когда она привыкнет к мысли, что принадлежит Джему.
Это было настолько ново, что все еще казалось нереальным. Хотя была одна вещь, которая отличалась. Теперь, когда она смотрела на Уилла, она больше не чувствовала никакой боли. Затем Уилл увидел ее и улыбнулся сквозь пряди волос, лежащие на его лице. Он поднял руку, чтобы откинуть их назад.
— Это новое платье, верно? — сказал он, когда она спустилась вниз. — Не одно из платьев Жасмин. — Она кивнула и безропотно ждала, пока он скажет что-либо саркастическое о ней, Джессамин или платье, или обо всех них. — Оно тебе идет. Странно, что серый цвет заставляет твои глаза выглядеть более синими, но это так.
Она посмотрела на него в замешательстве. Но до того, как она смогла сделать что-то большее, чем открыть рот и спросить, все ли с ним в порядке, раздался грохот, и из-за угла выкатился экипаж с Сирилом на месте водителя. Экипаж остановился перед ступенями, и дверь открылась. Внутри была Шарлотта, одетая в темно-красное бархатное платье и шляпку с украшением из засушенных цветов. Тесса никогда раньше не видела ее такой нервной.
— Давайте быстрее, — сказала Шарлотта, высунувшись из двери, придерживая рукой шляпку. — Кажется, дождь собирается.
К удивлению Тессы, Сирил привез ее, Шарлотту и Уилла не в усадьбу в Чизвике, а к элегантному дому в Пимлико. По-видимому, это была резиденция Лайтвудов на время работы. Начался дождь, и промокшие вещи — перчатки, шляпы и плащи — были оставлены лакею при входе. Пройдя длинными коридорами, они очутились в большой библиотеке, где ревущее пламя полыхало в глубоком камине. За массивным дубовым столом восседал Бенедикт Лайтвуд. Его резкий профиль казался еще более жестким из-за игры света и тени в комнате. Шторы закрывали окна, а стены скрывались за тяжелыми томами в переплетах темной кожи с золотым тиснением. По обеим сторонам от Бенедикта застыли его сыновья. Справа Гидеон, светлые волосы которого скрывали лицо, его руки были скрещены на широкой груди. С другой стороны, засунув руки в карманы, стоял Габриэль. Его зеленые глаза сияли в предвкушении развлечения. Он выглядел так, будто вот-вот начнет насвистывать.
— Шарлотта, — сказал Бенедикт. — Уилл. Мисс Грей. Всегда рад вам. — Он сделал жест, приглашая их присесть на стулья, расставленные перед столом.
Габриэль злобно ухмыльнулся, глядя на Уилла, пока тот садился. Уилл бесстрастно посмотрел на него, затем отвел взгляд. Без насмешливого замечания, подумала Тесса, сбитая с толку. Даже без ледяного взгляда. Что с ним происходит?
— Благодарю, Бенедикт. — Крошечная Шарлотта, выпрямив спину, говорила с совершенным самообладанием. — За то, что встретились с нами после уведомления за столь короткий срок до нашего прибытия.
— Конечно. — Он улыбнулся. — Вы знаете, что не можете сделать ничего, что изменило бы исход этого. Постановления Конклава не зависят от меня. Это всецело их решение.
Шарлотта наклонила голову.
— В самом деле, Бенедикт. Но именно вы тот человек, который затеял все это. Если бы вы не надавили на Консула Вэйлэнда, вынудив его провести показательную проверку моей работы, не было бы никакого постановления.
Бенедикт пожал плечами.
— Ах, Шарлотта. Я помню вас, еще когда вы были Шарлоттой Фэирчайлд. Вы были такой восхитительной маленькой девочкой, и, верите или нет, я нахожу вас такой даже сейчас. Все, что я делаю, в интересах Института и Конклава. Женщина не может управлять Институтом. Это противоречит ее природе. Вы будете благодарны мне, когда вернетесь домой, с Генри, чтобы создать следующее поколение Сумеречных Охотников, как вам и полагается. Это может задеть вашу гордость. Но в сердце своем вы знаете, что я прав.
Грудь Шарлотты быстро поднималась и опускалась.
— Вы, правда, думаете, что если вы откажетесь от ваших притязаний на управление Институтом, случится катастрофа? Из-за меня?
— Ну, этого мы уже никогда не узнаем, не так ли?
— О, я не знаю, — сказала Шарлотта. — Я думаю, что большинство членов Совета предпочтут женщину распутному негодяю, который водит дружбу не только с обитателями Нижнего Мира, но и с демонами.
Последовало короткое молчание. Бенедикт не двинул ни одним мускулом. Гидеон ничего не делал. Наконец Бенедикт заговорил, и в гладком бархате его голоса, казалось, скрывались стальные ножи.
— Слухи и клевета.
— Правда и свидетели, — парировала Шарлотта. — Уилл и Тесса были в Чизвике во время вашей последней встречи. Они видели кое-что.
— Ту женщину-демона вместе с вами на диване, — уточнил Уилл. — Можете ли вы назвать ее другом, или скорее деловым партнером?
Глаза Бенедикта потемнели.
— Наглый щенок…
— О, я бы сказала, скорее другом, — заметила Тесса. — Деловым партнерам обычно не позволяют лизать свое лицо. Хотя я могу ошибаться. Что я знаю об этих вещах? Я всего лишь глупая женщина.
Уголок рта Уилла приподнялся.
Габриэль смотрел на них во все глаза, Гидеон по-прежнему не отрывал взгляд от пола. Шарлотта сидела совершенно спокойно, положив руки на колени.
