– Хорошо, – сдалась Тесс – Я даю вам слово. Только, пожалуйста, позвольте им уйти.
– Вы слышали ее, – после долгой паузы обратился Мортмейн к своим механическим слугам. – Отведите девушек вниз. Не причиняйте им вреда. – Он насмешливо улыбнулся. – А мисс Грей останется со мной.
Только переступив порог Института, Уилл уже почувствовал, что все вокруг пропитано злом. Впервые он испытал подобное чувство в двенадцать лет, когда держал в руках обломки той проклятой шкатулки… Но, так или иначе, он и представить себе не мог, что такое может случиться с ним в стенах Института.
Первым, что он увидел, войдя в вестибюль, было тело Агаты. Кухарка лежала на спине, глядя в потолок остеклевшими глазами. Ее простое серое платье промокло от крови. Волна слепящей ярости захлестнула Уилла, и на какое-то мгновение он потерял способность мыслить здраво. Изо всех сил прикусив губу, он закрыл глаза и тяжело вздохнул, а потом снова обвел глазами вестибюль.
Повсюду валялись искореженные куски металла; лужи крови мешались с лужами машинного масла. У самой лестницы Уилл наступил на что-то и, наклонившись, разглядел обломки пестрого зонтика Джессамины.
На нижних ступенях лестницы в луже густой алой крови лежал Томас. Из груди его торчал какой-то кривой кусок металла, а неподалеку валялся меч, на клинке которого ясно виднелись зазубрины и сколы, словно им рубили камень.
Уилл опустился на колени рядом с Томасом. В сражениях он всегда старался сохранять хладнокровие, понимая, что иначе не выжить. Все эмоции он оставлял на потом, а то и вовсе пытался загнать их как можно глубже – притвориться, обмануть самого себя. Когда ему исполнилось двенадцать, он, впервые столкнувшись с настоящей бедой, попытался убедить себя, что ничего особенного не случилось. С тех пор прошло много лет, и за это время Уилл довел свое умение прятаться от самого себя почти до совершенства. Вот и теперь его сердце рвалось на части от горя, но голос звучал спокойно и ровно:
– Здравствуй, Томас, вот я и вернулся… Здравствуй и… прощай. – Уилл медленно закрыл глаза друга. – Да упокоится твоя душа с миром…
И тут Томас вдруг крепко схватил его за запястье. Уилл ошеломленно посмотрел ему в лицо и наткнулся на рассеянный взгляд остекленевших глаз, уже подернутых пеленой смерти.
– Нет… – прохрипел Томас. – Я… проиграл… не смог…
– Молчи, Томас! Ты защищал Институт и сделал все возможное и даже невозможное, – пылко возразил ему Уилл. – Ты сделал то же, что на твоем месте сделал бы любой из нас.
– Нет… – Томас закрыл глаза, но грудь его под красной от крови рубашкой все еще поднималась и опускалась. – Ты бы смог… остановить их… Уилл… А я… нет…
– Томас… – прошептал Уилл. Он хотел было сказать: «Лежи тихо, скоро подоспеет помощь, и с тобой все будет хорошо», – но вдруг понял, что хорошо уже не будет.
– Она жива, – продолжал Томас, не открывая глаз.
– Что? – удивленно переспросил Уилл.
– Ты же вернулся… из-за нее. Из-за… Тесс. Она сейчас с… с Софи… – Томас закашлялся, изо рта его хлынула кровь. – Позаботься о Софи… Уилл. Софи…
Рука умирающего разжалась и безжизненно упала, глухо стукнув о каменный пол.
– Покойся с миром, мой добрый и преданный друг, – произнес Уилл, понимая, что Томас его уже не услышит. – И спасибо тебе за все.
Собрав все силы в кулак, он поднялся и зашагал вверх по лестнице.
Как только автоматоны вывели из Святилища Джессамину и Софи, двери тут же закрылись. В зале стало так тихо, что было слышно, как слезы стекают по щекам ангела.
Мортмейн стоял перед Тесс и спокойно ее разглядывал. А та по-прежнему недоумевала, как такой заурядный на вид человек способен на подобные зверства.
– Я надеялся, мисс Грей, что впервые мы окажемся наедине несколько при других обстоятельствах.
Глаза Тесс вспыхнули ненавистью.
– Ну и кто же вы такой? Чародей?
– Просто человек, мисс Грей, просто человек, – легко улыбнулся он, но глаза его оставались холодными.
– Но вы говорили голосом Уилла, – возразила она.
– Невелико искусство. Кто угодно может научиться подражать голосам, – пожал плечами Мортмейн. – Простая уловка, не более того. Но в войне с Сумеречными охотниками и такое годится. Они полагают, что мы, люди, вообще ни на что не способны.
– Нет, – прошептала Тесс. – Они так не думают.
– Надо же, как быстро они запудрили вам мозги, – презрительно скривился Мортмейн. – Но ничего, скоро вы поймете, кто на самом деле друг, а кто враг… – Он шагнул вперед, и Тесс попятилась. – Не бойтесь, я вас не обижу. Я просто хочу вам кое-что показать. – Он сунул руку в карман пальто и извлек на свет золотые часы на толстой цепочке.
– Возьмите это, пожалуйста, – протянул он часы.
– Нет! – в страхе воскликнула Тесс и сделала еще шаг назад. Подол ее платья с шуршанием скользнул по бортику фонтана.
– Возьмите часы, мисс Грей.
Тесс покачала головой.
