Он снова шагнул к ней, и Тесса уже не могла двинуться с места. Она смотрела на его бледное, почти прозрачное лицо с темными кругами под глазами, черные волосы, вьющиеся на висках, до боли, до слез вглядывалась в синеву глаз и изгиб губ. Она смотрела на него, как на любимый дом или город, который вряд ли когда-нибудь увидит снова, и пыталась сохранить в памяти мельчайшие детали, чтобы каждый раз, закрывая глаза, видеть его опять.
— Почему я? — прошептала она и едва узнала свой собственный голос. — Почему именно я, Уилл?
— Видишь ли… — замялся он, — я прочел твои письма брату.
— Знаю… — Голос ее звучал на удивление спокойно. — Я нашла их у тебя в комнате, когда заходила туда с Джемом.
— Ты ничего мне не сказала, — удивился Уилл.
— Сначала я очень рассердилась, — признала она. — Но потом мы отправились за тобой в притон ифритов. И я пожалела тебя, наверно. Решила, что ты прочел их из любопытства или Шарлотта велела тебе.
— Нет. Я сам вынул их огня и прочел. Каждое твое слово. Тесс, мы так с тобой похожи — оба живем словами и дышим ими, как воздухом! Знаешь, книги спасли меня. Когда-то я думал, лучше умереть, чем жить и знать, что никогда не полюблю и никто не полюбит меня! А книги помогли мне понять, что я не так уж и одинок. Они никогда не лгут, и ты им солгать не можешь… Читая твои письма, где ты иногда писала о своем одиночестве и страхе, а еще о своей смелости я узнал, как ты думала, что ты чувствовала, как надеялась и мечтала. Я тоже надеялся, мечтал и чувствовал вместе с тобой. Мечтал о том же, о чем и ты, хотел того же, что и ты — и вдруг понял, что я хочу быть с тобой! С девушкой, которая написала эти слова. Я полюбил тебя, прочитав твои письма! И до сих пор люблю тебя.
Тесса задрожала. Она всю жизнь мечтала услышать эти слова. В глубине души она всегда надеялась, что их скажет именно Уилл. Уилл — юноша, который любил те же книги, что и она, зачитывался теми же стихами и мог рассмешить ее, даже когда она злилась. И вот он стоит перед ней и говорит, что полюбил ее за слова, шедшие из самого сердца, из глубины души… Говорит то, что она никогда не надеялась услышать. То, что ей никто и никогда не скажет вновь… не скажет именно так. И теперь это уже не имеет значения…
— Слишком поздно, Уилл.
— Не говори так! — прошептал он. — Я люблю тебя, Тесса. Я люблю тебя!
— Нет, Уилл, — покачала она головой. — Хватит.
— Знаю, теперь тебе трудно поверить мне. — Он судорожно вздохнул. — Тесса, скажи: ты не веришь мне или никогда не сможешь меня полюбить? Если второе…
— Уилл, это не имеет значения.
— Еще как имеет! — воскликнул он. — Я прекрасно понимаю, ненавидишь ты меня только потому, что это я заставил тебя! И ты не обязана давать мне еще один шанс и пытаться взглянуть на меня по-новому. Но… умоляю тебя, давай попробуем начать все заново! Я сделаю все, все что угодно!
Его голос дрогнул, и она услышала отзвук другого голоса, и вспомнила Джема, глядящего на нее с бесконечной любовью и надеждой в сияющих глазах.
— Нет, — прошептала она, — я не смогу.
— Да нет же, конечно, сможешь! Неужели ты настолько меня ненавидишь?..
— Я совсем не это хотела сказать, — с бесконечной грустью ответила она. — Я пыталась возненавидеть тебя, Уилл, но так и не смогла.
— Тогда у меня есть шанс! — В глазах его сверкнула надежда. Господи, что она делает, нельзя говорить с ним так мягко! Надо сказать ему. Прямо сейчас. Быстро. Ясно. — Тесса, если ты не чувствуешь ко мне ненависти, то когда-нибудь…
— Джем сделал мне предложение, — выпалила она. — И я сказала «да».
— Что?!
— Я сказала, что Джем сделал мне предложение, — прошептала она. — Он просил меня стать его женой. И я сказала «да».
Уилл побелел как мел:
— Джем! Мой Джем?!
Она кивнула, не в силах вымолвить ни слова.
Уилл пошатнулся и вцепился в спинку стула, чтобы не упасть. У него был такой вид, будто его изо всех сил ударили в живот.
— Когда?
— Сегодня утром. Но мы сблизились уже довольно давно.
— Ты… и Джем? — Он так удивился, словно она сказала, что летом всегда идет снег или что в Лондоне зимой никогда не бывает дождя.
— Он подарил мне это, — прошептала она, коснувшись нефритового кулона на груди. — Это свадебный подарок его отца матери.
Уилл уставился на кулон с китайскими иероглифами, как на змею, обвившуюся вокруг ее шеи.
— Он ничего не сказал мне. Ни слова. — Уилл отбросил волосы с лица — такой привычный жест, вот только рука его сильно дрожала. — Ты его любишь?
— Да, я люблю его, — ответила она, и Уилла передернуло. — А ты?
— Но ведь он бы все понял! — ошеломленно пробормотал он. — Мы все ему объясним, скажем, что… он поймет!
Тесса внезапно представила, как она срывает с шеи кулон, выходит в коридор, стучит в дверь Джема. Отдает кулон обратно и объясняет, что ошиблась и не выйдет за него. Она бы все рассказала — про себя и про Уилла… и что не вполне уверена, что ей нужно время, что она не сможет отдать ему все свое сердце, что часть его навсегда принадлежит Уиллу.
