К немалому удивлению Уилла, дверь открыл не привратник, а сам Вулси Скотт в темно-зеленом парчовом шлафроке, черных брюках и с голой грудью. Белокурые локоны рассыпались по плечам, в глазу блестел монокль в золотой оправе, в левой руке он держал трубку. Вдоволь налюбовавшись на Уилла, он выпустил облако сладковатого дыма, от которого у юноши запершило в горле.
— Наконец осознал, что жить без меня не можешь, и пришел излить душу? — насмешливо изрек Вулси Скотт. — До чего же люблю я эти полуночные признания! — Он вальяжно облокотился о дверной косяк и томно махнул унизанной кольцами рукой: — Проходи давай, не стесняйся.
Уилл просто онемел. Надо признаться, редко кому удавалось смутить его.
— Ах, Вулси, оставь его в покое! — раздался знакомый голос. По коридору уже спешил Магнус, торопливо застегивая манжеты и приглаживая растрепанные волосы. — Я же говорил тебе, что Уилл скоро придет.
Уилл перевел взгляд с Магнуса на Вулси. Магнус был босиком, оборотень тоже. На шее у Вулси висела блестящая золотая цепь с кулоном, на котором было выгравировано «Beati Bellicosi» (или «Блаженны воины»). Под надписью — отпечаток волчьей лапы. Скотт заметил, что Уилл разглядывает кулон, и ухмыльнулся:
— Нравится?
— Вулси! — укоризненно воскликнул Магнус.
— Надеюсь, ты прислал мне записку по делу, а не просто так? Ну, в смысле, по моему делу — демон, клык… помнишь?
— Разумеется, — кивнул Магнус. — Исключительно по делу, можешь не сомневаться. Вулси был столь любезен, что разрешил мне пожить у него, пока я не придумаю, куда податься дальше.
— Я за Рим, — вставил Вулси, — обожаю Рим!
— Дивно, почему бы и нет, но сначала мне понадобится комната. Желательно пустая.
Скотт вынул монокль и уставился на Магнуса.
— И чем вы двое намерены там заниматься? — игривым тоном осведомился он.
— Вызовем демона Марбаса, — ослепительно оскалился Магнус.
Скотт поперхнулся дымом:
— М-да… и это значит — приятно скоротать вечер?
— Вулси. — Магнус нетерпеливо провел руками по густым черным волосам. — Не вынуждай напоминать, что ты мой должник. Гамбург, тысяча восемьсот шестьдесят третий год. Вспоминаешь?
— Ладно, ладно, — всплеснул руками Вулси. — Идите в комнату моего брата. С тех пор как он умер, она пустует. Не скучайте! А я побуду в гостиной с рюмкой хереса и лубочными картинками крайне непристойного содержания — мне привезли их прямо из Румынии.
Он повернулся и зашлепал босыми ногами по коридору прочь. Магнус жестом пригласил Уилла войти, и он шагнул в тепло, оставив холодную ночь за дверями. Поскольку привратника не было, он сам снял короткое пальто из синей шерсти и перебросил через руку. Магнус пытливо разглядывал юношу:
— Вижу, ты не терял времени даром, Уилл. Я ждал тебя не раньше завтрашнего дня.
— Ведь знаешь, насколько это важно для меня. Как ты мог подумать, что я буду мешкать?
— Ты готов к неудаче? — Магнус внимательно посмотрел ему в глаза. — Вдруг это не тот демон? Или мы не сможем вызвать его?
Уилл надолго замер, не в силах ничего ответить. Возле двери висело зеркало, и он с ужасом увидел в нем свое искаженное лицо — на нем были написаны самые сокровенные желания, которые он уже не мог держать в себе.
— Нет, к провалу я совсем не готов.
— Ах, Уилл… — покачал головой Магнус и вздохнул. — Что ж, тогда за мной.
С кошачьей грацией он развернулся и пошел по коридору, потом поднялся по деревянным ступеням. Уилл двинулся следом за ним по темной лестнице, покрытой толстым персидским ковром, приглушающим звуки шагов. В стенах он заметил ниши, в которых стояли гладкие мраморные статуи в неприличных позах. Уилл поспешно отвернулся, потом взглянул снова. Магнус шел не оборачиваясь, а Уилл даже не представлял, как двое могут принять такую позу, да еще при этом выглядеть высокохудожественно…
Они поднялись на второй этаж, и Магнус зашлепал по коридору, открывая каждую дверь и заглядывая внутрь, что-то бормоча себе под нос. Наконец он нашел нужную комнату, распахнул дверь настежь и жестом пригласил Уилла войти.
В спальне покойного брата Вулси было холодно, темно и пахло пылью. Уилл машинально достал колдовской камень, но Магнус покачал головой и прищелкнул пальцами, на которых вспыхнули синие искры. В камине заревел огонь, стало светло. Мебель здесь все-таки была, аккуратно завешенная белыми чехлами: кровать, шкаф и комод с зеркалом. Магнус прошел, закатывая манжеты и размахивая руками, в центр комнаты, и мебель медленно расползлась по углам, только кровать встала на дыбы и прислонилась к стене.
Уилл присвистнул, Магнус довольно ухмыльнулся.
— Легко тебя удивить, — сказал он, переводя дух.
Потом чародей встал на колени и небрежно начертил пентаграмму прямо на полу. В каждом углу оккультного символа он нарисовал по руне. Таких рун Уилл никогда не встречал в Серой книге. Магнус воздел руки над звездой и начал читать заклинание; на запястьях открылись раны, и в центр пентаграммы брызнула кровь. Уилл вздрогнул и подался вперед, увидев, как капли крови коснулись пола и вспыхнули призрачным синим светом. Магнус отступил, продолжая монотонно бубнить, достал из кармана зуб демона и бросил его в бушующее пламя в центре звезды.
