– Но… но… – запротестовал Уилл.
– Да брось ты, – прошипел Джем, в шутку пиная Уилла по лодыжке.
– Но она присвоила мой план!
– Уилл, – твердо сказала Тесс. – Тебе важнее план или почести?
– Разумеется, почести, – фыркнул юноша.
Шарлотта закатила глаза.
– Уильям, или мы говорим с Бенедиктом на моих условиях, или не говорим вообще.
Уилл глубоко вздохнул и бросил возмущенный взгляд на Джема, который открыто потешался над его непростым выбором.
– Ладно. Ваша взяла. Поедем всем табором?
– Вы с Тесс – определенно. Мне понадобятся свидетели той вечеринки. Джем, Генри – вам лучше остаться. Кто-то должен присмотреть за Институтом в наше отсутствие.
– Но, дорогая… – Генри озадаченно коснулся руки жены.
Она взглянула на него с не меньшим удивлением.
– Да?
– Ты уверена, что мне не стоит поехать с вами?
Шарлотта неожиданно улыбнулась – и улыбка преобразила ее усталое, сведенное напряжением лицо.
– Уверена, Генри. Формально Джем еще несовершеннолетний, и оставить его здесь одного – несмотря на все его достоинства – значит дать Бенедикту новый повод для обвинений. Хотя спасибо.
Тесс взглянула на Джема. Тот грустно улыбнулся и украдкой пожал ее руку под пышным ворохом юбок. Это мимолетное прикосновение наполнило ее теплом и уверенностью. Девушка поднялась с дивана, и Уилл последовал за ней. Тем временем Шарлотта отыскала перо и визитные карточки и принялась сочинять записку, которую Сирил отнесет Бенедикту, пока они будут ждать в экипаже.
– Схожу за шляпкой и перчатками, – шепнула Тесс Джему, направляясь к выходу.
Уилл тут же выскользнул следом. Через пару секунд дверь захлопнулась, отрезав их от всех, кто остался в гостиной. Тесс уже собиралась свернуть к своей комнате, как вдруг услышала за спиной шаги Уилла.
– Тесс!
Девушка быстро обернулась.
– Тесс, нам надо поговорить.
– Сейчас? – удивленно откликнулась она. – Шарлотта сказала, что у нас мало времени…
– К черту время, – отрезал Уилл, подходя ближе. – К черту Бенедикта Лайтвуда, Институт и всю эту заварушку. Мне надо с тобой поговорить.
Неожиданно он широко улыбнулся. Тесс уже привыкла к его безрассудству, но теперь оно было иным – безрассудство счастья, а не отчаяния. Какое странное время он выбрал для радости!
– Ты сошел с ума? – спросила Тесс. – Ты говоришь «демонический сифилис», как будто это миллионное наследство. Неужели он тебя действительно так радует?
– Меня радует, что я оказался прав, но дело не в этом. Я хотел поговорить о другом. О нас с тобой…
Дверь гостиной распахнулась, и в коридоре появились Генри с Шарлоттой. Тесс поняла, что следующим выйдет Джем, и быстро отступила на шаг – хотя между ней и Уиллом не происходило ничего неподобающего. «Разве что в твоих фантазиях», – ехидно шепнул внутренний голосок, который она тут же усилием воли заставила замолчать.
– Давай не сейчас, – тихо сказала она. – Я догадываюсь, что ты хочешь сказать – и ты имеешь на это полное право, просто сейчас неподходящее время и место. Поверь, я сама хочу об этом поговорить, но раньше не подворачивалось удобного случая, и…
– Серьезно? Ты тоже? – Уилл выглядел оглушенным, будто Тесс его камнем по голове ударила.
– Ну… да, – неуверенно ответила Тесс, оглядываясь на дверь гостиной. На пороге как раз появился Джем. – Просто не сейчас.
Уилл проследил за направлением ее взгляда, сглотнул и наконец неохотно кивнул.
– Хорошо, а когда?
– Позже. Когда вернемся от Лайтвудов. Встретимся в гостиной.
– В гостиной?
Тесс нахмурилась.
– Слушай, тебе все нужно повторять дважды?
Джем, который как раз к ним подходил, услышал последнюю ремарку и усмехнулся.
– Тесс, ты слишком жестока к этому бедному юноше! После такой ночи удивительно, как он вообще помнит собственное имя. – Он опустил руку на плечо побратима. – Пойдем, Эрондейл. Кажется, тебе нужна энергетическая руна. Или две. Или три.
Уилл наконец оторвал взгляд от Тесс и позволил Джему увести себя по коридору. Девушка только покачала головой, глядя им вслед.
«Мальчишки, – подумала она. – Никогда их не пойму».
Едва переступив порог спальни, Тесс в изумлении остановилась. На кровати было разложено прелестное прогулочное платье из индийского шелка в кремовую и серую полоску, украшенное драгоценной тесьмой и серебряными пуговицами. Рядом лежали серые бархатные перчатки с серебряной вышивкой в виде листьев. Их дополняли сапожки цвета слоновой кости и узорчатые чулки.
Дверь снова открылась, и на пороге возникла Софи. В руках она держала светло-серую шляпку с серебристыми ягодками. На служанке не было лица, веки опухли и покраснели, и она избегала смотреть на Тесс.
– Новые платья, мисс, – сказала она. – Это материя из приданого миссис Бранвелл. Пару недель назад она решила, что было бы неплохо нашить вам из нее нарядов – ну, чтобы вам не приходилось носить купленное мисс Джессаминой. Она подумала, что так вам будет… спокойнее. Платья доставили сегодня утром, и я попросила Бриджет разложить их для вас.
