-Погоди, – вклинился в разговор Сариф. – Я не понял часть про “бесполезен”. Ты что же, теперь используешь короля Кристории, как… марионетку?
-Скорее, как добровольного раба. – Усмехнулся Лаз. – Смерть двух высших прямо у него на глазах сделала Его Величество крайне сговорчивым.
-Стоп-стоп-стоп! Что?!
-Ага. Я убил Леттицию Кутом и Мадэса Зуву, магов, допустивших расправу над всеми вами и смерть моей матери. – В комнате повисла гробовая тишина и лишь Фауст продолжал улыбаться, прекрасно зная новые возможности своего юного друга.
-Но… как? – Пробормотала Малютка, явно не способная осмыслить эту новость. – Они ведь… высшие!
-Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам, – улыбнулся Лаз, вспомнив столь подходящую к месту цитату из земной классики. – Высшие маги считаются верхушкой силы Люпса лишь потому, что никто не знает, что существует нечто большее. Я обязательно расскажу все в подробностях, но как-нибудь в другой раз, хорошо? – Пятеро бывших студентов высшей группы факультета магии неуверенно закивали, еще не до конца отойдя от шока. – А сейчас я хочу знать все, что случилось с вами за эти годы, очень надеюсь, что приключений у вас было куда меньше, чем у меня.
-Ты намерен их всех сделать Мастерами, как меня? – Уже поздней ночью, когда все разошлись по кроватям, переваривать события дня, Лаз с Фаустом сидели на лавочке в саду и смотрели на звезды. На небе так и не появилось ни единого облачка и россыпь огоньков в вышине была невероятно прекрасна.
-Нет, – Лаз покачал головой. – Как бы это не было грустно, но у них своя жизнь, участником которой я уже никогда не буду. Это чувствуется даже без магии Айны. Даже сестра, отец и остальные Морфеи знают лишь первую половину моей жизни, и при этом более спокойную и мирную половину. Про Варвара, Малютку и остальных я вообще молчу. Да, мы были друзьями и останемся ими, да, они любят меня, а я люблю их и сделаю все, чтобы уберечь их и сделать их жизнь лучше, но по большому счету мы чужие люди. И те пропасти, что есть между нами: пропасть силы, пропасть власти, пропасть жизни столь долгой, что я наверняка увижу рождение еще не одного десятка поколений их потомков – все это не даст нам снова стать близкими настолько, насколько это было когда-то. И Айна права, я не могу превращать людей в Мастеров направо и налево, хотя для этого не нужны способности к магии и Мастером чисто теоретически может стать любой. Я не могу решать за них. Конечно, я расскажу им о подчинении души и всем остальном, может помогу советом, но делать то, что я сделал для тебя, я не буду. И не только ради их права выбора. Может быть это эгоистично, но я хочу, чтобы этот дом оставался для меня тихой гаванью, в которую я всегда смогу вернуться после убийства королей, или войны с рыболюдьми, или чего там мне еще уготовано, вернуться и хотя бы на время забыть про статус Мастера.
-Эгоистично, тут ты прав, – Фауст с усмешкой увернулся от удара Лаза. – Но, став Мастером, ты не перестал быть человеком. И даже если тебе не нужны еда, воздух и сон, ты, как и все, устаешь. Не телом, а разумом. И нет ничего плохого в том, чтобы искать возможности дать своим мозгам отдохнуть.
-Ты, как и всегда, очень мудр, – без всякого сарказма сказал Лаз.
-Ты тоже таким станешь, прожив полтысячи лет.
-Даже не представляешь, как бы мне этого не хотелось.
-О, поверь, прекрасно представляю…
Глава 4
Сообщение от короля Гатиса Кристорского с просьбой, даже мольбой о помощи, в трех главных дворцах Люпса: императорском Лотоса, каганском Талитейма и королевском Такта, столицы Башдрака, получили с разницей всего в несколько дней. И сказать, что определяющие судьбу всего континента люди переполошились — значит не сказать ничего.
Лазарис Морфей, которому сейчас должно было уже быть под тридцать, вернулся спустя почти четырнадцать лет с атаки на Апрад, походя убил, и не просто победил в бою, а практически уничтожил двух высших магов Кристории и, фактически, единолично захватил власть в своей родной стране. Письмо обычно расчетливого и сдержанного Гатиса едва ли не излучало весь тот страх, что король испытывал во время написания, так что не возникало сомнений: для трех стран-генемонов возвращение этой темной лошадки не означало ровным счетом ничего хорошего.
