– Именно так он и думает, – покачала головой Тесс. – Он знает, что тебе нет дела до других людей. Но ему всегда хотелось верить, что тебе есть дело до него.
Уилл подался вперед; пляшущие в камине языки пламени накладывали странные тени на его лицо, отчего синяк на щеке казался почти черным.
– Мне есть дело до других людей, – с неожиданным жаром произнес он, не отрывая глаз от огня. – Я только и думаю о том, что они чувствуют. И это сводит меня с ума. Я хотел убежать…
– Ты, верно, шутишь. Уилл Эрондейл думает о чувствах других людей? – Тесс постаралась, чтобы ее голос звучал как можно более беззаботно. Она боялась смотреть на Уилла. На лице его было такое выражение, будто он отчаянно хотел чем-то с ней поделиться – но не мог.
«Этот человек прятал у себя в комнате мои письма», – напомнила себе Тесс, но не почувствовала злости. Ей казалось, что при следующей встрече она непременно выскажет Уиллу все, что думает, но Эрондейл своим признанием окончательно сбил ее с толку. Быть может, он читал те письма потому, что она и в самом деле была ему небезразлична?..
– Тесс, – сказал Уилл с надрывом в голосе. – Я правда только об этом и думаю. Каждый раз, когда я смотрю на тебя, я думаю о том, что ты чувствуешь, и боюсь…
Он замолчал – дверь гостиной открылась, и в комнату вошла Шарлотта, а вслед за ней – высокий мужчина, чьи ярко-желтые волосы торчали во все стороны, невольно наводя на мысли о подсолнухе. Уилл быстро отвернулся; он снова замкнулся в себе. Тесс неотрывно смотрела на юношу, гадая, что же он собирался сказать.
– О! – удивленно воскликнула Шарлотта. – Я и не знала, что вы здесь.
Уилл нервно сжимал руки в кулаки и прятал лицо в тени, но голос его был, как обычно, бодрым:
– Зашли погреться. В Институте холодно, как в погребе.
Тесс встала.
– Мы уже собирались уходить…
– Уилл Эрондейл, рад видеть тебя в добром здравии. И Тесс Грей! – Желтоволосый мужчина оставил Шарлотту и направился прямиком к Тесс, сияя, как начищенный пятак. – Изменяющая форму, верно? Чрезвычайно рад встрече. Что за диковинка!
Шарлотта вздохнула.
– Мистер Вулси Скотт, позвольте представить мисс Тесс Грей. Тесс, это мистер Скотт, вожак лондонских оборотней и старый друг Конклава.
– Что ж, похоже, остались только мы с вами, – сказал Гидеон, когда за Тесс и Уиллом захлопнулась дверь. Он повернулся к Софи, которая внезапно почувствовала себя ужасно маленькой в этой огромной комнате. – Продолжим обучение?
Он протянул девушке нож, блеснувший серебром в свете колдовских огней. Зеленые глаза Гидеона смотрели спокойно и уверенно. Все в нем дышало спокойствием и уверенностью – его взгляд, голос, манера держаться. Софи вспомнила, как рука Гидеона ложилась на ее талию, и невольно вздрогнула. Они никогда прежде не оставались наедине, и ей вдруг стало страшно.
– Боюсь, я не могу, мистер Лайтвуд, – сказала Софи. – Благодарю вас за предложение, но…
Гидеон медленно опустил руку с ножом.
– Вы думаете, я несерьезно отношусь к нашим занятиям?
– Что вы! Вы были очень великодушны. Но давайте посмотрим правде в глаза. Эти тренировки не имеют отношения ни ко мне, ни к Тесс. Все дело в Институте и в вашем отце. А теперь, когда я влепила пощечину вашему брату… – Софи тяжело сглотнула. – Миссис Бранвелл будет очень огорчена.
– Он сам напросился, – твердо сказал Гидеон. – К тому же, причина в кровной вражде между нашими семьями. Вы тут совершенно ни при чем.
Лайтвуд беспечно подкинул нож, поймал его и сунул за пояс.
– Уверен, Шарлотта даже даст вам прибавку к жалованью.
Софи покачала головой и опустилась на скамейку. Силы окончательно покинули ее.
– Вы не знаете Шарлотту. Она сочтет своим долгом наказать меня.
Гидеон тоже сел на скамью, но не рядом с Софи, а как можно дальше от нее. Горничная не знала, радоваться этому или нет.
– Мисс Коллинз, я хочу кое в чем вам признаться, – сказал он.
– В чем же? – Софи нервно сцепила пальцы в замок.
Гидеон наклонился вперед, чуть ссутулив широкие плечи. Горничная заметила проблески серого в его зеленых глазах.
– Когда отец вызвал меня из Мадрида, я не хотел ехать. Лондон всегда был мне неприятен. После смерти матери счастье оставило наш дом…
Софи молча смотрела на Гидеона. Она не могла поверить, что Сумеречный охотник – и настоящий джентльмен! – сейчас открывает ей свою душу. Даже Джем, само воплощение доброты и участия, никогда не позволял себе подобного.
– Узнав о тренировках, я счел их бесполезной тратой времени. Я представлял, что нам придется учить глупых девчонок, не знающих, с какой стороны взяться за меч. Но вы с мисс Грей быстро развеяли мои предубеждения. Я тренировал юных нефилимов в Мадриде, и мало кто из них обнаружил способности, сравнимые с вашими. Вы одаренная ученица, мисс Коллинз, и заниматься с вами было большим удовольствием.
– Вы разыгрываете меня. – Софи почувствовала, как заливается краской.
