– А разве да? – мягко переспросил Уилл.
Не дождавшись ответа, он подался вперед, упершись ладонями в пол.
– Подойдите сюда Тесс, – попросил он. – Сядьте рядом со мной.
Она подчинилась. Пол был холодный и мокрый, но она все равно села, подобрав юбки так, что из-под них виднелись только носки туфелек. Теперь она оказалась совсем близко к Уиллу, лицом к лицу. В сером свете, лившемся из окна, его профиль казался холодным и резким, и только плавные очертания губ немного смягчали картину.
– Вы никогда не смеетесь! – выпалила Тесс. – Вы ведете себя так, будто вас все забавляет, но при этом никогда не смеетесь. Только улыбаетесь иногда, когда думаете, что вас никто не видит.
Несколько секунд Уилл молчал, но затем неохотно признался:
– Вы… Вы меня постоянно смешите. Начиная с того момента, как ударили меня той бутылкой.
– Это был кувшин, – машинально поправила Тесс.
Губы его изогнулись в легкой улыбке.
– Не говоря уже о том, что вы меня все время поправляете. У вас при этом такое забавное лицо! И то, как вы тогда накричали на Габриеля Лайтвуда. И даже то, как вы говорили с де Куинси. Вы меня… – внезапно он умолк и посмотрел на девушку. – Можно мне посмотреть на ваши руки?
Не отрывая взгляда от его лица, Тесс протянула руки ладонями вверх.
– У вас кровь на перчатках, – заметил Уилл.
Тесс опустила глаза… и верно, белые кожаные перчатки Камиллы были в крови и грязи, а одна даже порвалась на кончиках пальцев – вероятно, еще тогда, когда Тесс пыталась освободить Ната от наручников.
– Ох… – выдохнула она и попыталась убрать руки, чтобы снять перчатки, но Уилл отпустил только ее левую руку, а правую крепко взял за запястье. На указательном пальце его собственной правой руки Тесс заметила массивное кольцо, украшенное искусным узором в виде летящих птиц. Уилл наклонил голову, и его влажные черные волосы упали на лоб, скрывая глаза. Пальцы его легко скользнули по перчатке. Та застегивалась на четыре жемчужные пуговки; Уилл пробежал по ним пальцами, расстегнув одну за другой. А потом подушечка его большого пальца коснулась обнаженной кожи Тесс на запястье, прямо там, где под кожей отчаянно билась голубая жилка. Сердце ее чуть не выпрыгнуло из груди.
– Уилл…
– Тесс, – отозвался он. – Чего вы от меня хотите?
Он все еще поглаживал ее запястье, и по телу ее растекались волны удовольствия.
– Я… – дрожащим голосом начала она. – Я хочу вас понять.
Он посмотрел на нее из-под влажных ресниц:
– И зачем вам это нужно?
– Не знаю, – пожала плечами Тесс. – Мне кажется, вас никто не понимает, кроме, возможно, Джема.
– Джем меня тоже не понимает, – помотал головой Уилл. – Он только заботится обо мне, словно брат. Но это другое.
– А разве вы не хотите, чтобы он вас понял?
– Боже мой, конечно, нет! – воскликнул юноша. – С какой стати он должен знать, по каким причинам я живу именно так, а не иначе?
– Возможно, – предположила Тесс, – ему достаточно было бы просто знать, что на это есть какие-то причины.
– А какое это имеет значение? – мягко возразил Уилл и быстрым движением сдернул перчатку с ее руки. Холодный воздух комнаты обжег пальцы, и по всему телу Тесс пробежала дрожь, словно ее окатили ледяной водой. – Какая разница, в чем причины, если все равно не можешь ничего изменить?
Тесс пыталась найти ответ, но не находила. Кроме того, она дрожала так, что уже почти не могла говорить.
– Вы замерзли? – Уилл снова взял ее руку и прижал тыльной стороной к щеке. Кожа его оказалась невероятно горячей. – Тесс, – протянул он. Голос его был глубоким и мягким, чуть хриплым от желания. Девушка подалась вперед, чуть покачиваясь, словно дерево под снегом. Все ее тело ныло от какой-то непонятной боли. А еще она чувствовала присутствие Уилла с какой-то немыслимой остротой. Она видела, как сверкают синевой его глаза под полуопущенными веками, видела слабую тень щетины, проступившей на подбородке, и едва заметные, тончайшие белые шрамы на плечах и шее. И еще – полумесяц его рта с крошечной ямочкой под нижней губой. Когда Уилл наклонился к ней и потянулся к ней губами, она потянулась в ответ с такой отчаянной надеждой, с какой утопающий хватается за соломинку.
Губы их соприкоснулись, свободная рука Уилла запуталась в ее волосах. Тесс задохнулась, когда он обнял ее, прижимая к себе все сильнее. Руки ее обвились вокруг шеи юноши. Сквозь тонкую, мокрую ткань его рубашки Тесс чувствовала каменно-твердые мускулы его плеч. Пальцы Уилл нащупали заколку, которая удерживала прическу Тесс, и миг спустя волосы ее волной рассыпались по плечам, а заколка со стуком упала куда-то за спину. Тесс тихо вскрикнула от неожиданности. А в следующее мгновение Уилл внезапно разомкнул объятия и оттолкнул от себя девушку с такой силой, что она чуть не упала.
Тесс уставилась на Уилла с изумлением. Тот стоял на коленях, и грудь его вздымалась так, словно он долгое время бежал без остановки. На бледных щеках горели два красных пятна.
