– Какое милое местечко. Будем надеяться, здесь осталось еще хоть что-нибудь, кроме грязи. Адрес для пересылки почты, парочка отрубленных конечностей, одна-две проститутки…
– Ага. Если нам очень повезет, мы даже сможем подхватить сифилис.
– Или демоническую оспу, – бодро предположил Уилл и толкнул дверь под лестницей. Та тоже оказалась не запертой. – Что за бордель без демонической оспы!
– Демонической оспы не бывает.
– Эх ты, маловер, – проворчал Уилл и нырнул в темноту под лестницей.
Педантично обыскав подвалы и комнаты первого этажа, они так и не нашли ничего интересного – только мусор и пыль. Из помещения, где Тесс и Уилл сражались с Темными Сестрами, все уже вынесли. После долгих поисков Уилл обнаружил на стене что-то похожее на кровавое пятно, но Джем возразил, что это просто краска.
Разобравшись с подвалом, они поднялись наверх и оказались в длинном коридоре, по обе стороны которого шли двери. Уилл помнил этот коридор: по нему они с Тесс убегали от Темных Сестер. В первой комнате справа он тогда и обнаружил Тесс, но теперь от тогдашней обстановки не осталось и следа. Всю мебель вывезли и отправили на экспертизу в Безмолвный Город. Только четыре темных углубления в полу обозначали место, где прежде стояла кровать.
Другие комнаты мало чем отличались от этой. В одной из них Уилл попытался открыть окно, но тут до него донесся голос Джема. Уилл бросился на зов и нашел своего напарника за последней дверью по левой стороне коридора. Джем стоял посреди большой квадратной комнаты, и колдовской свет сиял в его руке. И он был не один! В кресле у стены сидела женщина.
Молодая, на вид не старше Джессамины, она была в дешевом платье с цветочным узором. Уилл обратил внимание, что руки ее красны, как у прачки, а тускло-каштановые волосы собраны в пучок на затылке. Широко открытыми глазами женщина смотрела в пустоту.
– Ох! – выдохнул Уилл, на мгновение потеряв дар речи. – А она…
– Она мертва, – сказал Джем.
– Ты уверен? – Уилл не мог оторвать взгляда от лица женщины. Она была бледна, но не трупной бледностью, а пальцы ее рук, сложенных на коленях, были слегка согнуты, но не застыли в окоченении. Уилл подошел поближе и положил ладонь на ее предплечье. Рука женщины оказалась холодной и твердой.
– Ну, поскольку она на мои авансы не реагирует, – с преувеличенной бодростью заявил Уилл, – надо полагать, она и вправду мертва.
– Или она достаточно благоразумна и не лишена вкуса. – Джем опустился на колени и заглянул женщине в лицо. Ее бледно-голубые глаза навыкате таращились мимо него, как нарисованные. – Мисс, – тихо окликнул он и потянулся к ее запястью, собираясь пощупать пульс.
Женщина дернулась у него под рукой, испустив низкий нечеловеческий стон.
Джем мгновенно выпрямился и отступил назад:
– Что за…
Женщина подняла голову. Ее глаза были по-прежнему пусты и бессмысленны, но губы шевелились с каким-то странным скрежещущим звуком.
– Берегитесь! – внезапно выкрикнула она. Уилл с воплем отскочил. – Берегитесь, нефилимы. Как вы убиваете других, так и сами будете убиты. Ваш ангел не защитит вас от того, что не сотворено ни Богом, ни дьяволом, от воинства, рожденного не на небесах и не в аду. Берегитесь человека. Берегитесь! – Голос женщины сорвался на хриплый визг. Она задергалась в кресле, словно марионетка. – БЕРЕГИТЕСЬ… БЕРЕГИТЕСЬ… БЕРЕГИТЕСЬ… БЕРЕГИТЕСЬ…
– Боже мой… – пробормотал Джем.
– БЕРЕГИТЕСЬ! – в последний раз взвизгнула женщина и умолкла, рухнув вперед и повалившись на пол вниз лицом.
Уилл уставился на нее, разинув рот.
– Она… – начал он.
– Да, – кивнул Джем. – Думаю, на этот раз она точно мертва.
Уилл помотал головой:
– Мертва? Знаешь, а мне так не кажется.
– А что тебе кажется?
Вместо ответа Уилл опустился на колени, приподнял голову женщины двумя пальцами и осторожно повернул лицом к себе. Рот ее был широко раскрыт, правый глаз таращился в потолок, а левый свисал до середины щеки на медной проволоке.
– Она, конечно, не живая, – рассудил Уилл, – но и мертвой ее не назовешь. Возможно… это что-то вроде тех устройств, что изобретает Генри. – Он коснулся ее лица. – Интересно, кто ее сделал?
– Трудно сказать. Но она назвала нас нефилимами. Она знала, кто мы такие.
– Вернее, эту информацию в нее заложили, – уточнил Уилл. – Не думаю, что она способна вообще хоть что-то знать. Она всего лишь механизм, вроде часов. И у нее кончился завод. – Он поднялся с колен. – Как бы то ни было, надо отвезти ее в Институт. Генри наверняка захочет взглянуть на нее.
Джем не ответил. Он молча смотрел на женщину, лежащую на полу. Из-под подола ее платья виднелись босые, грязные ноги. Рот по-прежнему был открыт, и видно было, как в горле поблескивает металл. Глаз тихо покачивался на проволоке. Где-то за окном церковные часы пробили полдень.