Тесс почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы, и поспешно присела на край кровати, словно любуясь тонким шитьем. Подумать только, Шарлотта во всем этом хаосе еще успевала заботиться о ее чувствах! Тесс едва не расплакалась, но смогла сдержаться.
– Софи, – начала она нетвердым голосом. – Я должна… Нет, хочу попросить прощения.
– Попросить прощения, мисс? – эхом отозвалась горничная, опуская шляпку на кровать. Тесс невольно вспомнила неприметные платья Шарлотты. Кто бы мог подумать, что она обладает столь изысканным вкусом!
– Я зря говорила о Гидеоне подобные вещи, – ответила Тесс. – Я сунула нос, куда меня не просили, и ты совершенно права. Нельзя судить о человеке по грехам его семьи. Да, я видела Гидеона на балу. Но он не принимал участия в веселье и не делал ничего постыдного. Я не могу проникнуть в его мысли и не имею никакого права вести себя так, будто знаю, о чем он думает. Видишь ли, в этих делах у меня опыта не больше твоего. Все, что касается мужчин, для меня темный лес. Прости, что имела наглость тебя поучать. Обещаю, этого больше не повторится – если только ты сможешь меня простить.
Софи подошла к гардеробу, и он, распахнув деревянные створки, явил их взглядам второе платье – темно-синее, с золотой бархатной отделкой. Подол был немного подвернут, так что из-под него выглядывали нежнейшие шелковые юбки с оборками.
– Как красиво, – тихо сказала Софи, с чуть заметной тоской касаясь мерцающих складок. Затем она обернулась к Тесс. – Это было очень… искреннее извинение, мисс, и я охотно его принимаю. На самом деле я простила вас еще в гостиной, когда вы солгали ради меня. Я не одобряю ложь, но знаю, что вы сделали это из добрых намерений.
– Ты поступила очень храбро, когда рассказала Шарлотте правду, – ответила Тесс. – Я знаю, ты боялась, что она рассердится.
Софи печально улыбнулась.
– Не рассердится, нет. Разочаруется. Она сказала, что сейчас у нее нет времени, и она переговорит со мной позже, но у нее на лице все было написано. Хуже и не придумаешь.
– О господи, Софи. Уилл ее все время разочаровывает!
– А кого нет?
– Я не об этом. Я хочу сказать, она правда тебя любит – как Уилла, Джема или… ну, ты знаешь. Даже если сейчас она немного разочарована, она ни за что тебя не прогонит. Шарлотта думает, что ты чудесная. И я тоже.
Софи даже рот раскрыла от удивления.
– Мисс Тесс!
– Да, и я, – твердо ответила девушка. – Ты храбрая, самоотверженная и очень милая. Как и твоя хозяйка.
У Софи подозрительно заблестели глаза, и она быстро промокнула их подолом передника.
– Ну все, хватит болтать, – решительно сказала она, снова становясь суровой горничной. – Надо вас приодеть. Сирил вот-вот подаст экипаж, а миссис Бранвелл не любит ждать.
Тесс послушно отдалась в заботливые руки Софи, которые помогли ей справиться с непривычным платьем.
– И ради всего святого, будьте осторожны, – попросила служанка, ловко застегивая крючки на спине. – Этот человек – исчадие ада. Не дает спуску даже своим мальчикам.
Своим мальчикам. Похоже, Софи сочувствовала и Габриэлю тоже? Тесс невольно задумалась, какие отношения связывают Гидеона с младшим братом и сестрой. Но она не дала волю любопытству – просто позволила усадить себя перед зеркалом, завить волосы и сбрызнуть виски лавандовой водой.
– Какая же вы красавица, мисс, – гордо сказала Софи.
Тесс была вынуждена согласиться, что Шарлотта безошибочно угадала и с цветом, и с фасоном. В сером платье ее глаза казались больше и ярче, талия и запястья – тоньше, а бюст – пышнее.
– И еще одно, мисс…
– Что такое, Софи?
– Это касается мастера Джема, – ответила служанка, чем немало поразила Тесс. – Пожалуйста, что бы вы ни делали… – Софи бросила взгляд на нефритовый кулон на шее Тесс и прикусила губу. – Не разбивайте ему сердце.
20. Горький плевел
Разлучены невидимой стеной —
Теперь ты телом с ним, душой со мной.
Один пожал разлуки горький плевел,
Другой – благоухающий цветок.
Тесс выскользнула через парадные двери Института, на ходу натягивая серые бархатные перчатки. Пронизывающий ветер гонял по двору охапки пожелтевших листьев. Низкое, затянутое грозовыми тучами небо словно спустилось к самому крыльцу. Уилл стоял у подножия лестницы, засунув руки в карманы и неотрывно глядя на колокольню собора.
Юноша не озаботился шляпой, а потому ветер свободно играл с его шевелюрой, запутывая и отбрасывая с лица черные пряди. Похоже, появление Тесс прошло для него незамеченным, и она поддалась искушению полюбоваться четко очерченным профилем. В глубине души девушка понимала, что это неправильно. Теперь они с Джемом принадлежали друг другу, а это означало, что все остальные мужчины с таким же успехом могли исчезнуть с лица земли. Однако она все равно не могла удержаться от сравнений. Джем притягивал ее сочетанием силы и хрупкости, а Уилл напоминал бурю на море – аспидно-синюю и черную стихию с алмазными вспышками непокорного нрава. Тесс задумалась, наступит ли время, когда этот гордый профиль перестанет вызывать в ней отклик и заставлять сердце биться чаще. Возможно, ей просто нужно свыкнуться со своим новым статусом? Сейчас помолвка с Джемом казалась чем-то невероятно далеким, почти нереальным.