– Отнюдь. Вы приятно удивили меня в первый день, и еще не раз удивляли потом. Я вдруг поймал себя на мысли, что с нетерпением жду наших тренировок. Честно говоря, часы, проведенные здесь, с вами, были единственным светлым пятном в моей жизни после возвращения в Лондон.
– Но вы же говорили «Ау, Dios шю», когда я роняла кинжал…
Гидеон широко улыбнулся, и все его лицо вдруг преобразилось. Софи недоверчиво уставилась на нефилима. Он не был красив так, как Джем, но сейчас казался невероятно привлекательным. Софи почувствовала, как что-то внутри отзывается на его улыбку. «Он Сумеречный охотник, – мысленно одернула она себя. – Из знатного рода. Хватит на него смотреть». Но она не могла отвести взгляд, как не могла изгнать Джема из своих мыслей. Вот только рядом с Джемом Софи всегда чувствовала себя в безопасности, а сейчас ее кровь бурлила, и сердце билось, как у зверя, попавшегося в капкан. И все же она не хотела, чтобы это прекращалось.
– Я говорю по-испански, когда у меня хорошее настроение, – объяснил Гидеон. – Я думал, вы знаете.
– То есть вам вас не возмущала моя неуклюжесть?
– Напротив. – Гидеон придвинулся чуть ближе. Его серо-зеленые глаза напоминали штормовое море. – Софи, могу я вас кое о чем спросить?
Горничная знала, что он должен называть ее мисс Коллинз, но не стала его поправлять.
– Да?
– Что бы вы ни решили насчет наших занятий – могу я увидеть вас вновь?
Уилл оставил уютное кресло, но Булей Скотт продолжал разглядывать Тесс, потирая подбородок, словно девушка была любопытнейшим экспонатом в музее естественной истории. В представлении Тесс вожак оборотней должен был выглядеть совсем иначе. Булей Скотту на вид было лет двадцать, может, чуть больше; высокий и стройный, со светлыми волосами до плеч, он был облачен в бархатный жилет и бриджи до колен. Длинный шарф в шотландскую клетку и затемненный монокль довершали образ. Оборотень словно сошел со страниц журнала «Панч», где любили рисовать карикатуры на эстетов.
– Восхитительно! – наконец сказал он. – Шарлотта, я хочу, чтобы они остались. Посмотри, какая они прелестная пара! Его темные волосы так выгодно оттеняют ее бледную кожу…
– Спасибо! – воскликнула Тесс неожиданно тонким голосом. – Мистер Скотт, это очень мило с вашей стороны, но мы с Уиллом вовсе не пара. Не знаю, какие слухи до вас дошли…
– Ну что вы! – Оборотень развалился в кресле и перекинул шарф через плечо. – Уверяю, я ничего такого не слышал, хотя смущение выдает вас с головой. Прошу, садитесь, а то я чувствую себя неловко. Шарлотта, прикажите подать чаю, я умираю от жажды.
Тесс подняла глаза на главу Института, но маленькая женщина только устало пожала плечами. Девушка медленно вернулась в кресло. Уилл тоже сел, но Тесс избегала смотреть в его сторону, чувствуя, что Булей Скотт наблюдает за ними с нескрываемым любопытством. Желто-зеленые глаза оборотня поблескивали так, будто он знал что-то, чего не знала она.
– А где мистер Карстерс? – спросил он между делом. – Потрясающий юноша. Удивительный окрас! И такой талантливый скрипач. Конечно, мне доводилось слушать Гарсена во Французской опере, а после него все звучит так, будто кошки скребут когтями по стеклу. Жаль, что он болен.
Шарлотта, отошедшая, чтобы позвонить в колокольчик и вызвать Бриджет, вернулась и села рядом с оборотнем, подобрав юбки.
– Как раз об этом я и хотела поговорить.
– Нет-нет-нет! – Булей словно по волшебству извлек откуда-то маленькую фаянсовую шкатулку. – Никаких серьезных разговоров, пока я не выпью чаю и не выкурю сигару. Не желаете? – Он протянул шкатулку Шарлотте. – Египетские, самые лучшие.
– Нет, спасибо.
Судя по всему, мысль о том, чтобы выкурить сигару, привела Шарлотту в ужас. Тесс тоже с трудом могла представить главу Института за этим занятием, а Уилл, обладавший более живым воображением, неслышно рассмеялся. Скотт пожал плечами и занялся шкатулкой, которая таила в себе несколько отделений для перевязанных шелковыми ленточками сигар, спичек и пепла. Затянувшись, оборотень с видимым облегчением выпустил облачко дыма, и гостиная наполнилась сладким ароматом табака.
– Ну, дорогая, как ваши дела? – обратился он к Шарлотте. – Как поживает ваш витающий в облаках супруг? По-прежнему сидит в подвале и изобретает странные штуки, которые все время взрываются?
– Вы не поверите, но иногда они взрываются потому, что так задумано! – не удержался Уилл.
Бриджет, вкатившая в комнату тележку с чаем, избавила Шарлотту от необходимости отвечать. Поставив чашки и блюдца на низкий столик, служанка встревоженно посмотрела на хозяйку.
– Простите, миссис Бранвелл, я принесла только два прибора…
– Все в порядке, Бриджет. Если нам что-нибудь понадобится, я позову.
Девушка присела в реверансе и вышла, бросив любопытный взгляд на Вулси Скотта. Тот ее, кажется, вовсе не заметил. Налив в чашку молока, он замешкался и обратился к главе Института с мягким упреком:
– М-м-м, Шарлотта!..
– Да?