Тесс подумала о Темных Сестрах. Должна ли она испытывать к ним благодарность? Ведь они помогли ей высвободить силу, дремавшую глубоко внутри. Но, с другой стороны, не лучше ли было оставаться прежней и так никогда и не узнать, чем она отличается от обычных людей?
Медленно расслабившись, Тесс отпустила личину Камиллы. Было такое чувство, словно она выныривает из ледяной воды. По телу вновь пробежала дрожь, и Тесс крепче сжала руку Джема. Сердце вспорхнуло в груди и забилось с новой силой, воздух наполнил легкие, и Тесс прижала руки к груди, не в силах поверить, что настоящая жизнь вернулась в ее тело.
Взглянув в зеркало, она убедилась, что снова стала собой – Терезой Грей, а не сверхъестественно прекрасной вампиршей, – и не смогла сдержать глубокий вздох облегчения.
– Мое ожерелье? – холодно напомнила леди Белькур и протянула изящную руку. Джем забрал у Тесс ожерелье и передал его владелице, но Тесс успела заметить надпись, выгравированную на серебряной оправе рубина: «Amor verus moritur numquam»[7].
Сама не понимая почему, она бросила взгляд на Уилла – и обнаружила, что он тоже смотрит на нее. Оба поспешно отвели глаза.
– Леди Белькур, – промолвил Уилл, – поскольку никто из нас никогда не бывал в доме де Куинси, не могли бы вы начертить для нас план или хотя бы рассказать о расположении комнат?
– У меня для вас есть кое-что получше. – Леди Белькур подняла руки и застегнула ожерелье на шее. – Магнус Бейн.
– Чародей? – Шарлотта удивленно подняла брови.
– Именно так, – подтвердила леди Белькур. – Он знает лондонский дом де Куинси не хуже меня и часто бывал у него в гостях. Впрочем, вечеринок с убийствами он избегает, так же, как и я.
– Как благородно с его стороны, – пробормотал Уилл.
– Он встретит вас у де Куинси и будет вашим проводником. Никто не удивится, увидев нас вместе: все знают, что Магнус Бейн – мой возлюбленный.
Тесс приоткрыла рот от удивления. Благовоспитанные леди никогда не говорят ни о чем подобном в светском обществе – да и вообще кому бы то ни было. Но, возможно, у вампиров принято иначе? Все остальные были, похоже, изумлены не меньше, и только Уилл едва сдерживал смех.
– Как это мило, – выдавила наконец Шарлотта.
– В самом деле. – Камилла поднялась. – А теперь будьте так добры, проводите меня отсюда. Уже поздно, а я еще не ужинала.
– Уилл, Джем, проводите леди Белькур, – распорядилась Шарлотта, обеспокоенно глядя на Тесс.
Двое юношей встали по сторонам от Камиллы, точно солдаты (впрочем, они и были воинами, напомнила себе Тесс), и подвели ее к двери. На пороге леди Белькур остановилась и оглянулась через плечо. При виде ее улыбки и светлых локонов, рассыпавшихся по плечам, Тесс затаила дыхание: вампирша была так красива, что восхищение пересилило в девушке инстинктивную неприязнь.
– Если вы это сделаете, – промолвила Камилла, глядя на Тесс, – и у вас все получится, то, найдете ли вы своего брата или нет, я могу вам обещать: вы ни о чем не пожалеете.
Тесс нахмурилась, но Камилла уже ушла. Она двигалась так быстро, что уследить за ней было невозможно.
Тесс повернулась к Шарлоте:
– Что она имела в виду? Почему она сказала, что я ни о чем не пожалею?
Шарлотта покачала головой.
– Не знаю, – вздохнула она. – Хотелось бы верить, что она имела в виду лишь то, что вы исполните свой долг и это должно вас утешить. Но ведь это Камилла, а значит…
– Все вампиры такие? – спросила Тесс. – Такие же… холодные?
– Многие из них прожили очень долго, – дипломатично ответила Шарлотта. – И они смотрят на мир иначе, чем мы.
Тесс прижала пальцы к ноющим вискам.
– И в самом деле… – пробормотала она.
Уилла в вампирах раздражало многое: и способность двигаться совершенно беззвучно, и низкий, нечеловеческий тембр их голосов. Но больше всего его выводил из себя их запах – а точнее, полное отсутствие запаха. Все люди чем-то пахли – потом, мылом, духами. А вампиры не пахли ничем, словно восковые манекены.
Джем придержал перед Камиллой последнюю дверь, ведущую из Святилища во внешнюю прихожую Института. Все коридоры на пути и эта прихожая были неосвящены, чтобы вампиры и прочая нежить могли беспрепятственно пройти здесь, – но в другие помещения Камилле входить было нельзя. Провожали ее не только из вежливости, но и для того, чтобы она случайно не забрела на освященную землю: это было бы опасно не только для нее, но и для всех присутствующих.
Едва удостоив Джема взглядом, леди Белькур прошла в дверь. Уилл последовал за ней, тихо шепнув другу:
– Вот и она тоже ничем не пахнет.
Джем испуганно посмотрел на него.
– Ты что, ее нюхал?
Камилла, ожидавшая их уже у следующих дверей, повернула голову и улыбнулась:
– Я слышу все, что вы говорите, – сообщила она. – Вампиры действительно не пахнут. Поэтому из нас получаются такие великолепные хищники.
– И еще потому, что у вас превосходный слух, – добавил Джем.