– Боже мой, – прошептал он. – Что это было?
Щеки Тесс жарко вспыхнули. Разве это не Уиллу полагалось знать, что это было? И разве не она, Тесс, должна была оттолкнуть его первой?
– Я не могу. – Он сжал кулаки так, что костяшки пальцев побелели. – Тесс, вам, наверно, лучше уйти.
– Уйти? – Голова у нее кружилась, как будто ее только что выбросили в пустую, холодную тьму из самого уютного, самого безопасного на свете места.
– Я… я не должен был заходить так далеко, – с трудом пробормотал Уилл. – Простите… – Лицо исказилось от боли. – Боже, Тесс… – Пожалуйста. Уйдите. Я не выдержу, если вы останетесь здесь. Это невозможно.
– Уилл, пожалуйста…
– Нет! – Он резко отвернулся и уставился в пол. – Завтра я расскажу вам все, что вы захотите знать. Все что угодно. Но сейчас, пожалуйста, оставьте меня одного… – Голос его дрогнул. – Тесс. Я прошу вас. Понимаете? Я вас умоляю! Пожалуйста, пожалуйста, уйдите!
– Хорошо, – ответила Тесс и со смешанным чувством удивления и тоски увидела, как расслабились его плечи. Неужели ему было так плохо от ее присутствия? Неужели мысль о том, что она сейчас уйдет, принесла ему такое облегчение? Тесс поднялась, едва не поскользнувшись на мокром полу. Платье ее намокло и стало холодным и тяжелым. Уилл не пошевелился и даже не посмотрел на нее: он по-прежнему так и стоял на коленях, глядя в пол. Тесс, не оглядываясь, дошла до двери и, закрыв ее за собой, начала спускаться по лестнице.
Очутившись в своей спальне, Тесс рухнула на кровать – у нее не осталось сил даже на то, чтобы снять платье Камиллы. Однако она была слишком взволнована, чтобы уснуть. Ей казалось, что это был самый важный день в ее жизни. Впервые она использовала свой дар по собственному желанию – и ей не стало от этого плохо. Впервые ей довелось стрелять из пистолета. А еще она сегодня впервые поцеловалась с мужчиной!
Тесс зарылась лицом в подушку. Много лет она задавалась вопросом: каким станет ее первый поцелуй и ее первый возлюбленный? Будет ли этот человек красивым и добрым? Будет ли любить ее? Но она и представить себе не могла, что ее первый поцелуй окажется таким кратким, отчаянным и полным страсти. И что у него будет привкус святой воды. Святой воды и крови.
13Что-то темное
Порою легче стерпеть обман того, кого любишь, чем услышать от него всю правду[10].
В глаза Тесс ударил свет, и она проснулась: Софи зажгла лампу у ее кровати. Со стоном девушка закрыла лицо ладонями.
– Вставайте, мисс Грей, – с обычной своей бодростью проговорила Софи. – Вы проспали весь день. Сейчас начало девятого вечера, и Шарлотта попросила меня разбудить вас.
– Начало девятого? Вечера? – Тесс отбросила одеяло и с удивлением обнаружила, что все еще одета в платье Камиллы, мятое и перепачканное. И как же ее угораздило лечь в кровать одетой?! Воспоминания прошлой ночи начали всплывать в ее памяти: белые лица вампиров, огонь, пожирающий портьеры, смех Магнуса Бейна… Де Куинси, Натаниэль и… Уилл. «О господи, – подумала она, – Уилл!»
Тесс отогнала мысли об Уилле и, сев на постели, с тревогой посмотрела на Софи.
– Что с моим братом?
Улыбка сошла с лица Софи.
– Ну, хуже ему не стало… но не стало и лучше, – сообщила она и поспешно добавила: – А вам, мисс, нужно сейчас принять горячую ванну и поесть. Вашему брату не будет никакой пользы от того, что вы начнете морить себя голодом и перестанете мыться.
Тесс еще раз окинула себя взглядом. Платье Камиллы погибло безвозвратно, шелковые чулки тоже изорвались. Руки и ноги покрывала грязь. Думать о том, на что сейчас похожи ее волосы, Тесс отказывалась.
– Да, вы правы.
В углу спальни за японской ширмой стояла ванна – овальная, на ножках в форме птичьих лап. Горячая вода, которой наполнила ее Софи, уже начала остывать. Тесс зашла за ширму, разделась и погрузилась в горячую воду. Несколько секунд она сидела неподвижно, ожидая, пока тело расслабится и согреется, а потом откинулась назад и закрыла глаза.
Воспоминания нахлынули мгновенно: чердак, Уилл, его нежные прикосновения к ее руке. И поцелуй… а потом – приказ убираться вон.
Тесс нырнула под воду, как будто та могла спрятать ее от унижения. Но ничего не вышло. «Если ты утопишься, никому от этого лучше не станет, – строго сказала она себе. – А вот утопить Уилла… да, это другое дело». Она снова села, взяла с бортика ванны кусок лавандового мыла и принялась усердно тереть тело и волосы до тех пор, пока вода не почернела от грязи. Стереть таким же образом мысли об Уилле, наверное, не получится, но попробовать все равно не мешает.
Софи дождалась, пока Тесс выйдет из-за ширмы. На столике стоял поднос с сэндвичами и чаем. Подведя Тесс к зеркалу, горничная помогла ей надеть желтое платье, отделанное темной каймой. На вкус Тесс оно было слишком броским, но Джессамине так понравился фасон, что она настояла на заказе