ак настоящий джентльмен, их помолвка все еще оставалась тайной. Его поведение было обычным, за исключением улыбки, которая появлялась на его лице всякий раз, когда они встречались глазами. Когда они устроились на своих местах в Совете, она почувствовала нежное поглаживание его пальцев на своей руке. Она знала, что Уилл наблюдает за ними со своего места в конце ряда. Но не повернула головы.
На возвышении в центре зала сидел Бенедикт Лайтвуд, его орлиный профиль был повернут в сторону от членов Совета, челюсть напряжена. Рядом с ним находился Габриэль, который, как Уилл, выглядел измученным и небритым. Он бросил взгляд на брата, вошедшего в зал, и отвернулся. Гидеон, не спеша, занял свое место среди Сумеречных Охотников Института. Гидеон, закусив губу, смотрел в пол и не двигался со своего места.
Тесса заметила несколько знакомых лиц в аудитории. Там была Каллида, тетя Шарлотты, и тощий Алоизий Старквезер — не смотря на то, что, как он жаловался, его никогда не приглашают. Его глаза сузились, когда он узнал Тессу, и она быстро отвернулась.
— Мы собрались здесь, — начал консул Вэйланд, заняв свое место на кафедре, рядом с Инквизитором, сидящим по левую руку, — чтобы определить меру вины Шарлотты и Генри Бранвеллов в том ущербе, который нанес Конклаву Аксель Мортмейн. Как утверждает Бенедикт Лайтвуд, Лондонский Институт необходимо передать в более надежные руки.
Инквизитор поднялся. Он держал в руке нечто черное, что мерцало серебром.
— Шарлотта Бранвелл, поднимись, пожалуйста, на кафедру.
Шарлотта встала на ноги и поднялась по лестнице к сцене. Инквизитор опустил Меч Смерти, и Шарлотта обхватила руками лезвие.
Тихим голосом она рассказала о событиях последних двух недель — о поисках упоминаний о Мортмене в газетных вырезках и исторических документах; о визите в Йоркшир; об угрозе, нависшей над семьей Херондейлов; о предательстве Джесси; о битве на складе и смерти Нейта. Она ни разу не солгала, хотя Тесса заметила, что некоторые подробности она опустила. Видимо, даже Меч Смерти можно обвести вокруг пальца, хоть немного. Во время речи Шарлотты было несколько моментов, когда члены Совета бурно реагировали — громко вздыхали, шаркали ногами, — в первую очередь это касалось открытия о роли Джессамин.
— Я знала ее родителей, — услышала Тесса голос Каллиды, тети Шарлотты, позади себя. — Ужасный случай. Ужасный!
— И где находится девушка сейчас? — потребовал ответа Инквизитор.
— Она в темнице в Городе Молчания, — сказала Шарлотта, — ожидает наказания за свое преступление. Я сообщила Консулу ее местонахождение.
Инквизитор, который расхаживал взад-вперед по возвышению, остановился и остро взглянул в лицо Шарлотте.
— Вы сказали, что эта девушка была вам как дочь, — сказал он, — и все же вы без возражений передали ее Братьям. С чего бы вам делать подобное?
— Закон суров, — ответила Шарлотта, — но это Закон.
Консул Вэйланд прищелкнул уголком рта.
— И вы утверждаете, что она будет слишком мягкой с преступниками, Бенедикт? — сказал он. — У вас есть еще аргументы?
Бенедикт поднялся. Он явно решил выпустить свои манжеты сегодня, и они торчали, белоснежные, из рукавов его хорошо сшитого темного твидового пиджака.
— У меня есть заявление, — сказал он. — Я готов всем сердцем поддержать Шарлотту Бранвелл на посту главы Института и отказаться от своих претензий на это место.
Шепот изумления пробежал по толпе. Бенедикт обаятельно улыбнулся. Инквизитор обернулся и посмотрел на него с недоверием.
— Так вы говорите, — повторил он, — что, несмотря на тот факт, что эти Сумеречные Охотники убили Натаниэля Грея — или ответственны за его смерть, — нашу единственную ниточку к Мортмейну; несмотря на то, что они в очередной раз пригрели предателя под своей крышей; несмотря на то, что им все еще неизвестно местонахождение Мортмена, вы рекомендуете Шарлотту и Генри Бранвеллов на пост главы Института?
— Они могут не знать, где находится Мортмейн, — ответил Бенедикт, — но они знают, кто он такой. Великий военный стратег примитивных Сунь Цзы писал в своей книге «Искусство войны»: «Если ты знаешь своих врагов и знаешь себя, ты можешь выиграть сто сражений без единой потери». Теперь мы знаем, кто такой Мортмейн на самом деле — смертный человек, а не сверхъестественное существо; человек, боящийся смерти; человек, стремящийся отомстить за то, что он считает незаслуженным убийством своей семьи. Он безжалостен к обитателям Нижнего Мира. Он использовал оборотней для создания своей механической армии, накачивая их наркотиками и заставляя работать круглые сутки, зная, что наркотики убивают их и тем самым обеспечивают молчание. Суда по размерам склада и численности работников, его механическая армия будет значительной. И, судя по мотивам, его побуждающим, и годам, которые он потратил на усовершенствование своей стратегии мести, он является человеком, к разуму которого бесполезно взывать, которого невозможно отговорить, которого невозможно остановить. Мы должны приготовиться к войне. И этого мы не знали прежде.
Инквизитор смотрел на Бенедикта, сжав губы в тонкую полоску, как будто подозревал, что происходит что-то неладное, но не мог понять что именно.
