Она вдруг вспомнила, как прижимала его к себе в доме де Куинси. Тогда она еще любила Ната и доверяла ему. Теперь же она смотрела, как кровь пропитывает ее одежду, и чувствовала себя зрителем в театре, наблюдающим за актерами в финальном акте трагедии.
– Нат, – шепотом позвала она.
Веки его задрожали. Тесс словно током ударило – она думала, что он уже мертв.
– Тесси… – Голос звучал едва слышно, словно из-под воды.
Нат скользнул взглядом по лицу Тесс к красным пятнам на ее рубашке и опустил глаза на собственную грудь, чтобы увидеть, как кровь толчками выливается из глубокой раны. Тесс попробовала остановить ее при помощи свернутой куртки, но все было зря. Ткань быстро пропиталась кровью, и по бокам Ната зазмеились алые ручейки.
– Господи, – пробормотала она и крикнула: – Уилл!
– Не надо. – Нат судорожно вцепился в ее руку.
– Но…
– Я умираю. – Он закашлялся, и в груди у него что-то заклокотало. – Я все равно бы умер, ведь я подвел Магистра. Только он убивал бы меня долго и мучительно.
Нат захрипел, пытаясь вдохнуть.
– Хватит, Тесси, – кое-как выговорил он. – К чему это благородство?
– Ты прав, мне стоило оставить тебя истекать кровью, – ответила она, чувствуя, как сводит судорогой горло. – Ты бы поступил именно так…
– Тесси… – Из уголка его рта потекла струйка крови. – Магистр не причинит тебе вреда.
– Где он? – прошептала она. – Нат, пожалуйста, скажи мне, где он?
– Он… – Нат захлебнулся кровью и закашлялся, не в силах вздохнуть. На губах его лопнул кровавый пузырь, куртка в руках Тесс промокла насквозь. – Тесен… я и правда умираю…
На языке у нее вертелось множество вопросов: «Где Мортмейн? Если мой отец демон, а мать – Сумеречный охотник, почему я не умерла при рождении?» Но животный страх в глазах брата заставил ее забыть о них. Взяв его за руку, Тесс сказала:
– Не бойся, Нат, все будет хорошо…
– С тобой – да, ведь ты всегда была такой… правильной. А мне суждено гореть в аду. Где твой ангел, Тесен?
Ее рука непроизвольно потянулась к горлу.
– Я оставила его дома.
– Никогда не снимай его! – Нат снова поперхнулся кровью. – Поклянись, что будешь всегда его носить!
– Нат… – Тесс покачала головой. Она больше не верила ни единому его слову.
– Понимаю, – едва слышно прошептал Нат, – после всего, что я сделал, мне нет прощения.
Тесс крепче сжала его руку скользкими от крови пальцами.
– Я прощаю тебя, – тихо сказала она, не зная, да и не волнуясь о том, правда это или нет.
Голубые глаза Ната изумленно расширились, губы побелели. Кожа его теперь напоминала по цвету старый пергамент.
– Тесси, ты даже не представляешь, что я натворил.
Она встревоженно наклонилась к нему.
– Нат?
Он не ответил. Лицо его обмякло, глаза закатились, рука выскользнула из ее пальцев и упала на пол.
– Нат! – снова позвала она и приложила пальцы к его горлу, заранее зная, что ничего там не найдет.
Пульса не было.
Тесс медленно поднялась. Порванная куртка, брюки, рубашка, даже кончики волос были выпачканы в крови. Тело онемело, будто она только что вынырнула из ледяной воды. Тесс обернулась, вдруг понимая, что остальные могли слышать ее разговор с братом и видели…
Но никто не смотрел в ее сторону. Шарлотта, Джем и Генри стояли на коленях вокруг темной фигуры на полу, как раз там, где еще недавно лежала она, а Уилл закрывал ее от взрыва.
Уилл.
Тесс часто снилось, что она бредет по темному коридору, где впереди ждет нечто ужасное. Она не знала, что именно, но неотвратимость беды сковывала ее цепями холодного страха. Во сне коридор становился длиннее с каждым шагом, простираясь все дальше во мрак. Сейчас на Тесс навалилось ощущение той же беспомощности; казалось, она никогда не дойдет до охотников, склонившихся над неподвижным телом.
Но она дошла. И увидела Уилла.
Эрондейл лежал на боку; краски покинули его лицо, а дыхание со свистом вырывалось из груди. Джем положил ему руку на плечо и что-то бормотал успокаивающим голосом, но Уилл его не слышал. Под ним растекалась лужа крови, и Тесс замерла, пытаясь понять, откуда она взялась. Подойдя ближе, она увидела спину охотника. Изорванный в клочья костюм открывал взору металлические осколки, глубоко вошедшие в плоть.
– Уилл… – прошептала Тесс. Голова кружилась, перед глазами все поплыло.
– Тесс, – заметила ее Шарлотта, – твой брат…
– Умер, – как во сне ответила она. – А Уилл?..
– Он закрыл тебя своим телом, – объяснил Джем. Было видно, что он ни в чем ее не винит. – Но самому ему прикрыться было нечем. Вы оказались ближе всех к взрыву. Уилл потерял много крови.
– Неужели вы ничего не можете сделать?! – Тесс почти кричала, борясь с подкатывающей дурнотой. – У вас же есть лечебные руны!
– Мы уже применили амиссио, она останавливает кровь. Руну ираци использовать нельзя: она заживит кожу и загонит осколки еще глубже, – без обиняков пояснил Генри. – Так что сначала нужно отвезти Уилла домой и вытащить их.
