– Я бы никогда не сказала ему ничего подобного.
– Откуда мне было знать, что вы могли сказать, а что нет? – возразил Уилл. – Я ведь почти не знаю вас, Тесс. Так же, как и вы меня.
– Вы и сами не хотите, чтобы кто-то узнал вас, – возразила Тесс. – Впрочем, это ваше личное дело. Но Джем – не такой, как вы. Я думаю, он предпочел бы, чтобы люди знали о нем правду.
– Нет! – воскликнул Уилл. – Или вы возомнили, что знаете Джема лучше, чем я?
– Если вы так заботитесь о нем, почему не пытаетесь ему помочь? Почему не ищете способ, как его вылечить?
– Вы думаете, мы не искали? Вы думаете, Шарлотта с Генри не искали? Вы думаете, мы не обращались к лучшим чародеям, не собирали всю возможную информацию? По-вашему, мы вот так вот просто, без борьбы, смиримся со смертью Джема?
– Джем рассказал мне все. Он попросил, и вы прекратили поиски, – ответила Тесс, спокойно глядя Уиллу в глаза. – Разве не так?
– Это он вам сказал?
– Вы действительно прекратили поиски?
– Потому что все это бессмысленно, Тесс. Лекарства – то есть настоящего лекарства от его болезни не существует.
– Откуда вы знаете? И кто вам не дает продолжать поиски втайне от него? Что если лекарство все-таки есть, а вы просто об этом не знаете? Если существует хотя бы крошечный шанс…
Уилл закатил глаза:
– Вы думаете, мы должны наплевать на его желания?
– Я думаю, вы должны сделать для него все, что можете. И если для этого вам придется лгать ему, так тому и быть! Я просто не понимаю, как можно смириться со смертью близкого человека, когда еще можешь помочь ему.
– Вы и впрямь ничего не понимаете! Мы можем или смириться, или сойти с ума. Третьего не дано.
Кто-то кашлянул, привлекая к себе внимание, и Тесс с Уиллом одновременно обернулись.
– Что здесь происходит? – спросил Джем.
В пылу спора Тесс и Уилл даже не услышали, как он подошел. Уилл бросил виноватый взгляд на друга, но, заметив, что щеки его горят лихорадочным огнем, тут же недовольно скривился:
– Почему ты встал с кровати?
– Мне надоело лежать. Спустился вниз и столкнулся там с Шарлоттой. Она сказала, что мы все должны собраться в гостиной, чтобы поговорить с братом Тесс, – ответил Джем, ничем не давая понять, какую часть разговора Тесс и Уилла он слышал.
– Вижу, все уже в сборе. Отлично, – донесся до них голос Шарлотты, торопливо идущей по коридору в их сторону.
Позади нее вышагивал Генри, а по обе стороны от него – Джессамина и Софи. Тесс обратила внимание, что мисс Лавлейс нарядилась в роскошное платье из синего муслина, а в руках держала свернутое одеяло. Софи несла поднос с чаем и сэндвичами.
– Это для Ната? – спросила Тесс. – Чай и одеяло?
Софи кивнула:
– Миссис Бранвелл решила, что он, вероятно, захочет поесть…
– А я решила, что он мог замерзнуть. Он так дрожал вчера вечером, – перебила ее Джессамина. – Это все для него.
Шарлотта повернулась к Тесс, ожидая ее одобрения, и это окончательно растрогало девушку. Шарлотта была так добра к Нату, так искренне хотела ему помочь…
– Спасибо!
– И вам спасибо, Тесс, – кивнула Шарлотта и, толкнув дверь гостиной, вошла в комнату. Остальные последовали за ней.
Тесс хотела тоже пройти внутрь, но Джем коснулся ее руки:
– Подождите, пожалуйста, – попросил он.
Тесс остановилась и посмотрела на него. Через открытую дверь доносился дружелюбный баритон Генри и вперебивку с ним – тонкий нетерпеливый голосок Джессамины, уже называвшей Ната по имени.
– В чем дело?
Джем молчал. Рука его была холодна как лед; белые пальцы в тусклом свете казались стеклянными.
– Но моя сестра… – послышался встревоженный голос Ната. – Она придет сюда? Где она?
– Да ладно. Ни в чем, – с внезапно улыбнулся Джем, убирая руку. – Это все пустяки.
Тесс удивилась, но промолчала и поспешила в гостиную. Джем последовал за ней.
Софи стояла на коленях у камина, раздувая огонь. Нат по-прежнему сидел в кресле, но теперь ноги его были укрыты одеялом, которое он нервно перебирал пальцами. Джессамина восседала на стуле рядом с ним и буквально светилась от гордости. Генри и Шарлотта сидели на диване напротив Ната, а Уилл, как обычно, стоял у стены и наблюдал за происходящим раздраженно и недоверчиво.
Тесс прошла через комнату и села на оттоманку в ногах брата. Она остро чувствовала на себе взгляды всех присутствующих.
– Ты уже познакомился с хозяевами дома? – спросила Тесс брата.
Натаниэль кивнул.
– Мистер Грей, – начала Шарлотта. – Мы говорили о вас с мистером Мортмейном, и он многое нам рассказал. В частности, о том, что вы проявляли интерес к Нижнему Миру. И о вашей страсти к азартным играм.
– Шарлотта! – умоляюще воскликнула Тесс.
– Это правда, Тесси, – тяжело вздохнул Нат. – Все это чистая правда.
