны.
– Вы тоже не из альбионской жандармерии, – огрызнулся Томас. – И о вашем визите я уже сообщил, служба безопасности будет здесь очень скоро.
Уолтер успел подумать, блефует Томас или нет, но не успел поймать следующую мысль – раздались еще два выстрела и глухой звук падения. Дыхание, бьющееся о ладонь, замерло, а Эльстер застыла в его объятиях, словно окаменев.
– Отто, ты мозги в Кайзерстате оставил?! – прошипела женщина. – Договорились же – никаких трупов, кроме твоих клиентов! Тебе нужны проблемы с альбионским правительством и до кучи с «Соловьями»?! Сейчас?!
– Иди, проверь чердак, а я посмотрю, что здесь, – раздался голос, и Эльстер вздрогнула так, что Уолтеру пришлось прижать ее к себе крепче. Он никогда не задумывался о том, как зовут Унфелиха.
Он приподнял Эльстер над полом и опустил у себя за спиной, молясь про себя, чтобы ей хватило благоразумия не двигаться. Наставил ружье на дверной проем и замер.
Женщина поднималась, стуча каблуками по лестнице, совсем как Кэт в его видении. Только он ждал не с радостным предвкушением.
Если бы только Унфелих пошел сам, Уолтер рискнул бы проверить, кто из них выстрелит первым.
Дверь открылась с пронзительным скрипом, и женщина брезгливо переступила порог, мазнув белым кружевом подола по грязному полу. В руках она держала револьвер, и первое, что заметил Уолтер – она не бестолково выставляет перед собой оружие, как делают те, кто не умеет целиться. Он отметил уверенность движений, обманчивую расслабленность позы, и только потом посмотрел на лицо вошедшей.
Она остановилась посреди чердака, встретившись с ним взглядом.
– Ты?! – прочитал он по губам. Уолтер только кивнул, не опуская ружье.
Бекка опустила револьвер и показала ему ладони. Ткнула пальцем в пол, потом вопросительно подняла указательный палец.
– Двое, – одними губами ответил Уолтер. – Девочка, больная.
Бекка кивнула. Прошлась по полу, трижды ударив каблуком в нескольких местах.
– Сюда, сюда и сюда, – прошептала она и вышла, захлопнув дверь.
Одновременно с хлопком раздался грохот, затем приглушенный крик и короткая возня. Бекка часто застучала каблуками к одной из комнат. А затем прозвучал выстрел, и Уолтер почувствовал, как горечь подступила к горлу. Эльстер у него за спиной судорожно сжала его пиджак. Он чувствовал, как она вздрагивает, беззвучно рыдая, уткнувшись носом ему между лопаток.