– Тогда едем скорее, – дрожащим голосом сказала Тесс. – Мы должны…
– Тесс, – Джем встревоженно посмотрел на нее, не отпуская плечо Уилла, – ты тоже ранена!
– Это кровь Ната, – отмахнулась она. – Давайте же, скорее! Его ведь можно нести? Чем я могу?..
– Да нет же, я говорю не про кровь на одежде, – резко перебил девушку Джем и коснулся виска. – У тебя рана на голове, вот здесь.
– Со мной все в порядке, – мотнула головой Тесс, но пальцы ее уже нащупывали слипшиеся от крови волосы. Рваная рана протянулась от виска до подбородка. Вслед за осознанием пришла острая боль, которая стала последней каплей. Ослабев от потрясений и потери крови, девушка зашаталась. Она почувствовала, как Джем подхватил ее, и провалилась в темноту.
17. Во сне
Ты навести меня во сне,
И я забуду о печали,
Переживу томленья дня,
Чтоб ночью вновь узреть тебя.
Сознание возвращалось и покидало Тесс, подобно волнам, в бурю захлестывающим палубу корабля. Ненадолго очнувшись, она обнаружила, что лежит в большой комнате, в кровати с накрахмаленными белыми простынями. Рядом стояли другие, точно такие же кровати, и закатное солнце через высокие окна заливало их кровавым светом. Тесс закрыла глаза, вновь погружаясь в милосердную темноту.
Проснувшись от шепота, Тесс увидела встревоженное лицо Шарлотты. Глава Института так и не сняла черный костюм, ее волосы по-прежнему были собраны в тугой узел на затылке. Позади нее стоял Брат Енох. Его покрытое шрамами лицо больше не пугало Тесс.
– Рана поверхностная, – раздался в голове отчетливый голос Безмолвного Брата.
– Но она потеряла сознание! – ответила Шарлотта; глава Института, казалось, была перепугана не на шутку.
– Не рана послужила тому причиной. На долю девочки выпало немало потрясений. Ты сказала, что брат умер у нее на руках. Возможно, она думает, что Уилл тоже погиб. А он ведь закрыл ее собой от взрыва. В таком случае он отдал бы за нее свою жизнь. Жить с этим нелегко.
– Но она же поправится?
– Она очнется, когда отдохнет телом и душой. Я не могу сказать, сколько времени на это потребуется.
– Бедная моя Тесс. – Шарлотта ласково прикоснулась к ее лицу. Руки маленькой женщины пахли лимонным мылом. – Осталась совсем одна на белом свете…
Темнота снова обступила Тесс, и та с радостью подпустила ее к себе, спасаясь от света и мыслей. Завернувшись в темноту, как в одеяло, она плыла по волнам забытья, словно айсберг у берегов Лабрадора, баюкаемый черной ледяной водой.
Крик дикой боли разорвал тяжелую пелену сна. Тесс лежала, свернувшись калачиком, а в нескольких кроватях от нее лежал на животе Уилл. Девушка вяло отметила, что он, вероятно, совсем голый, но в таком состоянии это ее ничуть не смутило. Простыня закрывала Уилла до пояса, но спина и грудь его были обнажены. Руками он вцепился в подушку, тело его натянулось, как тетива. Белые простыни были выпачканы кровью.
У кровати стоял Брат Енох, рядом с ним, в изголовье, – встревоженный Джем.
– Уилл, – твердил он, – давай используем еще одну обезболивающую руну!
– Нет, – промычал Уилл сквозь зубы. – Делайте без нее.
В руке брата Еноха блеснул серебряный пинцет с острыми кончиками. Уилл тяжело сглотнул и спрятал голову в руках; его волосы ярко чернели на белой наволочке. Джем вздрогнул, как от собственной боли, когда пинцет впился глубоко в спину Уилла, а сам Эрондейл напрягся всем телом, пытаясь задавить рвущийся крик. Наконец Брат Енох вытянул из раны зазубренный осколок металла.
Джем схватил Уилла за руку.
– Держись за меня, будет легче. Осталось совсем немного.
– Хорошо тебе говорить, – пробормотал Уилл, но прикосновение парабатая и в самом деле немного помогло.
Прерывисто дыша, он зарылся локтями в матрас и выгнул спину дугой. Тесс знала, что ей следует отвернуться, но ничего не могла с собой поделать. Ее завораживало движение мышц под гладкой кожей, напряжение рук и плеч и плоский подтянутый живот, втягивавшийся от боли.
Брат Енох снова занес пинцет, и Уилл сжал руку Джема так, что пальцы у обоих побелели. Кровь потекла по спине и закапала на простыню. Уилл не проронил ни звука, но Джем резко побледнел. Он потянулся к плечу Эрондейла, но в последний момент отдернул руку и закусил губу.
«И все потому, что Уилл закрыл меня своим телом», – подумала Тесс.
Брат Енох прав: жить с этим будет нелегко.
Маленькая комната в старой нью-йоркской квартире. Она лежит на узкой кровати, а за окном виднеется серое небо и крыши Манхэттена. Пестрое лоскутное одеяло тетя Гарриет сшила сама. Дверь открывается, и Тесс невольно сжимает его в руках.
Теперь, когда она все знает, сходство сразу бросается в глаза. У тети Гарриет голубые глаза и поблекшие белокурые волосы; даже овал лица у нее такой же, как у Нота. Она с улыбкой подходит к Тесс, и прохладная ладонь ложится на ее горячий лоб.