знать о том, кто вы есть.
Тесс глубоко вздохнула, а потом медленно выпустила воздух из легких.
– На самом деле я так не думаю, – начала она. – То есть, все то, что я наговорила в гостиной… В общем, на самом деле я не считаю, что нефилимы такие уж ужасные.
– Я знаю. Если бы вы так думали, то не сидели бы здесь, а стояли на страже у постели брата.
– Уилл ведь тоже не думает то, что говорит, – продолжала Тесс. – Он не причинил бы вреда Нату.
– Ах… – Джем посмотрел на ворота, и взгляд его серых глаз стал задумчивым. – Вы правы. Но как же странно, что вы это понимаете! Я тоже это понимаю – но у меня-то ушли годы на то, чтобы научиться понимать Уилла. Чтобы отличать, когда он говорит от чистого сердца, а когда только притворяется.
– И вы действительно никогда на него не сердитесь?
Джем рассмеялся:
– Ну, я бы так не сказал. Иногда мне хочется просто убить его на месте.
– И что же вас останавливает?
– Когда такое происходит, я отправляюсь в самое мое любимое место в Лондоне, – ответил Джем. – Там я стою, смотрю на воду и думаю о том, как течет река, равнодушная ко всем мелким превратностям жизни.
– И это помогает? – с любопытством спросила Тесс.
– Не особенно. Но я говорю себе, что, если станет совсем невмоготу, я всегда смогу прокрасться к Уиллу в спальню и задушить его во сне. И тогда мне становится лучше.
Тесс хихикнула:
– А где оно? Ваше любимое место?
Джем немного помолчал, а потом поднялся и протянул ей руку:
– Пойдемте, я покажу вам.
– Это далеко?
– Не очень, – улыбнулся он.
«Какая у него красивая улыбка», – подумала Тесс и невольно улыбнулась в ответ.
Тесс оперлась на руку Джема – и впервые за долгое время у нее стало хорошо на душе. Она почувствовала себя в безопасности, словно все беды и несчастья остались в прошлом.
14Мост Блэкфрайерз
Двадцать мостов на Темзе-реке
(И вон та парочка вдалеке)
С рекой судачат накоротке:
«Стара ты, Темза, а мы юны,
Поведай предания старины»[11].
Проходя через железные ворота Института, Тесс чувствовала себя Спящей красавицей, оставляющей позади заколдованный замок, увитый терниями. Аккуратно придерживая свою спутницу за локоть, Джем вел ее по узкой улочке. Небо у них над головами походило на стальную плиту. Влажная от дождя земля хлюпала под ногами, а блестящие от воды стены домов то сдвигались, преграждая им путь, то расходились, открывая новый проход. Не умолкая ни на минуту, Джем рассказывал о Лондоне и о своих первых днях в этом городе, который до сих пор казался ему мрачным и враждебным. Раньше он и представить себе не мог, что на земле есть место, где дождь идет так часто, что дороги превращаются в реки, а дома – в морские скалы.
– Но понемногу к этому привыкаешь, – заверил он Тесс, когда они вышли из узкого переулка и очутились на Флит-стрит. – Хотя иногда все равно хочется, чтобы кто-нибудь взял тебя и хорошенько выжал, как мокрую губку.
Вспоминая хаос, царивший на улицах днем, Тесс поразилась тому, как тихо в Лондоне по вечерам: вместо бурлящей толпы по тротуарам брели только редкие прохожие. Все они шли, не поднимая головы, держась в тени домов. По мостовой время от времени проезжали экипажи и одинокие верховые, но никто из них, казалось, не замечал Тесс и Джема. Тесс предположила, что Джем наложил чары невидимости, но спрашивать не стала. Она с удовольствием слушала, как Джем рассказывает о Лондоне. Сейчас, по его словам, они шли по самой старой части города. Магазины, витрины которых выходили на улицу, были уже закрыты, но повсюду светились рекламные щитки, предлагавшие товары на любой вкус: все что душе угодно: от мыла фирмы «Пирс» или тоника для волос до билетов на лекции по спиритизму. В просвете между домами мелькнули острые шпили Института, и Тесс невольно задалась вопросом: а видят ли их простецы? Внезапно ей вспомнилась зеленокожая женщина-попугай, утыканная перьями. Не сдержавшись, Тесс все-таки спросила:
– Скажите, Джем, а простецы видят здание Института?
– Давайте я вам кое-что покажу, – вместо ответа предложил он. – Встаньте здесь. – Он взял Тесс за локоть и развернул ее лицом к противоположной стороне улицы. – Что вы там видите?
Тесс прищурилась. Они стояли неподалеку от пересечения Флит-стрит и Чансери-лейн. Ничего особо примечательного она не видела.
– Фасад банка. А что?
– А теперь расслабьтесь. Не надо так напряженно смотреть, – сказал Джем. – Смотрите на что-нибудь другое, а туда, куда я сказал, только поглядывайте краем глаза. Ну, как смотрят на кота, когда не хотят его напугать. А теперь снова посмотри на банк – только быстро!
