-Какая магия?
-Магия Айны, — Лаз, усмехнувшись, достал из внутреннего кармана небольшую пластинку магического металла. — Полтора часа Гатису аккуратно и осторожно внушался ужас ко мне и тому, что я могу с ним сделать.
-Можно подумать, смертей двух высших не хватило, -- буркнул Фауст.
-Этого с лихвой хватило на время нашего разговора, может быть еще на пару недель, а то и месяцев. Но в конце концов обычный страх прошел бы и Гатис начал бы думать. А мне этого совсем не надо. Теперь же, благодаря Айне и магии зачарования, инстинктивный ужас к моей персоне будет зреть в нем, словно яблоко на ветке.
-Что-то мне подсказывает, что ты сделал это не только из практических соображений.
-Конечно, – Лаз зло усмехнулся. – Смерть – слишком легкое и быстрое наказание за то, что он сделал. пусть страдает, пусть мучится, пусть каждую ночь просыпается от кошмаров, в которых я прихожу по его душу. Вечная пытка до самого конца его жизни.
-В такие моменты даже я начинают тебя бояться.
-Может быть не зря, – вздохнул Лаз. – Но ты прав и в другом, практические цели в этом тоже были. Во-первых, естественно, под воздействием такой магии он никогда не решится меня снова предать. Но даже не это главное. Вместе с главным большим внушением было еще одно, не такое сильное и всеобъемлющее, но все-таки ощутимое. Мысль о том, что ему против меня нужна помощь. Слухи о моем возвращении, естественно, пойдут, мои слова привратникам и смерти двух высших сделают свое дело, но официально объявлять что-то я ему настрого запретил, так что по крайней мере в первое время слухи будут оставаться слухами. Так что, вполне логично, он станет искать поддержки в других странах. И, если я понимаю его достаточно хорошо, отправит он гонцов всюду, куда сможет, в надежде получить от этого максимум выгоды.
-И зачем это тебе?
-Я собрался вернуться, Фауст, настолько официально, насколько это возможно. Вот только если я встану посреди площади и закричу: “Я Лазарис Морфей, я снова с вами!” – на меня посмотрят, как не сумасшедшего. Все-таки с моей официальной смерти прошло уже тринадцать лет. Куда лучше будет, когда о моем возвращении станет известно не от меня самого, а от самых официальных и компетентных источников на свете: королей и императоров. К тому же, когда я “узнаю” о том, что Гатис меня сдал правителям других стран, я смогу потребовать у него еще что-нибудь в качестве компенсации.
-Хорошо иметь такую силу, – усмехнулся Фауст. – Сразу из планов пропадают все “если”.
-Не то слово, мой друг. Не то слово.
Дорогу до особняка Морфеев, такую знакомую и позабытую одновременно, Лаз с Фаустом прошли пешком. Уже почти зимняя прохлада ни одному, ни другому не была помехой, и торопиться они тоже никуда не собирались, лишние полчаса ожидания ничего не изменят в тринадцати годах разлуки.
Уже издалека Лаз заметил, что дом находится далеко не в лучшем состоянии. Он уже при разговоре с королем понял, что его семья после того нападения на Апрад оказалась в довольно бедственном положении, но слышать и видеть – две большие разницы. Облупившаяся краска, отколовшаяся черепица, заколоченные окна в самых далеких и редко используемых частях особняка, неровные, явно давно не стриженные кусты живой изгороди – не сказать, что за домом не ухаживали вовсе, но тем почти идеальным порядком, что был когда-то, даже не пахло.
Однако, раз подумав обо всем, что произошло с семьей за долгие годы его отсутствия, Лаз тут же обо всем и забыл. Потому что на лужайке перед домом, не обращая внимания на неровно скошенную траву, играли дети. Старшая девочка была уже подростком и ее огненно-рыжие волосы не оставляли никаких сомнений в том, чья это дочка. Еще трое мальчишек, возрастом от десяти до, наверное, пяти лет, носились вслед за дочкой Мари, словно утята за мамой, она явно была заводилой в компании. Самая младшая, совсем еще кроха, сидела в коляске под присмотром няни и, довольно хихикая, наблюдала за играми старших.
И именно няня первой заметила приближение незнакомцев. Девушка была совсем юная, вряд ли даже совершеннолетняя и, очевидно, знать Лаза не могла, так что при виде чужаков поспешно взяла малышку на руки и подозвала к себе остальных детей. Гости в особняке Морфеев, очевидно, были очень редки.
-Не бойтесь! – Поднял руки Лаз. – Мы не хотим ничего плохого! Я хотел бы увидеться с Ланирис Морфей, пожалуйста, позовите ее, если она в доме.
-Хозяйку? – Взгляд девушки забегал между остановившимися у изгороди Лазом и Фаустом и с любопытством разглядывающими чужаков детьми. Наконец она решилась на что-то и повернулась к старшей девочке. – Лимма, позови взрослых. Поскорее.
Кивнув, дочка Мари забежала в дом.
Лазу, по большому счету, было плевать на испуганную няню и на то, что она там себе навоображала при виде его и пестрого мечника. Куда больше его занимали дети. В лицах старшего и младшего мальчишек легко угадывались тонкие черты Сарифа, хотя первый явно больше пошел в их, Морфеев, породу. В сердце молодого человека потеплело: это были дети Лани, его племянники. И пусть фамилия у них уже была другая, но кровь – не водица и к сыновьям своей дорогой сестренки Лаз, даже не зная их имен, чувствовал небывалую нежность.
