йн забрал часы с собой. Потом Инквизитор принялся допрашивать Уилла, в первую очередь о том, что сказал ему Мортмейн перед тем, как исчезнуть. Впрочем, довольно скоро Уилл был выставлен за дверь с выговором за грубое поведение и нарушение субординации.
Затем Инквизитор приказал Тесс раздеться, чтобы он мог найти на ее теле знаки чародеев, однако Шарлотта громко запротестовала, и Конклав был вынужден уступить. Когда Тесс наконец отпустили, она бросилась в коридор в надежде встретить там Уилла, но он уже ушел. И за все два дня, прошедшие с тех пор, она видела его лишь мельком. При этих случайных встречах они только вежливо здоровались друг с другом и больше не перемолвились даже парой слов. Когда Тесс смотрела на Уилла, он отводил взгляд. Когда она выходила из комнаты, надеясь, что он последует за ней, Уилл и не думал к ней присоединиться. И все это доводило Тесс до белого каления.
Ее неотступно мучил один вопрос: может, она все придумала и Уиллу в действительности нет до нее никакого дела? Но нет. Она точно знала, что Уилл к ней неравнодушен. Конечно, он часто бывал с ней груб, но во многих романах любовь начиналась с недоразумений. Тесс вспоминала, как груб был Дарси с Элизабет Беннет, прежде чем сделал ей предложение. И Хитклифф был груб с Кэти. Правда, следовало признать, что в «Повести о двух городах» и Сидни Картон, и Чарльз Дарней были очень любезны с Люси Манетт. «А все-таки у меня было, да и теперь есть малодушное желание, чтобы вы знали, каким мощным пламенем зажгли вы меня – меня, кучу негодного пепла». Но после той ночи в Святилище Уилл больше ни разу не посмотрел на нее с нежностью, ни разу не назвал по имени…
Впрочем, Тесс догадывалась о причинах такого поведения. Она не раз замечала жалость в глазах Шарлотты и чувствовала, как подозрительно тихо ведут себя другие Сумеречные охотники в ее присутствии. Все очевидно. Скоро ее отошлют из Института. «Конечно, они правы, – с отчаянием думала Тесс. – Но неужели нельзя сделать исключение?!» И все же Институт был предназначен для нефилимов, и жителям Нижнего Мира в нем места не было.
К тому же она принесла сюда только смерть и разрушения – и кто знает, какие еще беды навлечет на Сумеречных охотников, если проживет здесь подольше? Конечно, ей некуда идти и никто ее не ждет, но какое им до этого дело? Закон есть Закон. Возможно, в конце концов ей придется принять предложение Джессамины и устроиться с ней вдвоем где-нибудь в Белгравии. Это не так уж и плохо. Во всяком случае, все могло обернуться гораздо хуже.
Колеса экипажа загрохотали по булыжникам – нефилимы вернулись с похорон. Софи поспешила вниз по лестнице, чтобы приветствовать хозяев, а Тесс осталась сидеть у окна, глядя, как охотники один за другим выходят из кареты.
Первыми из экипажа выбрались Шарлотта и Генри, за ними последовала Джессамина. Ее волосы, уложенные в элегантную прическу, украшали живые цветы. В душу Тесс невольно закралось подозрение: мисс Лавлейс, возможно, даже наслаждалась похоронами, потому что знала, как хороша в траурном платье. Следом из кареты появился Джем, а за ним – Уилл. Тесс вздохнула и снова погрузились в невеселые мысли.
– Я так и думала, что найду вас здесь! – объявила Шарлотта, торопливо входя в библиотеку и снимая перчатки на ходу.
– Как прошли… – начала Тесс.
– Ужасно! Я ненавижу похороны. – Шарлотта умолкла и прикусила губу. – Говорю, словно Джессамина. Не слушайте меня, Тесс. Жертвенность и смерть – часть нашей жизни.
– Знаю, – тихо откликнулась Тесс.
Шарлотта устроилась на стуле напротив ниши у окна, где сидела Тесс и снова обратилась к девушке:
– Послушайте, Тесс…
– Я догадываюсь о том, что вы хотите сказать, Шарлотта, так что не волнуйтесь.
– Догадываетесь? Но как… откуда? – удивленно заморгала Шарлотта.
– Вы хотите, чтобы я ушла, – выпалила Тесс. – Я знаю, что вы встречались с Конклавом перед похоронами. Джем рассказал мне. Я прекрасно понимаю, что мне нельзя тут оставаться. Особенно после всех неприятностей, которые я вам причинила. Сначала Нат. Потом Томас и Агата…
– До Томаса и Агаты Конклаву и дела нет.
– А еще пиксида.
– Да, пиксида… – вздохнула Шарлотта. – Но дело в том, Тесс, что вы все поняли совершенно неверно. Я пришла не для того, чтобы попросить вас уехать. Я хочу попросить вас остаться.
– Остаться? – Тесс не поверила собственным ушам. – Но Конклав… Они, наверное, очень на меня сердятся…
– Сердятся, – кивнула Шарлотта. – Но не на вас, а на Генри и на меня. Это ведь мы поверили Мортмейну, поддались на его обман. Он водил нас за нос так долго, а мы даже ничего не заподозрили. И я так гордилась тем, что защищаю невиновного человека! Мне в голову не приходило, что Мортмейн солгал нам. И при этом я прекрасно знала, что никто, кроме Мортмейна и вашего брата, не называл де Куинси Магистром, – знала, но предпочла об этом забыть.
