— Тесса… — Неожиданно Магнус представил девушку с серьезным взглядом и серыми глазами, которая смотрела на Уилла, как если бы он был солнцем, восходящем на горизонте. — Ты думаешь, она тебя не любит?
— Я так не думаю. Я вел себя с ней достаточно отвратительно. — Голос Уилла звучал убого, излучил страдание и ненависть к себе одновременно. — Я думаю, что однажды, когда она почти… я думал, что она мертва, понимаешь, и я открылся ей, я позволил ей увидеть, что я чувствую. Я думаю, тогда она стала отвечать мне взаимностью. Но я разрушал это, так грубо, как только мог. Представляю, как она меня сейчас ненавидит.
— И Джем, — сказал Магнус, боясь ответа, зная его.
— Джем все равно умирает, — сказал Уилл сдавленным голосом. — Джем — это то, что я себе позволил. Я сказал себе, что если он умрет, это не моя вина. Он все равно умирает, в болях. Смерть Эллы, по крайней мере, была быстрой. Может из-за меня он получит лучшую смерть. — Он выглядел несчастным, встретив обвинительный взгляд Магнуса. — Никто не может жить без ничего, — прошептал он. — Джем — это все, что у меня есть.
— Ты должен был сказать ему, — ответил Магнус. — Он в любом случае выбрал бы быть твоим парабатаем, даже зная, каков риск.
— Я не могу обременять его этим знанием! Он будет хранить эту тайну, если я попрошу, но это знание будет причинять ему боль — и боль мне, потому что другие лишь смогут ранить его еще больше. Но если я бы сказал Шарлотте, рассказал Генри и остальным, что мое поведение — вранье, что каждая жестокая вещь, которую я говорил им это ложь, что я брожу по улицам только чтобы создать впечатление, что я был снаружи, где пил и шлялся, когда на самом деле у меня нет желания заниматься чем-либо из этого, тогда я бы уже не смог оттолкнуть их прочь.
— Стало быть, ты никогда не рассказывал о проклятье ни одной живой душе? Никому, кроме меня, с двенадцати лет?
— Никому, — ответил Уилл. — Как я могу быть уверен, что они не привяжутся ко мне, узнав однажды правду? История, подобная этой, может вызвать жалость, жалость может вызвать привязанность, а затем…
Магнус приподнял брови.
— А ты не побеспокоился обо мне?
— Что ты можешь полюбить меня? — голос Уилла был искренне удивленным. — Нет, разве вы не ненавидите нефилимов? И, кроме того, я думаю, у вас колдунов есть способы, как оградить себя от нежелательных эмоций. Но остальные… такие как Шарлотта, Генри, если бы они знали, что истинный я не такой, каким предстал для них… они могли бы начать заботиться обо мне.
— А затем они бы погибли, — сказал Магнус.
Шарлотта медленно подняла лицо от ее рук.
— И ты совсем не можешь предположить, где он может быть? — спросила она в третий раз. — Уилл просто ушел?
— Шарлотта… — голос Джема был успокаивающим. Они находились в гостиной с обоями в цветах и виноградных лозах. Софи была у камина, используя кочергу, чтобы получить больше пламени от угля. Генри сидел за письменным столом, возясь с набором медных инструментов, Жасмин лежала на шезлонге, а Шарлотта была в кресле у камина. Тесса и Джем сидели бок о бок на диване, немного чопорно, что заставило Тессу чувствовать себя гостем. Она наелась сэндвичей, принесенных Бриджет на подносе, и выпила чаю, тепло которого медленно распространялось по телу. — Это не так уж и странно. Когда мы знали, где пропадает Уилл по ночам?
— Но это иначе. Он видел свою семью, или сестру, по крайней мере. Ох, бедный Уилл… — Голос Шарлотты дрожал от беспокойства. — Я думала, может быть, он, наконец, начинает забывать о них…
— Никто не забывает о своей семье, — резко сказала Джессамин. Она сидела на шезлонге с мольбертом, акварелями и бумагой закрепленной перед ней, потому что она недавно решила, что отстает в девичьих искусствах и начала рисовать резкие силуэты, яркие цветы, играть на пианино в музыкальной комнате, хотя Уилл, когда был в своем особенно хорошем настроении, сказал, что ее пение наводит его на мысли о церкви. — Нет, конечно, нет, — сказала Джессамин поспешно, — но может быть не жить с памятью постоянно, как своего рода, с тяжелой ношей для тебя. Как если бы мы знали, что делать с Уиллом, если бы он всегда был в своем уме. В любом случае, он не может настолько позаботиться о своей семье, в первую очередь, иначе он не покинул бы их.
Тесса чуть ли не задохнулась от возмущения.
— Как ты можешь говорить это? Ведь ты не знаешь, почему он ушел. Ты не видела его лица в поместье Ревенскар.
— Поместье Ревенскар. — Шарлотта смотрела невидящим взглядом в камин. — Из всех мест, куда я думала, что они пойдут…
— Вздор и ерунда, — сказала Джессамин, сердито глядя на Тессу. — По крайней мере его семья жива. Кроме того, бьюсь об заклад, он не был грустным, и он только притворялся. Что он всегда и делал.
Тесса взглянула на Джема, ожидая что он ее поддержит, но Джем смотрел на Шарлотту, а взгляд его был тяжелым, как серебряная монета.