— Подготовиться к войне? И что вы предполагаете, что мы должны начать строительство и, конечно, все это на основании якобы ценных сведений, добытых Бранвеллами?
Бенедикт пожал плечами.
— Ну, это уже со временем решит Совет. Но Мортмейн пытался привлечь на свою сторону таких сильных представителей Нежити как Вулси Скотт и Камилла Белькур. Мы не знаем, где он находится, но можем предполагать, чего он хочет, и расставить ему ловушку. Возможно, при содействии некоторых более сильных главарей Нежити. Шарлотта, кажется, хорошо умеет держать их в руках, вы не думаете?
Слабые смешки послышались в зале Совета, но они не были адресованы Шарлотте, люди улыбались Бенедикту. Габриэль наблюдал за отцом, его зеленые глаза горели.
— А шпион в Институте? Разве вы не называли это примером ее небрежности? — спросил Инквизитор.
— Вовсе нет, — возразил Бенедикт. — Она разобралась с этим быстро и безжалостно. — Он улыбнулся Шарлотте острой, как бритва, улыбкой. — Я отказываюсь от моего предыдущего заявления о ее мягкосердечии. Очевидно, она так же способна вершить правосудие без жалости, как любой другой человек.
Шарлотта побледнела, но ничего не сказала. Ее маленькие руки все еще сжимали Меч. Консул Вэйланд порывисто вздохнул.
— Я хотел бы, чтобы вы пришли к этим выводам две недели назад, и уберегли нас всех от неприятного разбирательства.
Бенедикт элегантно пожал плечами.
— Я думал, она нуждается в проверке, — сказал он. — К счастью, она прошла ее.
Вэйланд покачал головой:
— Очень хорошо. Давайте проголосуем.
Он протянул то, что выглядело как запотевший стеклянный сосуд Инквизитору, который спустился в зал и передал фиал женщине, сидящей в первом ряду. Тесса смотрела во все глаза, как женщина склонила голову и прошептала что-то в сосуд, а затем передала его мужчине слева. Когда флакон совершал свой путь по залу, Тесса почувствовала, как рука Джема скользнула по ее руке. Она отодвинулась, хотя ее объемные юбки должны были, как она сообразила, в основном скрывать их руки. Она погладила его хрупкие, нежные пальцы и закрыла глаза.
«Я люблю его. Я люблю его. Я люблю его».
И в самом деле, его прикосновение заставило ее задрожать, хотя ей так же хотелось плакать — от любви, от неразберихи, от разбитого сердца, вспоминая лицо Уилла, когда она сказала ему о помолвке с Джемом. Счастье погасло в нем, как огонь, залитый дождем. Джем вытащил свою руку из ее пальцев, чтобы принять фиал от Гидеона, сидящего с другой стороны. Она услышала его шепот: «Шарлотта Бранвелл», потом он перегнулся через нее, чтобы передать флакон Генри. Тесса посмотрела на него, и он должно быть неправильно понял тоску в ее глазах, потому что улыбнулся ободряюще.
— Все будет в прядке, — сказал он. — Они выберут Шарлотту.
Когда сосуд закончил свое путешествие, он был возвращен Инквизитору, который с важностью передал его в руки Консула. Консул принял фиал, установил его на кафедре перед собой и начертил на стекле руну своим стило. Сосуд задрожал, как чайник на огне. Белый дым потянулся из его открытого горлышка — собранный шепот сотен Сумеречных Охотников. В воздухе возникли слова: «Шарлотта Бранвелл».
Шарлотта с облегчением выпустила из рук Меч Смерти, и они бессильно повисли. Генри шумно выдохнул и подбросил в воздух свою шляпу. Зал наполнился болтовней и неразберихой. Тесса, не удержавшись, бросила взгляд на Уилла. Он откинулся на сиденье, голова опущена, глаза закрыты. Он выглядел бледным и опустошенным, как будто последние события отняли у него все силы.
Чей-то крик перекрыл гомон.
Тесса вскочила, оглядываясь вокруг. Кричала тетя Шарлотты Каллида, ее элегантная седая голова была запрокинута, а палец указывал вверх. Вскрики раздавались в зале, когда один за другим Сумеречные Охотники поднимали головы. Воздух над ними был полон десятками, даже сотнями, жужжащих металлических существ, похожих на огромных черных жуков с медными крыльями. Крылья стремительно трепетали в воздухе, наполняя зал отвратительным звуком металлического жужжания. Один из жуков снизился и завис перед Тессой, на уровне глаз, издав щелкающий шум. У него не было глаз, только круглая стеклянная пластинка в передней части головы. Она почувствовала, как рука Джема потянулась к ее, пытаясь оттащить ее от него, но она отпрянула с нетерпением, стащила с головы шляпку и хлопнула ею по жуку, зажимая его между шляпой и сидением стула.
Он немедленно пришел в ярость, пронзительно зажужжав.
— Генри! — позвала она. — Генри, я схватила одну этих штук…
Генри возник позади нее, с красным лицом, и уставился на шляпу. В элегантном сером бархате появилась маленькая дырочка в том месте, где механическое существо прорвало его. С проклятьем Генри сильно ударил кулаком, сломав шляпу и существо внутри нее. Оно зажужжало, а потом затихло. Джем подошел и осторожно приподнял раздавленную шляпу. То, что осталось под ней представляло собой разрозненный части: металлические крылья, разрушенный корпус, оторванные обрубки медных ног.