А потом она вспомнила, как впервые услышала голос Джема, слова, которые он произнес с закрытыми глазами, освещенный лунным светом, лежа спиной к двери. «Уилл? Уилл, это ты?» И как голос Уилла и его лицо смягчались, когда он был с Джемом; как Джем держал его за руки в лазарете, когда Уилл истекал кровью, и выкрикнул его имя, когда на складе автомат сбил Джема с ног.
«Я не смогу разлучить их. Я не возьму на себя такой грех. И я не скажу правду ни тому, ни другому».
Она представила лицо Джема, когда он узнает о разрыве помолвки. Он будет добр, как всегда. Но она навсегда убьет в нем что-то прекрасное и жизненно важное. Он уже никогда не станет прежним, и некому будет его утешить. Уилл для него умрет. А ему самому осталось так недолго…
А Уилл? Что будет с ним? Что бы он ни думал сейчас, Тесса знала, если она порвет с Джемом, Уилл все равно уйдет, как бы сильно он ни любил ее. Неужели он станет выставлять напоказ свою любовь, зная цену счастья — боль лучшего друга? Даже если Уилл сможет справиться с этим, она навсегда останется для него девушкой, которую любил Джем. До самой смерти Джема. И пока она сама не умрет. Он никогда не предаст Джема, даже после его смерти. Если бы только на месте Уилла был кто-нибудь другой, кто угодно!.. Но она любила именно его. Она любила обоих юношей. В горе и в радости.
— Скажем ему о чем? — Она старалась говорить как можно более спокойным голосом.
Уилл ничего не ответил. Когда они поднимались по лестнице, когда он запирал дверь и целовал ее, глаза его светились радостью и надеждой. Теперь же свет стремительно затухал, будто жизнь уходила из его глаз. Она вспомнила Ната, истекающего кровью у нее на руках. Она была бессильна помочь ему. Как бессильна сейчас. Ей казалось, что жизнь Уилла Херондэйла утекает, словно кровь, и она ничем не может помочь.
— Джем бы меня простил, — повторил Уилл, но в голосе его звучала безнадежность. А ведь он сдался. И это Уилл, который никогда не сдается без боя. — Он…
— Он простил бы. Он не смог бы сердиться на тебя вечно — он слишком тебя любит. И вряд ли он затаил бы злобу на меня. Но знаешь, Уилл, сегодня утром он сказал мне, что думал, ему придется умереть, так и не полюбив и не будучи любимым. Так и не узнав той любви, какой любили друг друга его отец и мать. Ты все еще хочешь, чтобы я постучала к нему и вывалила новости прямо с порога? И ты все еще сможешь любить меня после этого?
Уилл долго смотрел на нее. Потом в нем словно что-то сломалось, он опустился в кресло и уронил лицо в ладони.
— Поклянись, что любишь его, — проговорил он. — Любишь настолько, что сможешь выйти за него замуж и сделать его счастливым.
— Клянусь.
— Тесса, если любишь его, то, пожалуйста, ни говори ему ни слова из того, что я рассказал. Не говори, что я люблю тебя.
— А как же проклятие? Ведь он не знает…
— Тесс, прошу, не рассказывай ему ни о чем. И Генри с Шарлоттой тоже. Я сам скажу в свое время. Сделай вид, будто ничего не знаешь. Если тебе не все равно, что будет со мной…
— Никому я не скажу, клянусь! Клянусь моим ангелом. То есть ангелом моей матери. И еще, Уилл…
Он опустил руки на подлокотники и стиснул их так, что костяшки пальцев побелели.
— Тебе лучше уйти, Тесса, — проговорил Уилл, не глядя на нее.
Но она не смогла уйти и оставить его в такой агонии. Больше всего на свете ей хотелось подойти и обнять его, поцеловать его закрытые глаза и увидеть улыбку на лице.
— То, что ты пережил за эти пять лет, наверняка убило бы любого. Ведь ты считал, что тебя никто не любит, если, кроме сестры, так никто рядом с тобой и не умер. Но Шарлотта любит тебя! И Генри, и Джем. И твоя семья. Они всегда любили тебя, Уилл Херондэйл, как бы ты ни пытался спрятать от них все лучшее, что в тебе есть.
Он поднял голову и взглянул на нее. В глазах его отражались язычки пламени, пылавшего в камине.
— А ты? Ты любишь меня?
— Уилл… — воскликнула она, впиваясь ногтями в ладони изо всех сил.
— А ты любишь меня? — спросил он, глядя будто сквозь нее.
— Я… — Тесса глубоко вздохнула. Как все-таки это больно! — Джем был прав. Ты гораздо лучше, чем казался на первый взгляд, и я ошибалась в тебе. И потому, что ты такой, какой есть на самом деле… я хочу сказать, ты быстро встретишь того, ту, которая… которая станет для тебя твоей единственной. Но я…
Он то ли поперхнулся, то ли фыркнул:
— Моей единственной! Я уже когда-то слышал от тебя именно эти слова!..
— Уилл, что ты, я не… — Она оторопело покачала головой.
— Ты никогда не полюбишь меня, — сказал юноша безжизненным голосом.
Тесса ничего не ответила, и по телу его пробежала судорога, он вскочил, отбросил кресло в сторону и бросился к двери. Она смотрела, прикрыв рот ладонью, как Уилл пытается отпереть замок, руки не слушались, наконец он распахнул створку и выбежал из комнаты, хлопнув дверью.