— Что ты имеешь в виду, — сказал он, — из всех мест, куда ты думала, что они пойдут? Ты знала, что семья Уилла переехала?
Шарлотта вздрогнула и выдохнула:
— Джем…
— Это важно, Шарлотта.
Шарлотта взглянула поверх баночки с ее любимыми лимонными каплями на ее столе.
— После того как родители Уилла приехали чтобы увидеть его, когда ему было двенадцать, и после того как он отослал их… Я попросила его поговорить с ними хотя бы одну минутку, но он не хотел. Я пыталась объяснить ему, что если они уедут, то он никогда их не увидит, и я никогда не смогу передать весточку от них. А он взял мою руку, и сказал: «Просто пообещай, что скажешь мне, если он умрут, Шарлотта. Пообещай мне». — Она посмотрела вниз, ее пальцы теребили ткань платья. — Это было такое странное требование от маленького мальчика. И я… я согласилась.
— Итак, ты наблюдала за семьей Уилла? — спросил Джем.
— Я наняла Рагнора Фелла для этого, — сказала Шарлотта. — Первые три года. На четвертый он пришел ко мне и сказал, что Герондейлы переехали. Эдмунд Герондейл… это отец Уилла… проиграл свой дом в карты. Это все что Рагнор смог узнать. Герондейлы были вынуждены переехать. Он не нашел больше никаких следов, которые они оставили.
— Ты когда-нибудь говорила об этом Уиллу? — спросила Тесса.
— Нет. — Шарлотта покачала головой. — Он заставил меня пообещать рассказать ему, если они умрут, и все. Зачем добавлять к его несчастьям знание, что они потеряли дом? Он никогда не упоминал о них. Во мне выросла надежда, что он смог забыть…
— Он никогда не забывал. — В словах Джема была уверенность, которая остановила нервные движения пальцев Шарлотты.
— Я не должна была этого делать, — сказала Шарлотта. — Я не должна была давать то обещание. Это было нарушением Закона.
— Когда Уилл действительно чего-то хочет, — сказал Джим спокойно, — когда он чувствует что-то, он может разбить твое сердце.
За этим последовала тишина. Губы Шарлотты были плотно сжаты, а глаза подозрительно блестели.
— Он говорил что-нибудь о том куда он направляется, после того как оставит Кингс Кросс?
— Нет, — ответила Тесса. — Мы приехали, а он подскочил и упылил… извините, поднялся и убежал, — она поправила себя, их непонимающий взгляд указал ей на факт, что она употребила словечко из американского сленга.
— Подскочил и упылил, — повторил Джем. — Мне нравится. Звучит, как будто он оставил после себя облако пыли. Нет, он ничего не сказал — просто протолкнулся через толпу и исчез. Почти сбив Сирила, приближающегося к нам.
— Ничего из всего этого не имеет значения, — заворчала Шарлотта. — С какой стати семья Уилла будет жить в доме, который принадлежал Мортмейну? В Йоркшире или в любом другом месте? Это не то место, куда я думала приведет эта дорога. Мы искали Мортмейнов, и нашли Шейдов; мы искали его опять и нашли семью Уилла. Он окружил нас, как этот проклятый Уроборос, который является его символом.
— Раньше у тебя был Рагнор Фелл, чтобы проследить за благосостоянием семьи Уилла, — сказал Джем. — Можешь сделать это снова? Если Мортмейн как-то связан с ними… какая-бы ни была причина…
— Да, да, конечно, — сказала Шарлотта. — Я сейчас же ему напишу.
— Здесь часть, которую я не понимаю, — сказала Тесса. — Спрос на репарацию был подан в 1825, а возраст заявляющего был указан как 22 года. Если тогда ему было двадцать два, ему тогда должно быть семьдесят пять сейчас, а он не так старо выглядит. Может на сорок…
— Есть способы, — медленно сказала Шарлотта, — для примитивных, кто связан с темной магией продлить свою жизнь. Всего лишь простое заклинание, которое можно найти в книге по белой магии. Именно поэтому обладание книгой тем, кто не является членом Конклава, считается преступлением.
— Все что известно о Мортмейне, так это то, что он получил в наследство судоходную компанию своего отца, — сказал Джем. — Ты думаешь, он провернул вампирскую уловку?
— Вампирскую уловку? — отозвалась эхом Тесса, пытаясь вспомнить что-нибудь похожее из Кодекса.
— Это способ сохранения вампирами своих денег с течением времени, — ответила Шарлотта. — Когда они слишком долго остаются на одном месте, достаточно долго для того, чтобы люди начали замечать, что они не стареют, они имитируют собственную смерть и оставляют свое наследство давно потерянному сыну или племяннику. Вуаля — появляется племянник, имея чудовищное сходство с отцом или дядей, но это он и есть, и забирает деньги. И они продолжают так иногда на протяжении поколений. Мортмейн с легкостью мог оставить компанию себе, чтобы скрыть тот факт, что он не стареет.
— Таким образом, он сделал вид, будто он и есть его собственный сын, — сказала Тесса. — Которые также дали ему причину изменить специализацию компании — вернуться в Англию и начать выпускать интересующие его самого механизмы.
— Возможно, это и есть причина, по которой он покинул дом в Йоркшире, — сказал Генри.
— Хотя это не объясняет, почему в этом доме жила семья Уилла, — размышлял Джем