– Никто не обвиняет вашего брата в том, что случилось, Тесс, – заверила Шарлотта и снова повернулась к Натаниэлю: – Мистер Мортмейн утверждает, что вы, когда прибыли в Лондон, уже знали о существовании «Клуба Пандемониум» и о том, что ваш работодатель состоял в нем. Откуда вы об этом узнали?
Натаниэль молчал, глядя перед собой.
– Мистер Грей, – настойчиво проговорила Шарлотта, – нам обязательно нужно понять причины, по которым де Куинси заинтересовался вами. Я понимаю, что вы сейчас не вполне здоровы, и я не стала бы тревожить вас, если бы не чрезвычайные обстоятельства. Но все, что вы расскажете, очень важно для нас. Вы бы очень нам помогли, если бы смогли сказать о произошедшем хотя бы несколько слов.
– Я нашел это в рукодельной шкатулке тети Гарриет, – сдавленным голосом ответил Натаниэль.
Тесс удивленно уставилась на него:
– Что нашел?
– Наша тетя хранила на тумбочке у кровати старую шкатулку, в которой раньше лежали драгоценности нашей матери, – продолжал Натаниэль. – Она утверждала, что держит там рукоделие, но я… – Натаниэль тяжело вздохнул и посмотрел на Тесс. – У меня были долги. Я проигрался. Но не хотел, чтобы ты, Тесс, или тетя Гарриет узнали об этом. И вот я вспомнил, что у мамы был золотой браслет, который она очень любила. Сам не знаю почему, но я решил, что он по-прежнему лежит в той шкатулке, а тетя Гарриет не хочет продавать его просто из упрямства. Ты же знаешь, какая она… какой она была. Одним словом, я решил заложить браслет, чтобы расплатиться по долгам. И, однажды, когда вас с тетей не было дома, я открыл шкатулку… Никакого браслета я там не нашел, но у шкатулки оказалось двойное дно. И там, в тайнике, лежали какие-то старые бумаги.
Натаниэль умолк. Тесс смотрела на него во все глаза:
– И что дальше? – нетерпеливо спросила она.
– Оказалось, это страницы из дневника матери, – продолжал Натаниэль. – Я забрал их к себе в комнату и прочитал об очень странных вещах… Все началось еще тогда, когда наши родители жили в Лондоне. Отец тогда работал на Мортмейна, а мать и тетя Гарриет нянчились со мной – я только что родился. Однажды отец вернулся с работы очень обеспокоенным и рассказал, что на фабрике происходит нечто необъяснимое: некоторые машины дают непонятные сбои, постоянно слышатся какие-то странные шумы, а накануне ночью бесследно исчез сторож. Кроме того, ходили слухи, что Мортмейн увлекается оккультными науками… – Натаниэль тяжело вздохнул. – Поначалу отец не обращал внимания на сплетни, но, в конце концов, не выдержал и пошел прямиком к Мортмейну. И тот во всем признался. Думаю, он представил свое увлечение безобидной игрой, чтобы не отпугнуть отца. Он сказал, что организация, в которой он состоит, называется «Клуб Пандемониум», и пригласил отца на одно из собраний, а тот привел с собой мать.
– Привел маму? Но зачем?
– Думаю, ему пришлось. С молодой женой и маленьким ребенком на руках отец наверняка боялся остаться без работы и стремился во всем угождать своему нанимателю.
– Отцу следовало обратиться в полицию…
– Мортмейн давно уже купил полицию с потрохами, – заметил Уилл.
Натаниэль откинул волосы со лба. Он вспотел, и кончики длинных волос липли к лицу.
– Мортмейн послал за моими родителями экипаж поздно вечером, чтобы никто не видел их отъезда. Родителей отвезли в дом Мортмейна. Затем нескольких страниц в дневнике не хватало, и я так и не узнал, что случилось той ночью. Знаю только, что на протяжении следующих нескольких месяцев они продолжали посещать Клуб, хотя матери все это не нравилось. А потом что-то случилось – вот только я не знаю, что. Родители бежали из Лондона под покровом ночи, никому не оставив нового адреса. Но мама не написала в дневнике, почему они так поступили…
Натаниэль закашлялся. Джессамина бросилась к чайнику, который Софи поставила на столик у стены. Через мгновение чашка с чаем была уже в руке Натаниэля, а мисс Лавлейс бросила на Тесс укоризненный взгляд, словно упрекая ее за то, что та не сообразила помочь брату.
Натаниэль сделал глоток из чашки и продолжал:
– Когда я нашел эти страницы из дневника, я подумал, что я наткнулся на золотую жилу. Я и раньше слыхал о Мортмейне. Я знал, что он богат, как Крез, хотя и немного не в себе. Я написал ему, что я – Натаниэль Грей, сын Ричарда и Элизабет Греев, что мои родители уже умерли, но среди бумаг матери я нашел доказательство того, что мистер Мортмейн занимался оккультизмом. Я намекнул, что хочу встретиться и обсудить мое устройство на работу, а на тот случай, если он не пожелает помочь мне, упомянул о газетах, которые могли бы заинтересоваться дневником моей матери.
– Весьма предприимчиво, – в голосе Уилла мелькнуло нечто сродни восхищению.
Натаниэль улыбнулся, а Тесс метнула на него сердитый взгляд:
– Не принимай это за комплимент. В устах Уилла «предприимчиво» обычно значит «безнравственно».
– Нет, я сказал именно то, что хотел, – возразил Уилл. – Если бы я подразумевал «безнравственно», я бы сказал, что «я бы и сам так поступил».
– Довольно, Уилл, – прервала его Шарлотта. – Дай мистеру Грею закончить свой рассказ.