– Я надеялся, что он захочет откупиться и пришлет мне деньги, – продолжал Натаниэль. – Но вместо этого я получил билет первого класса на пароход до Лондона и официальное предложение работы. Добравшись до Лондона, я отправился к Мортмейну домой, и меня сразу же проводили в его кабинет. Мортмейн приветствовал меня очень тепло. Он предложил мне сесть и сказал, что всегда любил моих родителей и чрезвычайно огорчился, когда они оставили Англию. Он не знал, что они умерли, пока не получил мое письмо. И даже несмотря на мою попытку шантажа, он все равно с радостью даст мне работу и сделает для меня все возможное в память о моих родителях.
– Я сказал Мортмейну, что сохраню его тайну, – продолжал Натаниэль, – но только при условии, что он возьмет меня с собой на собрание «Клуба Пандемониум» и покажет то, что в свое время показал моим родителям. Дело в том, что моя мать в своем дневнике упоминала об азартных играх в этом клубе, и я думал, что там собираются простачки, верящие в колдовство и чертей. Таких дураков, предполагал я, нетрудно будет раскрутить на деньги… – Натаниэль закрыл глаза. – Мортмейн согласился, хотя и неохотно. Видимо, я просто не оставил ему выбора. Собрание состоялось тем же вечером в доме де Куинси. Переступив порог, я понял, что единственный дурак на этом собрании – я сам. Передо мной предстали не дилетанты, балующиеся спиритизмом, а самые настоящие обитатели Теневого Мира, о котором моя мать вскользь упоминала в дневнике. Все оказалось настоящим. Меня окружали самые невероятные существа. Там были и Темные Сестры. Они играли в карты, сжимая их длинными кривыми пальцами с острыми когтями, и время от времени бросали на меня хищные взгляды. Мне улыбались какие-то женщины с напудренными лицами и плечами – и изо рта у них стекали струйки крови. По полу сновали какие-то крошечные существа, чьи глаза то и дело меняли цвет. До того момента я и вообразить себе не мог, что подобное бывает на свете. Так я и сказал Мортмейну.
«Есть многое на свете, друг Натаниэль, что и не снилось нашим мудрецам», – ответил он. Хорошо, что я знал эту цитату благодаря тебе, Тесси. Ты всегда читала мне Шекспира, и я даже иногда слушал. Я хотел было попросить Мортмейна не смеяться надо мной, когда к нам подошел один человек. Мортмейн вытянулся перед ним в струнку и побелел от страха. Он представил меня как своего нового служащего и познакомил меня с этим… скажем так, человеком. Звали его де Куинси. Но как только он улыбнулся, стало понятно, что на самом деле он не человек. Прежде я никогда не видел вампира, потому не сразу сообразил, кто он такой. Но когда я увидел его зубы… Должно быть, я выглядел круглым идиотом, когда разглядывал его, вытаращив глаза и разинув рот.
«Опять вы что-то от меня скрываете, Мортмейн, – сказал де Куинси. – Это ведь не просто ваш новый служащий. Это Натаниэль Грей. Сын Элизабет и Ричарда Грея».
Мортмейн начал заикаться, а де Куинси только засмеялся и махнул рукой. «Слухами земля полнится, Аксель, – заметил он, а потом обратился ко мне: – Я знал вашего отца. И он мне очень нравился. Не желаете ли сыграть в карты?»
Мортмейн покачал головой, намекая, что соглашаться не стоит, но я уже увидел карточные столы и не смог побороть искушения. Ночь напролет я играл в фараон с вампиром, двумя вервольфами и каким-то чародеем со странной прической. И улыбнулась удача: в ту ночь я выиграл много денег и выпил не один бокал разноцветных игристых напитков, которые слуги разносили по комнатам на серебряных подносах.
Мортмейн куда-то исчез, но меня это уже не волновало. Рассвет я встретил ликуя. Мне казалось, что я стою на вершине мира. Де Куинси сказал, чтобы я приходил в Клуб всякий раз, как того захочу. Конечно, я свалял дурака и согласился. Мне стоило догадаться, что я так хорошо провел время, потому что в напитки были подмешаны колдовские зелья. К тому же тем вечером мне просто позволили выиграть. Я возвратился, на этот раз уже без Мортмейна. Я продолжал выигрывать – вот из этих-то денег я и послал часть тебе и тете Гарриет, Тесси. На работу я почти не ходил, я не в силах был сосредоточиться даже на самых простых задачах. Я не мог думать ни о чем, кроме Клуба, выпивки и карт. С каждым разом мне хотелось все больше и больше…
А потом я начал проигрывать – и чем больше проигрывал, тем отчаяннее хотел отыграться. Де Куинси открыл мне кредит. Ходить на работу я перестал вовсе. Днем я спал, а ночи напролет просиживал за карточным столом. И в итоге я потерял все. Знаешь, Тесси, – он взглянул на сестру, – когда я получил от тебя известие о смерти тети, то подумал, что это я виноват. Что это Божья кара за все мои беспутства. И я решил вернуться в Нью-Йорк, но денег на билет у меня не было. Делать нечего – я снова пошел в Клуб… Должно быть, отчаяние было написано у меня на лице, потому что де Куинси именно в тот раз решил напомнить о моем долге. Он сказал, что я задолжал Клубу столько, что мне не расплатиться вовек. При этом он казался очень довольным и ухмылялся мне прямо в лицо. Потом он спросил, на что я готов, чтобы выплатить долг. Я сказал: «На все, что угодно». Вот тогда-то он и спросил: «А как насчет твоей сестры?»