– Но он лгал очень убедительно, – поспешила утешить ее Тесс. – К тому же Уилл и Джем нашли печать де Куинси на теле Миранды. И те автоматоны, которые напали на нас на мосту…
Шарлотта печально вздохнула:
– И все это тоже подбросил нам Мортмейн. Мы даже не потрудились выяснить, кто еще входит в правление «Клуба Пандемониум»! Никто из простецов об этом понятия не имеет, а нижнемирцы теперь вообще перестали нам доверять, так как мы убили де Куинси и уничтожили его клан. И где, спрашивается, теперь искать Мортмейна?
– Но прошло всего несколько дней. Уиллу понадобилось шесть недель, чтобы разыскать Темных Сестер. Если вы будете продолжать поиски…
– Если Мортмейн действительно собирается использовать демоническую энергию, чтобы оживить свою механическую армию, то у нас остается очень мало времени. Не могу точно сказать, сколько ему понадобится, чтобы открыть пиксиду и провести обряд, но думаю, что немного. – Шарлотта пожала плечами. – Конечно, Конклав уверен, что открыть пиксиду невозможно. Демоническую энергию можно высвободить только с помощью особых рун, начертить которые способен лишь Сумеречный охотник. Однако до сих пор мы думали, что и в Институт могут войти только Сумеречные охотники…
– Мортмейн очень хитрый.
– Да. – Шарлотта сцепила руки в замок. – А вы знаете, что именно Генри рассказал Мортмейну о пиксиде? О том, как она называется и для чего предназначена.
– Нет… – растерялась Тесс.
– Он хочет, чтобы я сообщила о его оплошности Конклаву, но я не стану этого делать. Они и так его терпеть не могут, да и меня… – Голос Шарлотты дрогнул, но лицо ее оставалось спокойным. – Одним словом, Конклав созывает большой совет. И мы предстанем перед ним. Они рассмотрят наше с Генри поведение и, проголосовав, вынесут решение. Возможно, в итоге мы потеряем Институт.
– Но вы так замечательно управляете Институтом! – воскликнула Тесс. – Вы так прекрасно все здесь устроили…
Глаза Шарлотты наполнились слезами.
– Спасибо, Тесс. Но дело в том, что Бенедикт Лайтвуд всегда хотел встать во главе Института или добиться этой должности для своего сына. Когда-то Институтом управлял мой отец, и после его смерти сам консул Вейланд назвал меня его преемницей. Иначе Бенедикт уже давно бы занял мое место. Но сейчас все, чего я хочу, – это спокойно управлять Институтом, Тесс. И я сделаю все, чтобы удержать его в своих руках. Если бы только вы помогли мне…
– Я? Но что я могу сделать? Я ничего не понимаю в делах Сумеречных охотников.
– Мы высоко ценим союзы, заключенные с обитателями Нижнего Мира, Тесс. Я все еще руковожу Институтом только потому, что умею договариваться. Например, с чародеями, такими как Магнус Бейн, или с вампирами, такими как леди Белькур. И мы… я надеюсь, что мы с вами смогли подружиться. Однажды ваши способности уже принесли пользу Конклаву. И та помощь, которую вы могли бы предложить нам в будущем, может оказаться бесценной. Так что если вы станете моей верной союзницей, то очень поможете мне.
– Но Закон… – робко начала Тесс.
– Закон не возбраняет вам жить под крышей Института на правах нашей гостьи! – уверенно заявила Шарлотта. – Я тщательно изучила все источники и пришла к выводу: ничто и никто не может помешать вам остаться в Институте… Если, конечно, вы согласитесь помогать нам. Ну что, Тесс, вы согласны? Вы останетесь?
Тесс взлетела по лестнице, не чуя под собой ног. Она не помнила, когда в последний раз у нее было так легко на сердце. Чердак по-прежнему был огромным и пустым; высокие и узкие окна почти не пропускали света. На полу валялось опрокинутое ведро. Тесс обошла его и приблизилась к узкой лесенке, уводящей через люк на крышу.
Шарлотта сказала, что именно здесь обычно прячется Уилл, когда чем-то обеспокоен. А в последнее время ему хватало причин для беспокойства. Тесс подозревала, что смерть Томаса и Агаты стала для него куда более сильным ударом, чем он желал показать.
Отодвинув засов люка, Тесс выбралась на крышу, распрямилась и обвела взглядом окрестности. Она стояла на небольшой площадке между шпилями здания, огражденной высокими, до пояса, железными перилами. В дальнем конце площадки, опершись на перила, стоял Уилл. Он не обернулся, даже когда Тесс с грохотом захлопнула за собой крышку люка.
– Уилл, – окликнула она.
Он не шевельнулся. Солнце утопало в клубах огня у самого горизонта. По ту сторону Темзы фабричные трубы извергали дым, тянувшийся тонкими кривыми пальцами прямо в небо, куда-то за облака. Уилл молча стоял, опустив голову. Тесс подошла и встала с ним бок о бок.
– Что вы тут делаете? – спросила она.
Юноша даже не обернулся. Он смотрел на город – черные силуэты крыш на фоне красного неба. Купол собора Святого Павла сверкал сквозь туман, густые и темные, словно крепкий чай, воды Темзы медленно катились вперед между гранитными берегами и дугами мостов.
– Я вспомнил, – проговорил Уилл, по-прежнему не глядя на Тесс. – На днях все пытался вспомнить – и никак не получалось. Но теперь я вспомнил. Это Блейк… «И Лондон – величавое Людское чудо Бога…» – задумчивым взглядом он обвел раскинувшуюся перед ним панораму города. – Мильтон думал, что ад – это такой город. И сейчас мне кажется, что он отчасти прав. Возможно, Лондон – это преддверие ада, а мы – проклятые души, которые отказываются идти дальше из страха столкнуться с чем-то еще более жутким.