Тесс так и сделала. К ее изумлению, банк исчез. На его месте стояла старинная таверна. Верхняя часть ее была бревенчатая; из больших окон и приоткрытой двери наружу лился красноватый свет. Сквозь закопченные стекла можно было различить, как внутри движутся какие-то странные тени – совсем не похожие на человеческие: слишком высокие, слишком тонкие и, кажется, многорукие. Из таверны доносилась музыка – тонкая, сладостная и чарующая, – но ее то и дело перебивали взрывы смеха. На вывеске над дверью был изображен человек, протягивающий руку, чтобы ущипнуть за нос рогатого демона. Надпись ниже гласила: «Таверна “Дьявол”».
«Уилл упоминал об этой таверне», – вспомнила Тесс и посмотрела на Джема, но тот лишь молча смотрел перед собой, и красноватый свет отражался в его серебристых глазах, словно закат на воде.
– Это и есть ваше любимое место? – спросила Тесс.
Джем недоуменно уставился на нее, а потом рассмеялся:
– Господи, конечно, нет! Я просто хотел показать вам.
Из дверей таверны вышел мужчина в длинном черном пальто и элегантной муаровой шляпе. Тесс присмотрелась внимательнее: кожа у мужчины оказалась темно-синяя, почти черная, а волосы и борода – голубовато-белые, как лед. Незнакомец окинул взглядом улицу и зашагал на восток, в сторону Стренда. Как ни удивительно, никто не обращал внимания на этого невероятного человека. Тесс поняла, что и саму таверну простецы не замечают. Пока она смотрела вслед синекожему, на улицу вывалилась, щебеча что-то на непонятном языке, целая толпа причудливых веретенообразных созданий. Проходивший мимо простец с пустой тележкой едва не столкнулся с ними, но только озадаченно пожал плечами и двинулся дальше.
– Когда-то тут была обыкновенная таверна, – пояснил Джем. – Но потом в нее зачастили обитатели Нижнего Мира. Нефилимы обеспокоились и решили наложить чары, чтобы простецам казалось, будто таверну снесли и на ее месте построили банк. Так что теперь таверну «Дьявол» не посещает почти никто, кроме нижнемирцев. – Джем поглядел на луну и нахмурился: – Уже слишком поздно. Нам лучше продолжить путь.
Бросив последний взгляд на таверну «Дьявол», Тесс поспешила за Джемом, а тот продолжал непринужденно болтать, указывая то на одно здание, то на другое:
– Это Темпл, церковь, которую построили рыцари-тамплиеры, вернувшиеся из паломничества в Святую землю. Они были друзьями нефилимов, эти рыцари. Простецы, но прекрасно знали о Нижнем Мире. И, кстати, – добавил он, поскольку они к тому моменту уже вышли на мост Блэкфрайерз, – многие думают, что Безмолвные Братья когда-то были черными монахами, в честь которых назван вот этот самый мост.
Оглядывая мост, Тесс задавалась вопросом: за что же Джем так любит это место? Невысокий гранитный мост с множеством арок тянулся от одного берега Темзы до другого; его темно-красные парапеты с позолотой поблескивали в свете луны. Пожалуй, он был даже красив, если бы вдоль него, с восточной стороны, не было второго моста – железнодорожного, с уродливой решеткой рельсов.
– Знаю, о чем вы думаете, – прервал ее размышления Джем. – Железнодорожный мост и вправду ужасен. Но зато здесь почти всегда безлюдно и можно сколько угодно в одиночестве любоваться рекой и лунным светом.
Они дошли до середины моста. Облокотившись на гранитный парапет, Тесс посмотрела вниз, на черные воды Темзы. Вдоль берегов по обе стороны простирался Лондон. Огромный купол собора Святого Павла словно парил в ночном небе, окутанный туманом.
Тесс снова перевела взгляд на реку. От воды тянуло солью, илом и гнилью. Что-то все-таки было зловещее в этой лондонской реке, как будто воды ее до сих пор хранили запахи прошлого, печать минувших веков…
– «О Темза, Темза, вдаль беги, пока я песнь пою», – пробормотала Тесс. Обычно она не цитировала стихи в разговоре, но в обществе Джема ее застенчивость куда-то подевалась: видимо, Тесс инстинктивно чувствовала, что этот человек над ней не посмеется.
– Я уже слышал эти стихи, – сказал он. – Уилл как-то цитировал. Откуда это?
– «Проталамион» Спенсера. – Тесс нахмурилась. – По-моему, Уилл питает какую-то странную слабость к стихам.
– Он постоянно что-нибудь читает, и память у него превосходная, – с улыбкой ответил Джем.
– Вы очень любите Уилла, да? – спросила Тесс.
– Да, я люблю его как брата, – кивнул Джем.
– И эта любовь взаимна, – задумчиво проговорила Тесс. – Как бы он ни вел себя с другими, вас он тоже искренне любит. И к вам он добр. Но почему? Почему он относится к вам не так, как ко всем остальным? Джем облокотился о парапет, устремив рассеянный взгляд куда-то вдаль. Пальцами свободной руки он задумчиво постукивал по набалдашнику трости. Тесс невольно залюбовалась им: в лунном свете юноша был странно, нечеловечески красив: сплошь серебро и пепел – и полная противоположность Уиллу, сотканному из совсем других красок: синей и черной с золотом.
– Честно говоря, не знаю, – наконец вздохнул Джем. – Когда-то я думал, это потому, что мы с ним оба остались без родителей и он решил, что мы с ним похожи…
– Я тоже сирота, – заметила Тесс. – Как и Джессамина. Но нас Уилл не считает похожими.