Чашка Шарлотты с грохотом упала на блюдце.
— Работать над чем?
Уилл ухмыльнулся, явно польщенный тем эффектом, который он произвел.
— Без понятия. Примерно в это время я потерял сознание. Мне снился прекрасный сон о молодой девушке, которая потеряла почти всю свою одежду…
Шарлотта побледнела.
— О, боже, я надеюсь, что Скотт не спутался с Магистром. Де Куинси был первым, теперь волки — все наши союзники. Соглашения…
— Я уверен, что все будет в порядке, Шарлотта, — сказал мягко Генри. — Скотт, кажется, не из тех, кто спутается с таким, как Мортмейн.
— Возможно, тебе следует быть со мной, когда я буду говорить с ним, — сказала Шарлотта. — Номинально, ты глава Института…
— О, нет, — сказал Генри с выражением ужаса на лице. — Дорогая, ты справишься со всем достаточно хорошо и без меня. Ты гений в том, что касается переговоров, а я просто не такой. И, кроме того, изобретение, над которым я сейчас работаю, сможет разбить вдребезги всю армию часовых механизмов, если я получу правильную формулу!
Он сиял от гордости.
Шарлотта посмотрела на него долгим взглядом, затем отодвинула стул от стола, встала и вышла из комнаты, не сказав ни слова. Уилл посмотрел на Генри из-под полуприкрытых век глаз.
— Ничего не может помешать твоим кругам, не так ли, Генри? — Генри моргнул.
— Что ты имеешь в виду?
— Архимед, — сказал Джем, который, как обычно, знал, что имеет в виду Уилл, даже не глядя на него. — Он чертил математические диаграммы на песке, когда его город был атакован римлянами. Он был таким поглощенным, что пока делал это, не увидел солдат, подошедших сзади. Его последними словами были: Не беспокойте мои круги. Конечно, к тому времени он был стариком.
— И он, по всей вероятности, никогда не был женат, — сказал Уилл и улыбнулся Джему через стол. Но Джем не улыбнулся в ответ. Не глядя на Уилла или на Тессу, не смотря на кого-либо из них вообще, он поднялся на ноги и вышел из комнаты за Шарлоттой.
— Тьфу ты, — сказала Джессамин. — Это что один из тех дней, когда все удаляются в бешенстве? Потому что мне просто не хватает энергии для этого.
Она положила голову на руки и закрыла глаза. Генри растерянно перевел взгляд от Уилл к Тессе.
— Что такое? Что я сделал неправильно?
Тесса вздохнула.
— Ничего страшного, Генри. Просто… Я думаю, что Шарлотта хотела, чтобы ты пошел с ней.
— Тогда почему она этого не сказала? — Глаза Генри были печальными. Его радость по поводу яиц и изобретения, казалось, исчезла. Возможно, ему не следовало жениться на Шарлотте, подумала Тесса, ее настроение было такое же мрачное, как и погода. Возможно, как и Архимед, он был бы счастливее, чертя круги на песке.
— Потому что женщины никогда не говорят то, что они думают, — сказал Уилл.
Его глаза скользили в сторону кухни, где Бриджет убирала остатки еды. Ее заунывное пение доносилось в столовую.
— Я боюсь, что ты отравлен, мой милый мальчик,
Я боюсь, что ты отравлен, мое утешение и радость!
О, да, я отравлена; мать, вскоре выроет мне могилу,
В моем сердце боль, и я хочу немного отдохнуть.
— Клянусь, что в прошлом эта женщина была мародером, продающим трагические баллады близ Семи Циферблатов, — сказал Уилл. — А я просто хочу, чтобы она не пела об отравлении, после еды. — Он покосился на Тессу. — Разве тебе не нужно идти, чтобы переодеться в тренировочный костюм? Разве у тебя сегодня нет тренировки с сумасшедшими Лайтвудами?
— Да, этим утром, но мне не нужно переодевать одежду. Мы просто практикуемся в метании ножа, — сказала Тесса, несколько удивленная тем, что она в состоянии вести спокойную и сдержанную беседу с Уиллом после событий прошлой ночи. Носовой платок Сирила с кровью Уилла был по-прежнему в ящике ее платяного шкафа, она вспомнила теплоту его губ на ее пальцах, и отвела свой взгляд от него.
— Какое счастье, что я первая рука в метании ножа. — Уилл поднялся на ноги и протянул руку к ней. — Пойдем. То, что я буду наблюдать за тренировкой, приведет в бешенство Гидеона и Габриэля, и я смог бы вытерпеть немного безумия сегодня утром.
Уилл был прав. Его присутствие во время тренировки, казалось, раздражало, по крайней мере Габриэля, хотя Гидеон, как, казалось, терпеливо относился ко всему, бесстрастно приняв это вторжение. Уилл сидел на одной из низких деревянных лавочек, которые стояли вдоль стен, и ел яблоко, вытянув свои длинные ноги перед собой, иногда выкрикивая советы, которые Гидеон игнорировал, а Габриэль принимал, как удары в грудь.
— Он должен быть здесь? — проворчал Габриэль Тессе во второй раз, когда он чуть не уронил нож, вручая ей его. Он положил руку ей на плечо, показывая ей линию визирования на цель, она нацелилась на нее, черный круг, начерченный на стене. Она знала, как сильно он хотел бы, чтобы она нацелилась на Уилла. — Ты не можешь сказать ему, чтобы он ушел?
— И почему я это должна делать? — разумно спросила Тесса. — Уилл мой друг, а тебе я даже не нравлюсь.
Она кинула нож. Он пролетел мимо цели в нескольких футах, ударившись о стену рядом с полом.