Все повернулись в сторону Тесс.
– Что… что он сказал обо мне? – пролепетала она.
– Меня застали врасплох, – продолжал Натаниэль. – Я не помнил, чтобы рассказывал о тебе членам Клуба, но я столько раз там напивался и болтал обо всем подряд! Я спросил де Куинси, что ему потребовалось от моей сестры. И тогда он сказал, что один из детей нашей матери, судя по всему, родился с особым даром. Вначале он думал, что это я, но, понаблюдав за мной, решил, что во мне нет ничего необычного, кроме исключительной глупости, – горько вздохнул Натаниэль. – «Но ваша сестра, – сказал он мне, – обладает великой силой, хотя сама и не осознает ее. Не бойтесь, я ее не обижу. Она для меня слишком важна». Я просил подробностей, но он сказал так: или я приведу ему тебя, Тесси, или умру.
– Так это де Куинси велел тебе написать то письмо, – догадалась Тесс. – Это он велел тебе послал мне билет на пароход. Он хотел, чтобы ты заманил меня сюда.
Натаниэль потупился.
– Он поклялся, что не причинит тебе вреда. Он обещал, что всего лишь научит тебя использовать свою силу. Он сказал, что ты будешь окружена почестями и невообразимо богата.
– Звучит неплохо, – заметил Уилл. – Однако на свете есть и кое-что поважнее денег. – Его глаза свирепо блеснули.
На лице Джема застыла гримаса отвращения.
– Натаниэль ни в чем не виноват! – выпалила Джессамина. – Или вы не слышали? Де Куинси убил бы его. Кроме того, он все равно нашел бы Тесс, а Нат погиб бы понапрасну.
– Ты и вправду так думаешь, Джесс? – прищурился Уилл. – А как это твое заключение связано с тем, что ты строишь ему глазки с самого его появления в Институте? Да окажись на его месте любой другой простец, ты сказала бы то же самое и вела бы себя точно так же…
Джессамина испустила крик негодования и вскочила на ноги. Шарлотта попыталась призвать молодых людей к порядку, но Тесс их не слушала. Она лишь смотрела на брата во все глаза.
Она давно знала, что ее брат слаб, и то, что тетя называла детской непосредственностью, на самом деле было безответственностью и испорченностью. Но он все равно оставался ее братом, и она любила его. Так было всегда – и, вероятно, так будет впредь.
– Действительно, Уилл, – громко проговорила она, – если бы он отказался сотрудничать с де Куинси, никому от этого не стало бы лучше. Да это сейчас и неважно. Сейчас надо понять, каковы его планы. Что ты о них знаешь, Нат? Он говорил, что хотел сделать со мной?
Натаниэль лишь покачал головой:
– Как только я согласился на его предложение, он посадил меня под замок и заставил послать письмо Мортмейну, в котором я объявлял о том, что увольняюсь. Тот, наверно, счел меня неблагодарной скотиной. Де Куинси отдал Темным Сестрам мое кольцо, чтобы те ясно дали тебе понять – я в их власти. Когда ты приехала в Лондон, он говорил, что Сестры просто учат тебя использовать свой дар и что никто тебя не обидит. Темные Сестры докладывали ему о твоих успехах каждый день, так что я знал, что ты все еще жива. И поскольку я жил в его доме, то каждый вечер становился свидетелем встреч, на которые собирались члены Клуба.
Вскоре я понял, что в Клубе существует строгая иерархия. Люди, подобные Мортмейну, находились в самом низу пирамиды. Но у них были деньги, поэтому де Куинси и прочие руководители Клуба держали их возле себя. Де Куинси держал их на крючке, показывая всяческие фокусы и время от времени чуть приоткрывая завесу над тайнами Нижнего Мира. На ступеньку выше стояли нижнемирцы, вроде Темных Сестер. У них уже была власть, было влияние. А самым главным был де Куинси. Остальные называли его Магистром. И от него-то я и услышал впервые о Сумеречных охотниках. Де Куинси их презирает и ненавидит, – продолжал Нат, повернувшись к Генри. – И он часто говорил о тех долгожданных временах, когда Сумеречные охотники будут уничтожены и обитатели Нижнего Мира смогут свободно жить и торговать по всему миру…
– Что за чушь! – оскорбился Генри. – Вы даже не представляете, во что превратится мир без Сумеречных охотников!
– Он говорил, что раньше победить Сумеречных охотников было невозможно, поскольку у обитателей Нижнего Мира не было достойного оружия. Он упоминал легенды, согласно которым уничтожить нефилима не в силах ни одно живое существо. Вот так и родилась идя использовать механических людей для борьбы с нефилимами.
– Автоматоны, – кивнула Шарлотта. – Он создает армию механизмов.
Натаниэль удивленно посмотрел на нее.
– Вы видели их?
– Они напали на вашу сестру вчера вечером, – сообщил Уилл. – К счастью, мы, Сумеречные охотники, оказались рядом и спасли ее.
– Вам что-нибудь известно об этих автоматонах? – нетерпеливо спросила Шарлотта. – Де Куинси что-то говорил о них?
Нат съежился в кресле:
– Он-то говорил, вот только я почти ничего не понимал. Я ничего не смыслю в механизмах.