– Возьми их, иначе я позову своих механических слуг и они свернут шеи твоим подругам. – Голос Мортмейна звенел от раздражения; от былой вежливости не осталось и следа. – Сейчас я подойду к двери и позову их. И я хочу, чтобы ты знала: ты сама сделала выбор и в гибели их виновата будешь именно ты.
Тесс с ужасом уставилась на часы, болтающиеся на золотой цепочке в руке Мортмейна. Стрелки их застыли на полуночи. На задней крышке были выгравированы инициалы: Дж. Т. С.
– Зачем? – прошептала она. – Зачем вы хотите, чтобы я их взяла?
– Потому что хочу, чтобы вы изменили облик, – ответил Мортмейн.
Тесс вздрогнула и с недоумением посмотрела ему в лицо.
– Зачем?
– Эти часы принадлежали одному человеку, – объяснил Мортмейн. – Человеку, с которым я очень хочу встретиться снова. – Голос его оставался спокойным, но Тесс слышала в нем какую-то затаенную ярость, еще более пугающую, чем явный гнев. – Я знаю, что Темные Сестры всему тебя научили. Теперь ты умеешь использовать свой дар. И ты – единственная в мире, кто на такое способен. Я знаю это наверняка, потому что это я тебя создал.
– Вы меня создали? – переспросила Тесс. – Что это значит? Вы же не можете быть отцом…
– Твоим отцом? – Мортмейн коротко рассмеялся. – Нет, Тесс, конечно, нет. Я – человек, а не существо из Нижнего Мира. Во мне нет ни частички демона. Конечно же, в наших жилах течет разная кровь. И все же, не будь меня, на этом свете не было бы и тебя.
– Не понимаю, – прошептала Тесс.
– Тебе и не надо ничего понимать! – нетерпеливо прикрикнул на нее Мортмейн. – Делай то, что я говорю. Изменяйся! Сейчас же!
Тесс опустила глаза, избегая жгучего взгляда Мортмейна, и вдруг увидела, как на краю фонтана что-то блеснуло… – Нет, – неожиданно для самой себя, тихо, но твердо ответила Тесс.
Глаза Мортмейна превратились в две узкие щели.
– Что?
– Я сказала «нет». Я не стану этого делать. Не стану до тех пор, пока вы не объясните мне, что имеете в виду. Почему без вас не было бы меня? Для чего я так нужна вам? Для чего вы хотите использовать мой дар? Вы ведь не просто так создаете армию механических существ. Я не такая дура, как мой брат, и понимаю – вы чего-то не договариваете.
Мортмейн убрал часы в карман. Его лицо исказилось от ярости.
– Нет, – пробормотал он. – Ты не такая, как твой брат. Он – трусливый дурак. А ты храбрая, но такая же глупая, как и он. Твоя храбрость, безусловно, делает тебе честь. Однако из-за нее суждено пострадать твоим друзьям, – и с этими словами он сделал шаг к двери.
Тесс молниеносно наклонилась и схватила нож, оставленный Джессаминой на бортике фонтана.
– Стой! – закричала Тесс. – Мортмейн! Стой!
Он обернулся и увидел в ее руках нож. Губы его изогнулись в насмешливой улыбке.
– Ты и в самом деле решила, что сможешь остановить меня? Ты, конечно, глупа, но все же не настолько. Или ты действительно думаешь, что я пришел сюда безоружным? – Он откинул полу сюртука, и Тесс увидела рукоять пистолета, торчащую из-за пояса.
– Нет… – вздохнула Тесс. – Тебя я этим ножом не остановлю. – И тут она повернула нож и приставила острие к собственной груди. – Но если ты сделаешь еще хоть шаг, то я воткну этот нож прямо себе в сердце.
Джему пришлось изрядно повозиться, чтобы привести в порядок перерезанную Уиллом упряжь. Но, в конце концов, он справился с задачей, и вскоре уже экипаж, прогрохотав по булыжной мостовой, въехал во двор Института. Ксанфос остановился в паре шагов от крыльца.
По двору, понурив голову, бродил Балдиос. «Надо полагать, Уилл благополучно добрался», – подумал Джем.
Однако поводов для радости больше не было. При виде широко распахнутых дверей Института Джема захлестнула волна ужаса.
– Уилл? – громко позвал Джем. – Уилл, ты меня слышишь?
Не получив ответа, он спрыгнул на землю, удержав равновесие при помощи трости. Запястья уже начинали ныть – дурной знак. Больше всего на свете Джем боялся того момента, когда «лекарство» переставало действовать. Вначале ломило суставы, потом боль постепенно, но неумолимо нарастала, и в конце концов все его тело начинало гореть, словно в огне.
Но сейчас не было времени об этом беспокоиться. Все его мысли были только об Уилле и Тесс. Джем никак не мог отогнать от себя видение: вот он спускается по ступенькам вниз, чтобы ехать в дом Темных Сестер, а Тесс стоит наверху и смотрит на него.
И тут, словно в ответ на его мысли, кто-то вышел на крыльцо и нерешительно остановился в дверях. Миг спустя в дверях показалось еще несколько фигур. В спины им бил колдовской свет, и разглядеть лица было невозможно.
– Джем! – донесся до него высокий, испуганный и очень знакомый голос. Джессамина!
Подскочив на месте от неожиданности, Джем бросился вверх по лестнице… и резко остановился на середине. Прямо перед ним стоял Натаниэль Грей. Рубаха его была разорвана, криво сидящая на голове повязка пропи