В парке Тесс наконец вздохнула свободнее. С самого своего приезда в Лондон она еще ни разу не бывала на природе и теперь помимо воли залюбовалась деревьями и зеленой травой, хотя, по ее мнению, этот парк и в подметки не годился нью-йоркскому Сентрал-парку. Воздух здесь был почище, чем на улицах, а небо с некоторой натяжкой можно было назвать голубым.
Томас остался караулить экипаж. Джессамина болтала без умолку о том о сем. Через некоторое время они вышли на широкую аллею, которая, по словам Джессамины, называлась Гнилым рядом – совершенно непонятно, почему. Несмотря на столь отталкивающее название, это место весьма впечатляло: по аллее неторопливо проезжали на лошадях мужчины и женщины в изысканных нарядах. Вуали развевались на ветру, веселый смех эхом разносился вокруг. По обочинам прогуливались пешеходы. Под деревьями стояли стулья и скамьи, на которых восседали женщины, крутившие в руках разноцветные зонтики от солнца и потягивавшие мятную воду. Рядом с ними курили бородатые джентльмены, добавляя аромат табака к смеси запахов свежескошенной травы и конского пота.
Несмотря на то что во время прогулки никто не останавливался заговорить с ними, Джессамина, похоже, знала все про всех: знала, кто женится или выходит замуж, кто ищет мужа, кто крутит шашни с чьей-то женой. У Тесс даже голова закружилась от ее непрерывной болтовни, так что она обрадовалась, когда они свернули с аллеи на узкую дорожку, ведущую в глубь парка.
Там Джессамина взяла Тесс под локоть и дружески сжала ей руку:
– Вы не представляете, какое это облегчение, что рядом появилась еще одна девушка, – жизнерадостно заявила она. – Нет, я ничего не имею против Шарлотты… но она такая скучная! И потом, она замужем!
– Есть еще Софи.
– Софи – служанка, – фыркнула Джессамина.
– Я знала девушек, которые дружили со своими горничными, – возразила Тесс.
По правде говоря, она только читала о таких девушках. В романах главное предназначение горничной заключалось в том, чтобы слушать, как вы изливаете ей сердце и повествуете о своей трагической любви, а также при случае переодеваться в вашу одежду и притворяться вами, чтобы вместо вас попасть в лапы злодею. Но, с другой стороны, трудно было представить себе, чтобы Софи стала делать нечто подобное для Джессамины.
– Вы же видели ее лицо! От этого уродства она ожесточилась. Горничная настоящей леди должна быть хорошенькой и непременно говорить по-французски. А Софи это не под силу. Я сразу сказала об этом Шарлотте, когда та ее привела. Но Шарлотта меня не послушала. Она никогда меня не слушает.
– Ума не приложу, почему? – пробормотала Тесс.
Они свернули на тропинку, петлявшую между деревьями. Сквозь листву поблескивала река, а ветви над головой сплетались в зеленый полог, укрывающий от яркого солнца.
– Вот и я не понимаю! – Джессамина запрокинула голову, и на ее лице заплясали солнечные зайчики. – Шарлотта никогда никого не слушает. И бедного Генри держит под каблуком. Не понимаю, почему он вообще на ней женился!
– Наверно, потому, что полюбил ее?
– Очень сомнительно! – снова фыркнула Джессамина. – По крайней мере, у нас никто так не считает. Генри просто хотел получить доступ в Институт, чтобы сидеть у себя в подвале, ставить опыты и ни с кем больше не сражаться. Не думаю, что его интересовала сама Шарлотта. Если бы Институтом управляла какая-то другая женщина, он, не задумываясь, женился бы на ней. – Джессамина скорчила гримаску. – А эти мальчишки, Уилл и Джем… Джем – довольно приятный, но все-таки иностранец, вы же понимаете. Такой же ненадежный, ленивый и себялюбивый, как они все. И вечно торчит у себя комнате, притворяясь больным, – лишь бы только бездельничать. – Джессамина, очевидно, забыла, что Джем с Уиллом сейчас обыскивают Темный Дом, пока она с Тесс прогуливается по парку. – А Уилл… Хорош собой, не поспоришь, но ведет себя как ненормальный. Такое впечатление, что его воспитывали дикари. Никого не уважает, не имеет ни малейшего понятия о том, как должен держаться настоящий джентльмен. Думаю, все дело в том, что он валлиец.
– Валлиец? – с недоумением переспросила Тесс.
«А что в этом плохого?» – хотела добавить она, но Джессамина, по-видимому, решила, что Тесс ей попросту не верит, а потому с пылом подтвердила: – Да, да! Вы обратили внимание, какие черные у него волосы? Его мать была родом из Уэльса. Его отец влюбился в нее – и все, пиши пропало. Ради нее он бросил нефилимов. Может, она его приворожила! – Джессамина рассмеялась. – У них там, в Уэльсе, особая магия… ну, вы и сами знаете.
Тесс не знала.
– А что потом случилось с его родителями? Они и правда умерли?
– Наверняка да, иначе бы давно уже его разыскали. – Джессамина нахмурилась. – Не хочу больше говорить об Институте. – Внезапно она повернулась и посмотрела на Тесс: – Должно быть, вам не терпится узнать, почему я так хорошо к вам отношусь.
– Э-э-э… Тесс и впрямь хотела знать ответ на этот вопрос. Конечно, в романах, которые она читала, девушек из обедневших семей нередко брали под крыло богатые покровительницы – покупали им новую одежду, давали хорошее образование… «Ну, допустим, с образованием у меня все и так неплохо, – подумала Тесс. – Тетя Гарриет была лучше любой гувернантки». Но, так или иначе, у Джессамины не было ничего общего с милосердными и совершенно бескорыстными пожилыми дамами из романов. – Джессамина, а вы читали «Фонарщика»?