— Вы трое ведете себя довольно глупо, — сказал Бенедикт с презрительным жестом. Тесса уловила проблеск чего-то на запястье, тень, как от женского браслета, до того, как рукав упал и скрыл это. — Неужели вы думаете, что Совет поверит любой из ваших выдумок. Ты, — он бросил пренебрежительный взгляд на Тессу, — одна из обитателей Нижнего Мира, твое слово ничего не стоит. А ты, — он взмахнул рукой в сторону Уилла, — являешься гарантированным сумасшедшим, который братается с колдунами. Не только эта крошка, которая сидит здесь, но и Магнус Бейн, как известно. И когда они проверят меня с помощью Меча Смерти, и я опровергну ваши претензии, кому, как вы думаете, тогда будут верить?
Уилл обменялся быстрыми взглядами с Шарлоттой и Тессой. Он был прав, думала Тесса, Бенедикт не страшится Меча.
— Существует другое доказательство, Бенедикт, — сказал он.
— Да? — губы Лайтвуда насмешливо скривились. — И что же это?
— Твоя собственная отравленная кровь, — сказала Шарлотта. — Только что, когда вы взмахнули рукой, я увидела ваше запястье. Как далеко распространилось заражение? Оно начинается на туловище, не так ли, и спускается вниз по рукам и ногам…
— О чем она говорит? — в голосе Габриэля была смесь гнева и ужаса. — Отец?
— Дьявольский сифилис, — сказал Уилл с поистине оправданным удовлетворением.
— Какое отвратительное обвинение, — начал Бенедикт.
— Тогда опровергни его, — сказала Шарлотта. — Подними рукав. Покажи нам руку.
У Бенедикта снова дернулся мускул у рта. Тесса заворожено наблюдала за ним. Он не внушал ей ужаса, подобно Мортмейну, а скорее был противен, как жирный червяк, извивающийся на садовой земле. Она увидела, как он обернулся к старшему сыну.
— Ты! — прорычал он. — Ты рассказал им! Ты предал меня!
— Да, это я! — сказал Гидеон, наконец, поднимая голову и разжимая руки. — И я сделал бы это снова.
— Гидеон? — голос Габриэля был полон недоумения. — Отец, о чем вы говорите?
— Твой брат предал нас, Габриэль. Он выдал наши секреты Бранвеллам. — Бенедикт выплюнул эти слова, будто яд. — Гидеон Артур Лайтвуд, — продолжал Бенедикт. Его лицо выглядело старше, морщины в углах рта обозначились резче, но тон не изменился. — Я предлагаю тебе очень хорошо подумать о том, что ты сделал, и о том, что собираешься делать дальше.
— Я подумал, — сказал Гидеон своим мягким, тихим голосом. — Я думал с тех пор, как ты вызвал меня из Испании. Будучи ребенком, я считал, что все Сумеречные Охотники живут также как мы. Воюя с демонами при свете дня и вступая в тесные отношения под покровом тьмы. Теперь я понимаю, что это не так. Это не наш путь, отец, это твой путь. Ты опозорил и вывалял в грязи имя Лайтвудов.
— Нет нужды разыгрывать здесь драму…
— Разыгрывать драму? — в обычно спокойном тоне Гидеона звучало ужасное презрение. — Отец, я боюсь за будущее Конклава, если вы получите в свои руки Институт. Я говорю вам сейчас, я буду свидетельствовать против вас на Совете. Я буду держать в руках Меч Смерти и расскажу Консулу Вэйланду, почему Шарлотта в тысячу раз больше подходит для управления Институтом. Я открою, что происходит здесь по ночам каждому члену Совета. Я расскажу им, что вы работаете на Мортмена. И я расскажу, почему.
— Гидеон! — Габриэль резким голосом прервал брата. — Ты знаешь, что управление Институтом было предсмертным желанием нашей матери. Она умерла по вине Фэирчайлдов…
— Ложь! — сказала Шарлотта. — Она покончила с собой, но не из-за того, что сделал мой отец. — Она посмотрела прямо на Бенедикта. — Это было, скорее, из-за того, что сделал ваш отец.
Голос Габриэля повысился:
— Что вы имеете в виду? Почему вы так говорите? Отец…
— Молчи, Габриэль. — Голос Бенедикта стал жестким и командирским, но в первую очередь в его голосе, в его глазах был страх. — Шарлотта, о чем ты говоришь?
— Ты знаешь очень хорошо, о чем я говорю, Бенедикт, — сказала Шарлотта. — Вопрос в том, хочешь ли ты, чтобы я поделилась своим знанием с Конклавом. И с твоими детьми. Ты знаешь, что это будет значить для них.
Бенедикт сел.
— Я распознаю шантаж, Шарлотта, когда слышу его. Что ты хочешь от меня?
Ответил Уилл, который был слишком нетерпеливым и не мог сдерживать себя больше.
— Отзови твое заявление на Институт. Выскажись в пользу Шарлотты перед Советом. Скажи, почему ты думаешь, что Институт следует оставить на ее попечении. Ты очень красноречивый человек. Ты придумаешь что-нибудь, я уверен.
Бенедикт перевел взгляд от Уилла к Шарлотте. Его губы изогнулись.
— Это все ваши условия?
Прежде чем Уилл успел ответить, Шарлотта сказала:
— Нет, это не все наши условия. Нам нужно знать, как ты связываешься с Мортменом и где он.
Бенедикт усмехнулся.
— Я связывался с ним через Натаниэля Грея. Но с тех пор, как вы убили его, я сомневаюсь, что он может быть подходящим источником для информации.
Шарлотта выглядела потрясенной.