– Ты права, – сказал, прочистив горло, Джем. – Магнус написал тебе, а значит, он надеялся, что ты тоже отправишься на поиски. Возможно, он думал, что твои способности могут оказаться полезными. В таком случае…
Джем подошел к гардеробу и распахнул дверцы.
– Подожди меня в своей комнате. Я скоро приду.
Не помня себя, Тесс вернулась в свою комнату и прислонилась к двери. Лицо горело, как если бы она стояла слишком близко к огню. Тесс посмотрела вокруг. Когда она стала считать эту комнату «своей»? Просторная спальня с большими окнами, освещенная мягким сиянием колдовских огней, была совершенно непохожа на крохотную комнатушку в их нью-йоркской квартире. Тесс вспомнились лужицы воска, которые оставались на тумбочке после того, как она ночи напролет читала при свечах, дешевая кровать с тонким одеялом и стекла, дрожавшие в рамах от порывов холодного зимнего ветра.
Тихий стук отвлек девушку от мыслей о прошлом; она открыла дверь и увидела Джема в облачении Сумеречного охотника – плотной кожаной куртке, черных штанах и тяжелых ботинках. Приложив палец к губам, он сделал знак, чтобы Тесс следовала за ним.
Было примерно десять часов вечера, и колдовские огни в светильниках горели не в полную силу. Джем вел Тесс извилистым путем по незнакомым коридорам. Она уже начала задаваться вопросом, куда они направляются, когда они добрались до одной из готических башен, высившихся по углам Института.
Джем толкнул дверь, в которую упирался длинный коридор, махнул Тесс, чтобы она заходила поскорее, и плотно прикрыл дверь за собой, сунув ключ обратно в карман.
– Это комната Уилла, – пояснил он.
– Восхитительно. Я здесь никогда не была. Думала, он спит под крышей, как летучая мышь, – сказала Тесс.
Джем тихо рассмеялся, подошел к письменному столу и начал рыться в груде наваленных на него вещей. Тесс с любопытством огляделась по сторонам. Сердце билось как сумасшедшее, от страха и возбуждения, словно она проникла туда, куда заходить не следовало. Тесс одернула себя; в конце концов, это была просто комната, обставленная такой же темной мебелью, что и другие помещения в Институте. Здесь царил ужасный беспорядок: одеяла валялись на полу возле кровати, одежда громоздилась на стульях, а на ночном столике опасно накренилась башня из чашек с недопитым чаем. Но прежде всего внимание Тесс привлекли книги. Они были везде: на кровати, на столах, в два ряда на полках и стопками на полу. Пока Джем продолжал что-то искать, Тесс подошла к книжному шкафу и принялась с интересом изучать корешки.
Она ничуть не удивилась, обнаружив, что львиную долю книг составляют художественные произведения и поэзия. Некоторые – на чужих языках (Тесс узнала греческий и латинский). Еще там стояли сборник «Тысяча и одна ночь», изданный Джеймсом Пейном, «Булхэмптонский викарий» Энтони Троллопа, «Отчаянные средства» Томаса Харди, несколько книг Уилки Коллинза («Новая Магдалина», «Закон и женщина», «Две судьбы») – и новый роман Жюля Верна «Черная Индия», который ей давно уже хотелось прочесть. Наконец глаза девушки наткнулись на корешок «Повести о двух городах». С грустной улыбкой она сняла его с полки, и из-под обложки романа тут же посыпались густо исписанные листки. Тесс кинулась собирать их – и застыла, увидев знакомый почерк.
При первых же словах к горлу подступил комок.
«Дорогой Нат, – читала она. – Сегодня я попыталась превратиться, но у меня ничего не вышло. Монета, которую они мне дали, не сработала. Возможно, она никогда никому не принадлежала, а может, мои способности меня подвели. И последнему я бы ничуть не огорчилась, но Темные сестры меня выпороли. Нат, тебя когда-нибудь пороли? Конечно, нет, что за глупый вопрос. Меня как будто отстегали раскаленными прутьями. Стыдно признаться, но я плакала от боли, хотя ты знаешь, как я ненавижу плакать…»
«Дорогой Нат, я так скучала по тебе сегодня, что думала – умру. Если тебя больше нет, значит, никого в целом мире не волнует, жива я или мертва. Я как будто исчезаю, превращаюсь в ничто. Если никому нет до тебя дела, существуешь ли ты?»
Тесс писала брату, когда ее держали в заточении в Темном доме, и даже не надеялась, что Нат когда-нибудь прочтет ее письма. Она вообще не думала, что их увидит кто-то еще. Эти письма были скорее дневником, которому она доверяла свои печали и страхи. После освобождения Тесс узнала, что они попали к Шарлотте. Но что они делают в комнате Уилла? И почему он хранит их под обложкой «Повести»?
– Тесс, – позвал ее Джем. Она быстро обернулась, пряча письма в карман пальто. Джем стоял у конторки, и в руке у него поблескивал серебряный кинжал.
– Тут настоящая свалка, я уже отчаялся его отыскать, – посетовал он, разглядывая клинок. – Уилл почти ничего не взял из родного дома. Но этот кинжал дал ему отец. Смотри, тут на лезвии выгравированы фамильные птицы Эрондейлов. Надеюсь, с его помощью у меня получится взять след.
Несмотря на обнадеживающие слова, между бровями Джема залегла хмурая складка.