— Нет, ты по-прежнему нагружаешь острие слишком сильно… и что это означает, я тебе не нравлюсь? — спросил Габриэль, передавая ей другой нож, как будто рефлекторно, но на самом деле выражение его лица было очень удивленным.
— Ну, — сказала Тесса, прицеливаясь ножом, — ты ведешь себя так, как будто ты испытываешь ко мне неприязнь. На самом деле, ты ведешь себя, как будто испытываешь неприязнь ко всем нам.
— Это не так, — сказал Габриэль. — Я просто испытываю неприязнь к нему. — Он указал на Уилла.
— Вот те на, — сказал Уилл и откусил кусок яблока. — Это потому что я выгляжу лучше, чем ты?
— Вы, оба, замолчите, — крикнул Гидеон через всю комнату. — Предполагается, что мы будем работать, а не огрызаться друг на друга из-за мелких разногласий многолетней давности.
— Мелких? — прорычал Габриэль. — Он сломал мне руку.
Уилл откусил еще один кусок яблока.
— Я с трудом могу поверить, что ты все еще расстроен по этому поводу.
Тесса кинула нож. Этот бросок был лучше. Он воткнулся внутри черного круга, если не в самый центр. Габриэль посмотрел вокруг, ища другой нож и не найдя его, выпустил вздох раздражения.
— Когда мы будем управлять Институтом, — сказал он, повысив голос так, чтобы услышал Уилл, — эта тренировочная комната будет лучше содержаться и лучше снабжена.
Тесса сердито посмотрела на него.
— Удивительно, что вы мне не нравитесь, не так ли?
Красивое лицо Габриэля искривилось в уродливую гримасу презрения.
— Я не понимаю, какое это имеет к тебе отношение, маленькая колдунья. Этот Институт не твой дом. Ты не принадлежишь этому месту. Поверь мне, тебе было бы лучше, если бы моя семья заправляла здесь. Мы бы нашли применение для твоего… таланта. Работа, которая сделает тебя богатой. Ты смогла бы жить там, где тебе нравится. А Шарлотта могла бы управлять Институтом в Йорке, где она бы принесла значительно меньше вреда.
Уилл теперь сидел прямо, позабыв про яблоко. Гидеон и Софи прекратили тренироваться и наблюдали за разговором — Гидеон настороженно, Софи с широко раскрытыми глазами.
— Если ты не заметил, — сказал Уилл, — кое-кто уже управляет Йоркским Институтом.
— Алоизиус Старкуэзер дряхлый старик. — Габриэль отклонил возражение взмахом руки. — И у него нет потомков, которых он мог бы попросить Консула назначить на это место. Поскольку из-за того дела с его внучкой, сын и сноха упаковали вещи и отправились в Идрис. Они не вернутся сюда ни за какие деньги.
— Что за дело, связанное с его внучкой? — спросила Тесса, мысленно возвращаясь к портрету болезненного вида девочки на лестнице Йоркского Института.
— Она прожила всего лишь десять лет или около того, — сказал Габриэль. — Судя по всему, она никогда не была очень здоровой, и когда они впервые сделали ей отметку… Ну, она, должно быть, неправильно подготовлена. Она сошла с ума, превратилась в Отрекшуюся и умерла. Это потрясение убило старую жену Старкуэзера, и заставило его детей поспешно отправиться в Идрис. Не будет особых проблем, заменить его Шарлоттой. Консул должен понимать, что он никуда не годиться — слишком уж он старомоден.
Тесса недоверчиво посмотрела на Габриэля. Его голос сохранял холодное безразличие, когда он рассказывал историю Старкуэзера, как будто это была обычная сказка. И она… она не хотела жалеть старика с хитрыми глазами и кровавой комнатой, наполненной останками мертвой Нечисти, но она не могла ничего поделать с собой. Она выбросила Алоизиуса Старкуэзера из головы.
— Шарлотта управляет этим Институтом, — сказала она. — И твой отец не отнимет его у нее.
— Она заслуживает того, чтобы его отняли у нее.
Уилл подбросил яблоко в воздух и в это же время вытащил нож из-за ремня и кинул его. Нож и яблоко пересекли комнату вместе и каким-то образом воткнулись в стену как раз рядом с головой Габриэля, нож прошел точно через центр яблока и воткнулся в дерево.
— Скажешь это снова, — сказал Уилл, — и я подобью тебе глаз.
Лицо Габриэля пришло в движение.
— Я без понятия, о чем ты говоришь.
Гидеон сделал шаг вперед, предупреждая всем своим видом.
— Габриэль…
Но брат проигнорировал его.
— Ты даже не знаешь, что отец твоей драгоценной Шарлотты сделал с моим, не так ли? Я сам это узнал только несколько дней назад. Мой отец, наконец-то, сломался и рассказал нам. До тех пор он защищал Фэирчайлдов.
— Твой отец? — Тон Уилла был недоверчивым. — Защищал Фэирчайлдов?
— Он так же защищал нас. — Слова Габриэля падали, спотыкаясь друг о друга. — Брат моей матери, мой дядя Сайлас, был одним из ближайших друзей Грэнвиля Фэирчайлда. Затем дядя Сайлас нарушил Закон, мелочь, незначительное нарушение, и Фэирчайлд узнал об этом. Все, что его заботило это Закон, а не дружба и не преданность. Он отправился прямо в Конклав. — Голос Габриэля повысился. — Мой дядя совершил самоубийство из-за позора, и моя мать умерла из-за скорби. Фэирчайлдам было наплевать на всех, кроме самих себя и закона!