-О чем вы? – Несмотря на то, что Игранта явно была крайне недовольна его словами, хмурилась и пару раз даже порывалась перебить молодого человека, стоило отдать ей должное: за ключевую фразу в словах Лаза она ухватилась мгновенно.
-Я не говорил этого на совете, но сражаться предстоит не против обычных магов. На стороне наших противников – Мастера, и ни один из них не спешит творить добро.
Несколько часов в Малой Сфере Лаз занимался именно этим. Выторговывал у тиреев поддержку в войне против культа Монарха по максимально выгодной для себя цене. Первая цена рыболюдей была абсурдна: половина Люпса, знания обо всей имеющейся у людей магии, ежегодные выплаты, использование части населения в Яссании, фактически, в качестве рабов и так далее и тому подобное. И Лаз долго, неторопливо, с терпеливостью рыбака отсекал и урезал все эти требования, одно за другим.
Половина континента превратилась в кусок прибрежных территорий между Каганатом и Башдраком, довольно приличный, но в любом случае необходимый, если он в будущем хотел продолжить сотрудничество двух рас. К тому же, в любом случае, рыболюдям на суше жить иначе, как в китонах, было невозможно.
Выплаты обернулись отсутствием налога на любые товары, какие в будущем будут покупаться или продаваться тиреями на Люпсе. Как Лаз выяснил, налоги в Кетании были очень серьезной темой, куда строже контролируемой, чем у людей. Так что отмена любых пень и поборов стала для рыболюдей настоящим откровением и огромным подарком, они не могли и представить, что такое в принципе возможно.
Рабство вдруг стало обменом кадрами. Пусть с довольно внушительными преимуществами для тиреев, но все-таки взаимовыгодным и полезным для обеих сторон. Несмотря на магию пространства, люди все еще могли такое, на что рыболюди не были способны – спокойно жить на суше, что сулило в разы более быстрое освоение территорий. Тиреи же согласились, что предоставить несколько патрульных кораблей для защиты побережья Моря Чудовищ от разных тварей – это не так уж и сложно, тем более что часть побережья уже была им обещана.
Но главным предметом торговли, благодаря которому Лаз вообще получил возможность менять и ставить условия, была магия. Конечно, вся магия людей тиреям совершенно не сдалась. Стихийными заклинаниями они пользоваться вроде как не могли, хотя это все-таки еще стоило проверить; зачарование они изобрели куда раньше людей и использовали в разы эффективнее; тайны создания небесных крепостей и магических доспехов в ту же кучу, в первом рыболюди со своей пространственной магии преуспели куда больше Башдрака, а подходящие залежи на Яссании еще нужно было найти, если они вообще существовали.
Магию приручения еще можно было предложить, иметь ручных водных зверей рыболюдям было бы очень удобно, однако главным лакомым кусочком была, конечно, трансформация.
Из-за морских тварей углубляться в Божественный океан они не могли, безопасного поселения построить бы не получилось, а для суши нужны были иные тела. И Лаз заявил, что, если тиреи помогут победить культ Монарха и заключат мир с людьми, он лично научит их нужной магии. После того, как он на глазах членов совета принял все названные формы, от обычного морского ежа до акулы, а потом превратился в каждого из них по очереди, сомнений в его квалификации уже ни у кого не осталось.
Вопрос со святой девой при таких обещаниях отошел на задний план и единственным, кого это не устроило был Унлом, представитель церкви Морского бога в Малой Сфере. Войну Лаз пообещал, так что главнокомандующие наземной армии и флота остались довольны. Развитая торговля с иным континентом по договору также обеспечивалась, так что и представителя торговцев, молодого тирея по имени Зорнал, удалось умаслить. Старик Ушту, представитель ремесленников, был, похоже, не слишком рад войне, но союз между людьми и тиреями поддержал обеими руками. Мусса и Игранта на совете остались индифферентны, сказав лишь, что согласятся с большинством, но это и не было особо важно. Потому что два других мага в Малой Сфере решили заключить предложенный договор. Они были высшими, если по человеческой терминологии, да еще и занимали такие посты, а значит имели все шансы первыми испытать на себе все прелести магии трансформации и наконец-то пройтись по земле без необходимости облачаться с тяжелый водный скафандр или закрывать себя от солнца пространственными барьерами.
Унлом, священник, оставшись в меньшинстве, попытался переубедить остальных, сказав, что ради магии трансформации союз заключать нет смысла. Дескать, на Люпсе есть и другие, кто владеет этой магией, так что Лаз не нужен. На что Лаз ответил, что является лучшим в этом вопросе на всем Люпсе, а значит и во всем мире, так что, если они, Малая Сфера, хотят получать второсортные знания – пожалуйста, пусть отправляются учиться у других, после чего сделал пару уступок в торгах. И Унлом остался с носом. Вернее, без носа, оного у тиреев не было в принципе. Как и ожидалось, верхушка правления Кетании не была особо религиозна.
Вот только про то, что в культе Монарха есть Мастера, про то, что он сам Мастер и про то, кто такие Мастера в принципе, Лаз не сказал ни слова. Потому что тогда цена за помощь в войне мгновенно взлетела бы до небес.