И предрекаемый Лазом эффект – страх, страх перед неконтролируемой и необъяснимой силой, сработал, наверное, даже лучше, чем можно было подумать. Война каганата с империей, и так застопорившаяся из-за появления у берегов танильцев кораблей тиреев, была официально приостановлена, причем единогласным решением обеих сторон, как и, казалось бы, бесконечные столкновения войск на границе каганат-Башдрак. Из Апрадской академии, где только недавно начался новый учебный год, были отозваны отпрыски многих влиятельных иностранных фамилий, вслед за чем началось уже повальное бегство студентов из Дома Магии, несмотря даже на то, что причин большинство из них не знало. К границам Кристории начали подтягиваться элитные подразделения стран-гегемонов, пока не пересекающие невидимой черты, но определенно готовые это сделать в любую минуту…
Невероятный и, если задуматься, очень печальный факт: угроза нападения чужеродной, обладающей неизвестной силой и возможностями, агрессивно настроенной расы извне была воспринята куда менее остро, чем один-единственный, пусть и невероятно сильный, человек, угрожающий правителям Люпса изнутри.
Но, к сожалению, это было так. И когда примерно через пару недель после первого письма из Апрада поступило новое, на этот раз уже вообще всем правителям всех стран континента, озаглавленное: “Правителям континента от Лазариса Морфея”, — его восприняли настолько серьезно, словно его автор уже приставил нож к горлу каждого монарха.
Содержание его было следующим:
“Правителям континента от Лазариса Морфея.
Уважаемые короли, императоры, каганы, князья и вообще все держащие в руках власть над тем клочком суши, что называется Люпсом. Думаю, сейчас уже не нужно убеждать вас всех в том, что я жив, с этим более чем успешно справился пишущий сейчас данное письмо король Гатис Кристорский.
Я не воскрес из мертвых, я был жив все те четырнадцать лет, что прошли с моей официальной смерти. И все четырнадцать лет я ждал и готовился, чтобы, когда нужный момент настанет, иметьне только право, но и возможность заявить, что я хочу мести. Мести за предательство, мести за смерти моих родных и друзей, мести за гонения и преследования. Главная ирония в том, что, если бы вы не были столь большими параноиками и хоть немного отступились от своей мании тотального контроля, сейчас я был бы вашим союзником. Однако произошло то, что произошло. И я готов заявить, что теперь я кара за долгие годы благодушного просиживания ваших августейших задниц.
Не будет никаких переговоров. Не будет торгов и обсуждений. Вы либо делаете то, что я говорю, либо умрете еще до конца этого года. А если у кого-то из вас возникнет хотя бы поползновение угрожать моей семье, я уничтожу не только вас, я выжгу все, что вы любите и цените, я изведу весь ваш род до последнего человека и превращу память о вас в пепел. Повторяю: это не пустые угрозы, с позиции силы я не считаю ложь необходимой. Все будет так, как я описал.
Теперь об условиях. В день зимнего солнцестояния я буду ждать в Сайркине, в городе Брайм, вас всех. Каждого правителя, обладающего на Люпсе хоть крошечным участком территорий. Можете брать своих лучших магов, можете приводить любых чудовищ, можете окружать город и всю страну хоть миллионными армиями, мне все равно. Мне не нужны деньги, драгоценности, магические артефакты, земли, титулы и обещания. Того монарха, которого не будет в Брайме в назначенный срок, еще через месяц не будет в живых.
Напоследок скажу, что меня самого не интересует власть, я не собираюсь отбирать у вас ваши регалии. Я лишь хочу поговорить о том, как и в каком направлении стоит двигаться Люпсу. Я даже буду готов выслушать любые конструктивные предложения и если мы придем к соглашению, вполне возможно, жизни ваши и ваших подданных в скором будущем станут лучше. Однако, я подчеркиваю в третий и последний раз: не вы решаете, а я”.
Куратор, хранитель, страж, повелитель, мастер, бог… названия можно подбирать еще очень долго. Одним словом, главным в мире Люпса была сущность, именуемая Небесным Монархом, или же просто Монархом.
Монарх не создал эту планету, не имел никакого отношения к появлению на ней жизни, к рождению первого человека или тирея, даже появление цивилизаций двух этих столь похожих и одновременно столь различных рас прошло без какого-либо участия с его стороны. Впервые он по-настоящему обратил свой взор на Яссанию, так назывался континент рыболюдей, и Люпс, когда сперва на первом, вернее в его прибрежных водах, а потом и на втором появилась магия. случилось это, если верить текущему календарю, три тысячи шестьсот девяносто лет назад, хотя на самом деле примерно на сто лет раньше.
И дело было не в том, что Монарх не был заинтересован в не знающих магии разумных, совсем наоборот. Просто без главного, самого первого навыка, который необходим для вообще любой магии – умению обращаться к своей душе, к своему внутреннему Я, Монарх был бессилен как-то повлиять на человека.
Однако, установив связь с человеческими душами, бросать ее он уже не собирался. Монарх не был похож на богов земных религий, насылающих на людей потопы, карающих молниями или и вовсе в открытую разгуливающих среди простых смертных. Даже получив возможность как-то взаимодействовать с человечеством, он остался очень ограничен в своих возможностях. Не мог сам творить магию и не мог просвещать людей, хотя знал такое, что не снилось и современным чародеям. Также он не мог напрямую сообщать людям свою волю, но при этом в арсенале Монарха все равно было средство невероятной силы. Человеческое честолюбие.