Даже с магией Метаморфоз он так и не нашел способа вернуть своему телу способность к репродукции. Слишком мало у него было знаний в биологии, чтобы достоверно скопировать результаты миллионов лет эволюции. Так что было совершенно неизвестно, когда у них с Айной появятся свои дети. Но сейчас прямо перед ним были они, маленькие человечки, которых его сестра, второй по важности после Айны человек во всем мире, выносила и родила. И Лаз намеревался сделать все, чтобы они никогда не увидели даже мельчайшей доли тех ужасов, что пришлось пережить ему.
Еще двое, мальчик лет восьми и малышка, которую няня все еще продолжала крепко прижимать к себе, вряд ли имели с ним кровное родство. Однако личности их родителей тоже не сложно было вычислить. Паренек в свои годы уже был выше всех остальных детей, так что его отцом никто кроме Джи Даза не мог быть. Девочка, правда, была слишком маленькой, чтобы с уверенностью говорить о какой-то схожести, но густо-синий цвет глаз тут же напомнил Лазу об Алексис.
Отрадно было понимать, что даже спустя столько лет их компания, даже потеряв столь многих, продолжала держаться вместе. И пять вышедших на крыльцо людей полностью подтвердили это умозаключение. Вернее, их было шестеро, но последнюю девушку Лаз не знал и потому пока что не считал принадлежащей к их компании.
-Здравствуйте, вы хот… – Лани, чей отчетливо округлившийся живот обещал скорое появление еще двоих, как Лаз отчетливо слышал, племянников, вышла вперед. Однако, даже не закончив фразы, она замолчала, не в силах сказать больше ни слова. По щекам хозяйки дома потекли тонкие ручейки слез.
-Привет, сестренка, – Лаз, широко улыбнувшись, вошел в калитку. – Давно не виделись.
-Все равно считаю, за такое надо устроить хорошую взбучку. – Джи Даз, не в состоянии сдерживать улыбку, все-таки старался быть серьезным.
Сложно, наверное, даже невозможно описать то количество радости, восторгов, смеха, слез и упреков, что увидел дом Морфеев за эти несколько часов. Весь особняк за считанные минуты наполнился суетой, голосами, звоном рукопожатий, а в и так влажный осенний воздух точно добавилось пару процентов соленой воды. Глаза Лани были красными и опухшими от слез, а скулы сводило от не сходящей с лица улыбки, Санктус Морфей, обнимая сына, рыдал в голос, дед Кратидас, вопреки своей обычной суровости то и дело сморкался в платочек и даже железный Варвар не удержался и пустил слезу, которую тут же испарил магией огня.
Было организовано самое роскошное, какое только было возможно с имеющимися продуктами, застолье, вопросам не было конца, хотя Лаз отвечал хорошо если на четверть, было произнесено множество тостов и выпито немало вина… в общем, возвращение Лазариса Морфея праздновали именно так, как и полагается праздновать чье-то явление из мертвых.
Однако потом, вечером, когда детей уложили спать, а деды и прадеды ушли к себе сами, собравшиеся перед камином в гостиной семь человек завели уже куда более серьезный разговор.
-Да! – Малютке, с возрастом не ставшей ни на сантиметр выше, пришлось использовать магию, чтобы рассерженное топанье ножкой прозвучало достаточно убедительно. – Ты что, за все эти годы не мог хотя бы как-то весточку подать, что ты жив?
-Не думайте, что я не хотел, – Лаз развел руками, – но я не мог исключить возможность того, что за всеми вами следили, а если бы вы узнали правду, вы бы рано или поздно это выдали.
-Думаешь мы такие плохие актеры? – Хмыкнула Штучка.
-Ну, как показал сегодняшний день, не лучшие, – улыбнулся молодой человек. – К тому же, дай я знать кому-то из вас, вы бы точно рассказали друг другу, а, уж простите, но что знают трое, то знает и свинья.
-Ладно, допустим, – Лани подняла руки, признавая состоятельность этого довода. – Но тогда почему ты вернулся сейчас, да еще и так открыто, просто пришел в дом? Откуда ты знаешь, вдруг кто-то из наших слуг тоже шпион Гатиса? – В комнате как-то резко стало тихо.
-Теперь это уже не имеет никакого значения, король прекрасно знает, что я вернулся, я нанес ему визит перед тем, как приходить сюда.
-Ты пришел в королевский дворец? Тогда, если ты жив, то почему эта сволочь до сих пор жива?! – Взревел Джи Даз, за что был награжден осуждающим взглядом сразу от всех женщин в гостиной.
-Потому что в могиле он будет бесполезен, – спокойно ответил Лаз. – За эти тринадцать лет со мной много чего произошло, слишком много, если честно. И, можешь мне поверить, Варвар, я больше не буду сомневаться, если чья-то смерть будет необходима. – Ланирис тихо охнула, и молодой человек повернулся к ней. – Да, сестренка, я больше не стараюсь спасти всех и решить все вопросы без насилия. Понимаю, что это невозможно.