Однако сейчас, Игранте и Муссе, он решил выложить правду.
Двое Мастеров, из которых один – древний маг старше Фауста, будут далеко не худшей подмогой.
Глава 20
Информация о том, что на Люпсе неожиданно появилось не меньше десятка, а скорее даже больше, Мастером, Игранту привела в полнейший шок. А когда Лаз сказал, что все они принадлежат к до сих пор окутанному тайной культу Монарха и стремятся захватить и подмять под себя все человечество, она и вовсе потеряла дар речи, несколько минут просто сидя и глядя куда-то в пространство.
В каком-то смысле это было даже понятно.
В отличие от Фауста или Чабу, Игранта очень редко когда выбиралась из столицы и уже много лет не участвовала в настоящих боях. Последний раз она с кем-то по-настоящему сражалась в магическом поединке еще до рождения Лаза. Тогда неожиданно мощный диверсионный отряд отщепенцев попытался атаковать Кетанию и от магессы потребовалось отбить нападение. И даже тогда, почти сорок лет назад, никакой реальной угрозы для нее не было, все-таки Мастер, тем более с таким стажем.
С последнего же раза, когда Игранта оказывалась в по-настоящему опасной ситуации, прошло уже больше двухсот лет. Несмотря на не прекращающуюся войну с отщепенцами, до столицы, которую древнюю магессу попросили защищать, они почти не добирались и рыболюдке почти не было работы. Да и в войне с культом Монарха она изначально не собиралась участвовать, заинтересовавшись Лазом не из-за его предложения Малой Сфере, а потому, что он также был Мастером.
Фактически, после покорения своей души, Игранта жила, образно говоря, в хрустальном замке, где ничто не дает намеков на быстротечность времени снаружи. Для нее годы, десятилетия и века сливались воедино и мысль о том, что эта уютная привычность может вдруг закончиться, очевидно, была для нее сокрушительна.
Все это она рассказала Лазу, когда немного отошла и успокоилась. Мусса, тем временем, отнесся к словам молодого человека совсем иначе. Ожидаемого энтузиазма не было. Ученый вдруг проявил совсем новые черты характера, для Лаза, тем не менее, не незнакомые. Он уже видел такое, и много раз. Петр в этом был очень похож на Мастера Познания. У обоих был внешний слой: полная меланхоличность у тирея и крайняя серьезность у танильского механика. У обоих под ним скрывалось неуемное любопытство и жажда нового, а еще глубже скрывалась серьезность и сосредоточенность, недоступная ни одному простому человеку. Когда Петр работал, ему можно было орать на ухо — он все равно бы не услышал ни слова. И тирейский ученый, похоже, был примерно таким же. Лаз не знал, сколько Муссе лет, Мастера, если и старели, то делали это очень медленно, но он был уверен, что эти двое обязательно подружатся.
После того, как Игранта закончила говорить, налила себе еще немного своего отвара и откинулась в кресле, похоже, переваривая новую информацию, Мусса закидал Лаза вопросами о Мастерах противника. Сколько их, какой силы, дислокация, уникальные возможности… кое-что Лаз успел испытать на личном опыте, что-то удалось выяснить шпионажем, что-то ему рассказала Айна, бывшая свидетельницей начала войны на Люпсе, но на большую часть вопросов ответить ему было нечего. Причем чувствовалось, что Мусса спрашивает не просто так, а со знанием дела. Не зря, все-таки, он являлся главой ученого совета.
-Послушай, что ты хочешь сделать с этой информацией? – Вряд ли тирею было тридцать лет, скорее уж пятьдесят или даже больше, но на неформальное общение они перешли быстро.
-Ну как же! — Мусса посмотрел на Лаза, словно на малое дитя. – Нужно разработать стратегию действий, исходя из этой информации. Ведь, получается, что мы собираемся воевать с противником, имеющим неизвестные и безусловно опасные способности!
-А что бы ты сказал, если бы я попросил тебя не вмешиваться, по крайней мере прямо сейчас? – Разговор, так нежеланный Лазом, пришлось начать уже сейчас.
-В каком смысле? – Тирей был искренне удивлен. И не удивительно, если учесть, о чем именно Лаз просил.
Молодой человек глубоко вздохнул. “Интересно, — подумалось вдруг ему, — пришла бы мне подобная идея в голову до того, как я стал Ужасом? А если бы и пришла, рассматривал бы я ее хоть несколько секунд в качестве реального решения?” – Ответ был вполне однозначным. Нет, не пришла бы.
-Я хочу, чтобы ваши войска, магические корабли и что там у вас еще есть, с позором проиграли свое первое сражение. Чтобы развернулись и побежали в страхе. – На этом моменте даже Игранта, до сих пор отстраненно слушавшая их диалог, встрепенулась и подалась вперед.
-Но зачем?!
-Чтобы это стало личным. Я не спорю, ваша магия куда более продвинутая, сложная и сильная, чем то, что сейчас есть у людей. И даже Мастера вряд ли смогут обеспечить итоговый перевес. Но если тиреи будут побеждать раз за разом, в конце концов это станет обыденностью, а значит несобранностью, неподготовленностью, расхлябанностью. А на войне это смерть. Тем более прот