– Что такое? – спросила, подходя к нему, Тесс.
– Я нашел еще кое-что. Уилл покупает для меня… лекарство. Он знает, я ненавижу все, что с этим связано, и поэтому сам находит жителей Нижнего мира, торгующих порошком, – Джем дышал часто, будто даже разговор о собственном недуге причинял ему боль. – Я только даю ему деньги. Но я нашел на столе счет за последнюю партию. И тут указана совсем другая цена.
– Уилл обманывает тебя и крадет деньги? – удивленно спросила Тесс. Эрондейл, конечно, мог быть неприятным и жестоким, но она никогда не думала, что его жестокость настолько мелочна. И уж точно не ожидала, что он поступит так с Джемом.
– Наоборот. Порошок стоит гораздо дороже, чем я думал, – покачал головой нефилим. – И он как-то покрывал разницу.
Все еще хмурясь, Джем убрал кинжал за пояс.
– Я знаю Уилла лучше, чем кто-либо, но он до сих пор умудряется меня удивлять, – вздохнул он.
Тесс подумала о письмах, спрятанных в книге Диккенсе, и о том, что она скажет о них Уиллу, когда они увидятся вновь.
– Да уж. Хотя тут удивляться нечему, Уилл все для тебя сделает…
– Я бы не хотел, чтобы он заходил так далеко, – недовольно отозвался Джем.
– Джем, ради тебя любой из нас пойдет на все! Потому что ты замечательный, и добрый, и…
Тесс замолчала, но глаза Джема уже расширились от изумления, словно ему впервые говорили подобные слова. Но как такое могло случиться, если Джема любили все вокруг? Тесс почувствовала, что снова краснеет, и мысленно отчитала себя. Почему она так реагирует?!
Негромкий стук в окно прервал неловкую паузу.
– Это Сирил, – сказал Джем, обернувшись. Судя по голосу, он не слишком обрадовался внезапному появлению слуги. – Я попросил его подать карету к крыльцу. Нам пора.
Тесс кивнула и молча покинула комнату вслед за нефилимом.
Выйдя из Института, девушка зябко поежилась; холодный ветер гнал по двору сухие листья, и те кружились в воздухе, подобно танцующим феям. Небо застилал желтый туман, сквозь пелену которого тускло сиял золотой диск луны. Кованая надпись над воротами Института – «Мы – прах и тени» – поблескивала в лунном свете.
Сирил ждал их в карете, запряженной двумя лошадьми. Казалось, ему было слегка не по себе, и он откровенно обрадовался, увидев Джема и Тесс. Сирил помог девушке забраться в карету, закрыл дверь за нефилимом и запрыгнул на козлы. Тесс, усевшись напротив Джема, с интересом наблюдала за тем, как он достает из-за пояса кинжал и стило. Взяв клинок в правую руку, он кончиком стила нарисовал на тыльной стороне запястья какую-то руну. Увы, почти все руны до сих пор выглядели для Тесс неразборчивым переплетением линий.
Джем долго смотрел на руку, потом закрыл глаза и сосредоточился. Тесс уже снедало нетерпение, когда он наконец открыл глаза и сказал: «Брик-Лэйн, возле Уайтчепел-Хай-Стрит». Вернув кинжал и стило за пояс, нефилим высунулся из кареты и повторил адрес Сирилу. Секунду спустя Джем уже поднимал окно, чтобы отгородиться от стылого ветра, а экипаж грохотал по каменной мостовой.
Тесс тяжело вздохнула. Целый день ей не терпелось броситься на поиски Уилла, но сейчас, когда они направлялись в темное сердце Лондона, волнение в ее душе стремительно уступало место страху.
9. Бурная ночь
В вихре бурных ночей и томленья,
От страстей исступленно дыша,
Ты невольно пропустишь мгновенье,
Когда
Утомится душа.
Отодвинув занавеску, Тесс выглянула в окно кареты, которая катилась по Флит-стрит к Ладгейт-хилл. В сгустившемся желтом тумане смутно проступали темные силуэты спешивших куда-то людей и рекламные вывески на фасадах зданий. Время от времени Тесс удавалось рассмотреть то девочку с пучками увядшей лаванды, без сил привалившуюся к стене, то старого точильщика, устало толкавшего свою тележку, то вывеску «Шведских спичек Брайанта и Мэй».
– Отбросы, – вдруг сказал Джем. Его глаза блеснули в полумраке, и Тесс задалась вопросом, сколько лекарства он принял перед тем, как отправиться в путь.
– Что, прости?
Джем изобразил, как чиркает спичкой, задувает ее, а потом кидает куда-то за спину.
– Так здесь называют спички, – пояснил он. – Отбросы. Потому что ты используешь их и выбрасываешь. Девушек, которые работают на спичечных фабриках, называют так же.
Тесс сразу подумала о Софи. Та вполне могла разделить судьбу этих девушек, если бы не встретила Шарлотту.
– Это как-то нехорошо…
– Что поделать, Ист-Энд – нехороший район. Настоящие трущобы. – Джем наклонился вперед. – Поэтому я хочу, чтобы ты была очень осторожна и держалась поближе ко мне.
– Но зачем Уилл туда отправился? – спросила Тесс, не уверенная, что хочет услышать ответ. Они проезжали мимо громады Святого Павла; собор нависал над ними, подобно гигантскому мраморному надгробию.