Сначала ничего не изменилось, потом в круге возникла темная тень. Магнус умолк и прищурился, внимательно вглядываясь в центр пентаграммы; раны на запястьях медленно затягивались. В комнате стояла тишина, нарушаемая лишь треском дров в камине и тяжелым дыханием Уилла. Тень заметно выросла, уплотнилась и, наконец, обрела вполне твердую и узнаваемую форму.
Это был синий демон с того бала, впрочем, уже не в вечернем наряде. Тело покрыто чешуей, длинный желтоватый хвост с шипом на конце беспокойно мечется из стороны в сторону. Демон перевел взгляд с Магнуса на Уилла и сощурил алые глазки.
— Кто вызывает демона Марбаса? — гулко спросил он, будто из глубокого колодца.
Уилл шагнул вперед:
— Помнишь меня?
— О, да, я тебя помню, — прорычал демон. — Ты гонялся за мной по всему парку загородного дома Лайтвуда. Ты выбил мне зуб! — Он открыл рот и продемонстрировал дыру. — А я вкусил твоей крови. Когда я вырвусь из пентаграммы, я снова попробую ее, нефилим!
— Я не о том, — упрямо продолжил Уилл. — Спрашиваю еще раз: помнишь ли ты меня?
Демон промолчал. В его непроницаемых глазах плясали языки пламени.
— Пять лет назад. Шкатулка. Я открыл ее, и появился ты. Это было в библиотеке моего отца. Ты напал, но моя сестра прогнала тебя клинком серафима. Теперь ты вспомнил меня?
Стояла звенящая тишина. Магнус не сводил своих кошачьих глаз с демона. Наверно, в них была скрытая угроза, сути которой Уилл так и не понял.
— Говори правду, — приказал Магнус. — Или для тебя это плохо кончится, Марбас.
— Ах да, вот теперь припоминаю, — неохотно признал демон. — Ты тот мальчишка. Сын Эдмунда Херондэйла.
Уилл шумно вздохнул. Голова закружилась, он едва не упал в обморок. Сжав кулаки, юноша впился ногтями в ладони, надеясь, что боль поможет ему прийти в себя.
— Так ты все помнишь!
— Двадцать лет просидел я в той штуке, — проворчал Марбас, — еще бы мне не помнить, как я вырвался на свободу! Только представь себе, безмозглый смертный, годы во тьме, без движения, а потом внезапно вспыхивает свет и — свобода! А под твоим взглядом корчится лицо человечишки, заточившего тебя…
— Но ведь не я лишил тебя свободы…
— Не ты, а твой отец. Для меня вы все на одно лицо. — Демон ухмыльнулся. — Помню твою сестру, храбрая девчонка. Бросилась на меня с клинком, едва удерживая его в руках.
— Этого вполне хватило, чтобы прогнать тебя. И тогда ты проклял нас, то есть меня. Помнишь?
Демон хихикнул:
— «Все, кто любит тебя, умрут. Их убьет любовь к тебе. Кто-то сразу, кто-то чуть позже, но каждый, кто посмотрит на тебя с любовью, умрет, если только ты не покинешь их навсегда. А начну я с нее».
Уилл задохнулся, воздух жег легкие, как огонь:
— Да.
— И ты вызвал меня, чтобы предаться воспоминаниям славного прошлого? — прищурился демон.
— Я вызвал тебя, синекожий недоносок, дабы ты снял с меня проклятие! Моя сестра, Элла, умерла той же ночью. Я ушел из дому, чтобы остальные не пострадали. Прошло пять лет. Хватит. Хватит, ты слышишь!
— Даже не пытайся разжалобить меня, смертный! Двадцать лет я просидел в той коробке. Может, и тебе стоит помучиться столько же. Или пару сотен лет…
Уилл вздрогнул всем телом и чуть было не бросился на пентаграмму. И тут Магнус задумчиво произнес:
— Видишь ли, Марбас, у тебя концы с концами не вяжутся.
— Это почему же? — сверкнул глазами демон.
— Выпущенный из Шкатулки демон, как правило, очень слаб, ведь в заточении он голодает. А тут тебе удалось наложить на Уилла такое сильное проклятие…
Демон что-то прошипел на незнакомом языке — Уилл точно не знал, то ли это был хтонический, то ли пургати.
Магнус сощурился:
— Но ведь она умерла! Марбас сказал, что она умрет, и все сбылось. Той же ночью. — И он пристально смотрел на демона. Между ними шла безмолвная битва, которая была за пределами понимания юноши.
Наконец Магнус медленно произнес:
— Неужели ты решил ослушаться меня, Марбас? Хочешь разгневать моего отца?
Марбас грязно выругался, потом признал:
— Полукровка прав. Никакого проклятия не было. Твоя сестра умерла, потому что я ужалил ее. — Демон взмахнул хвостом, и Уилл вспомнил, как он сбил Эллу с ног и клинок выпал у нее из рук. — Не было на тебе никакого проклятия, Уилл Херондэйл. По крайней мере, я тебя не проклинал.
— Нет, — тихо сказал Уилл. — Нет, я не верю. — Он почувствовал, как в голове вертится огромный смерч; он услышал, как Джем говорит, что стена скоро рухнет, и он увидел высокую стену, за которой скрывался столько лет, осыпающейся грудой песка. Он свободен и один-одинешенек, стоит на ледяном ветру, сдирающем плоть с костей. — Нет! — Голос едва не сорвался на крик. — Магнус…