Дверь за Уиллом захлопнулась. Теперь все трое стояли в маленьком квадратном фойе. Рука Камиллы лежала на ручке входной двери, словно ей не терпелось выйти из дома, однако на лице ее не читалось никаких признаков спешки.
– Вы только посмотрите на себя! – промолвила она, окидывая взглядом юношей. – Тьма и серебро! Вы, – кивнула она Джему, – так бледны, что могли бы сойти за вампира. – А насчет вас – повернулась она к Уиллу, – думаю, из гостей де Куинси никто не усомнится, что я могла взять вас в рабы.
Джем смерил Камиллу уничтожающим взглядом.
– Почему вы нам помогаете? – резко спросил он.
Камилла улыбнулась. Она была красива, и Уилл не мог этого не признать. Да и многие вампиры красивы – но они всегда напоминали ему засушенные цветы: прекрасные, но неживые.
– Потому что я знаю, чем он занимается, и из-за этого меня мучит совесть, – ответила вампирша. Джем покачал головой:
– Лично я сомневаюсь, что вы из тех, кто готов принести себя в жертву ради каких-либо принципов. Почти всеми движет какая-то личная выгода. Любовь, ненависть…
– Или жажда мести, – подхватил Уилл. – Ведь вы узнали обо всем этом еще год назад, а рассказали нам только сейчас.
– Потому, что только сейчас появилась мисс Грей.
– Да, но это ведь не все? – продолжал Джем. – Тесс для вас – только орудие. Но какова истинная причина, каковы ваши мотивы? Он склонил голову набок. – Почему вы так сильно ненавидите де Куинси?
– А вот это уже не ваше дело, мой маленький Сумеречный охотник! – Губы Камиллы растянулись, обнажив острые клыки, ярко белеющие на фоне алых губ. Уилл видел подобное не впервые, но все равно ему стало не по себе. – Да и какая вам разница, чем я руководствуюсь?
Вместо Джема ответил Уилл, который прекрасно понимал, что на уме у его друга:
– Если мы не будем этого знать, то не сможем вам доверять. Что если вы хотите заманить нас в ловушку? Шарлотта не хочет так о вас думать, но у нас подобной уверенности нет.
– Заманить вас в ловушку? – насмешливо переспросила Камилла. – И навлечь на себя гнев всемогущего Конклава? Маловероятно!
– Леди Белькур, – Джем твердо посмотрел ей в глаза. – Что бы ни пообещала вам Шарлотта, но вам все же придется ответить на наши вопросы, если вы хотите, чтобы мы вам помогали.
– Ну что ж, хорошо, – сдалась вампирша. – Вижу, вы не успокоитесь, пока не получите объяснений. Вы, – она кивнула Уиллу, – совершенно правы. И, похоже, вы знаете немало и о любви, и о мести – несмотря на столь юный возраст. Когда-нибудь мы с вами об этом потолкуем. – Она снова улыбнулась, но глаза ее остались холодными. – Видите ли, когда-то у меня был возлюбленный. Оборотень, ликантроп. Детям Ночи запрещено любить Детей Луны. Мы были осторожны, но де Куинси все равно узнал о нас. Узнал – и убил его… точно так же, как убивает бедных простецов на своих вечеринках. – Ее глаза засияли, как пара зеленых фонарей. – Я любила его, а де Куинси его убил. И другие вампиры тоже ему помогали, и я никогда им этого не прощу, никогда! Убейте их!
«Подписание Соглашения, со дня которого минуло вот уже десять лет, стало поистине историческим событием в жизни нефилимов и обитателей Нижнего Мира. Отныне они уже не стремились уничтожить друг друга. Они объединились в борьбе против общего врага – против демонов. При подписании Соглашения в Идрисе присутствовало пятьдесят человек: десять Детей Ночи, десять Детей Лилит, именуемых также чародеями; десять представителей Народа Фейри; десять Детей Луны и десять потомков Разиэля…»
Тесс вздрогнула, услышав громкий стук в дверь. Полулежа в постели, она читала «Кодекс Сумеречных охотников» и не заметила, как погрузилась в сон. Прежде чем дверь открылась, она успела лишь отложить книгу и натянуть одеяло до подбородка.
В комнату вошла Шарлотта со светильником в руке. Тесс вдруг ощутила укол разочарования… но кого еще можно было ожидать? Несмотря на поздний час, Шарлотта была одета для прогулки. Лицо ее было очень серьезно, под темными глазами залегли тени.
– Вы не спите?
Тесс кивнула и показала «Кодекс».
– Вот, читаю.
Шарлотта молча прошла в комнату, села в ногах кровати и протянула руку. На ладони ее что-то блеснуло, и Тесс узнала свою подвеску – механического ангела.
– Вы оставили его Генри.
Тесс отложила книгу, взяла подвеску на цепочке, надела ангела себе на шею и сразу же почувствовала себя гораздо увереннее.
– Ему удалось что-то выяснить?
– Трудно сказать. Генри говорит, что внутри скопилось столько ржавчины, что непонятно, как механизм до сих пор работает. Он почистил его, но, похоже, ничего не изменилось. Может быть, он теперь тикает более равномерно?
– Может быть. – Тесс было все равно. Главное, что ей вернули эту драгоценную подвеску – единственную память о матери.
Шарлотта сложила руки на коленях:
– Тесс, я еще не все вам рассказала.
Сердце девушки пустилось вскачь.