— На Грузовые Линии, — кивнул Годжи. — Я это знаю.
— Но ты всё так же называешь меня господином Родионом, — он двинулся к Годжи. — Вот только знаешь что? Не совсем так же.
Он бросился к Годжи и, схватив за лицо, повернул. Годжи вцепился в его руки, силясь вырваться, но лучевая шпуля тренькнула — и правая рука повисла плетью. Тогда Родион взял его за челюсть и, дёрнув на себя, раскрыл до груди. Язык Годжи заболтался в воздухе, невольно вторя его же руке.
— Я помню твой голос, сраный робот. — Родион просунул руку в рот и дальше. — Я знаю, как он звучит.
Годжи почувствовал, как в его пищеприёмнике шевелятся чужие пальцы, как они нащупывают его ценность, его секрет, но ничего не мог сделать. Теперь он просто хотел, чтобы всё это закончилось — как можно быстрее.
Родион, будто поняв его мысли, резким движением выдернул из его нутра речевой блок. Годжи упал на пол, его открытая челюсть и язык легли на холодный, пыльный пол.
— Хватит, — сказал Годжи в руке у Родиона. — Вы не можете портить меня. Я — собственность компании.
— Речевой блок с начинкой последнего поколения, — сказал Родион, разглядывая блестящую деталь. — Это не собственность компании. Это Стерва тебе всунула, чтобы задобрить. Ты продался ей. Что она тебе пообещала ещё? Может, мужиком тебя сделать?
Годжи отвёл глаза. Он не хотел, чтобы Родион вырвал и их.
— Ты всегда либо лжёшь мне, либо молчишь, — сказал Родион. — Тогда зачем тебе вообще голос, а, робот? Чтобы ты лгал им людям или отказывался сказать правду?
Годжи молчал. Родион кивнул.
— Ну что ж, это твой выбор, — Он подошёл к двери и распахнул её. Годжи вздрогнул от холодного ветра, ворвавшегося в помещение. Надвигалось что-то страшное.
Родион размахнулся и швырнул речевой блок в темноту, за самый край. Затем посмотрел на Годжи и улыбнулся.
— Ну, чего скажешь, Годжи? Что скажешь, а, утиль?
В этот момент Годжи дико, протяжно орал где-то далеко внизу, растворяясь в ветре и кислотных испарениях, до тех пор, пока не остался полностью немым.
Родион сплюнул и вышел в ночь. Годжи поднялся на ноги и щелчком вставил себе челюсть, затем повернул шею в исходное.
Когда зашумел флаер он выскочил на платформу, он махал руками, он колотил по корпусу — но флаер взлетел, несмотря ни на что. Не обращая внимания на его удары. Вспыхнули искры двигателей — и Годжи опустился на платформу, закрыв голову рукой.
****
Она появилась после бури. Встрёпанная, соскочила с «катушки» и, подбежав к Годжи, стала разглядывать его лицо.
— Почти не повредил, — выдохнула она. — Ну и ладно. Я думала, этот ублюдок перед смертью тебя совсем разобьёт.
Годжи отвернулся.
— Ну ты чего, — Стерва ударила его по плечу. — Ошибки тоже случаются. Они тебя столько не чинили — датчики ведь тухнут иногда, здесь же вообще радиация! Ну пропустил приближение бури — ну и чёрт бы с ним!
Годжи молчал. Тогда Стерва подошла к нему вплотную.
— Годжи, — она стала очень серьёзной. — Скажи что-нибудь.
Он молчал. Она выматерилась.
— Ты не сказал ему про бурю не потому, что не знал о ней, так? Придурок сам себе могилу вырыл. Годжи, ты… — она взяла его за растрёпанную, прожжённую искрами руку. — Ты что, пытался остановить флаер руками?
Он протянул ей прозрачную плёнку с посланием. Грозная Стерва взяла её двумя пальцами, как берут что-то давно прогнившее.
— В связи с гибелью старшего исполняющего грузовой… — она замолчала, затем продолжила. — Неисполнение предназначенного и серьёзный износ… — подняла на него взгляд и закончила. — В утиль…
Плёнка вырвалась из её ладони и упорхнула, несомая ветром за край платформы.
Грозная Стерва заметалась по платформе, бросилась к складу, но остановилась и некоторое время стояла, закрыв глаза ладонью. Затем кивнула и направилась к Годжи. Тот послушно ждал.
— У Джоддера есть ещё речевые аппараты, — сказала она. — Я за несколько месяцев управлюсь, слышишь? Туда-обратно. Просто «катушка» двоих не потянет, а до моего корыта по-другому не выйдет. Подожди меня, хорошо? Мы всё поправим. — Она положила ему руку на плечо. —Ты мне нужен, слышишь, Годжи? Ты мне очень нужен.
Подбежав к катушке, рывком завела, обернулась. Он стоял, под палящим солнцем и радиоактивным ветром, один — посреди ржавого, утилизованного мира, и его губы шевелились, будто в попытке что-то сказать, но потом дернулись и застыли в жуткой улыбке обречённого и всё понимающего существа, оставленного умирать в одиночестве.
— А к чёрту, — она слезла с «катушки» и пошла к нему — твёрдо, уверенно и быстро, на ходу стягивая с руки перчатку. — Пошло всё к чёрту. Таким ты здесь не останешься!
Годжи смотрел, как она приближается, он видел, как сейчас сама буря двигается на него, и самая первая, и все последующие в одной — в одной женщине, в её волосах и коже, в её ступнях и взгляде.
Его датчики в мозгу ожили, запоздало предупреждая об её приближении.
Буря подошла к Годжи вплотную, схватила его за челюсть и уверенно вытянула вниз.
После этого взяла за челюсть себя и проделала то же самое.
Её рука нырнула в себя, а затем, с зажатым в пальцах блестящим шариком — в него.
А Годжи всё смотрел и смотрел в её, такие похожие на его собственные, глаза.
Она закрыла челюсти двумя руками — себе левой, ему правой, подержала ладони ещё немного и, отвернувшись, бросилась к своей «катушке».
*****
Годжи сидел на самом краю и осторожно, медленно говорил:
— Ты мне нужен! — он улыбался, смотрел вниз, на игру радиоактивных ветров и вновь, раз за разом повторял её голосом. — Ты мне очень нужен!
Впервые за свою долгую жизнь Годжи чувствовал себя абсолютно и полностью целым.
Женя Сторонка. Жизнеписание Одноногого Пса
Мир встретил его ярким светом, лязгом металла и бурлением жизни, которое поражало сразу и навсегда.
Сойдя с конвейера, ошалевший от впечатлений Пёс попал в руки механика-отладчика — мягкого существа, с чувством полного превосходства орудующего жёсткими инструментами.
— Сейчас будем проверять, нет ли у тебя явного брака на уровне физики тела, — сообщил он и скептически скривился, — впрочем, тебе это понимать не обязательно.
Позади Пса стояли в ожидании другие новенькие псы — готовые к службе и даже подвигам, и уверенные, что если и найдётся у них явный брак на уровне физики тела, то и он пойдёт на пользу главной миссии. Потому что они — «сторожевые псы», созданные служить и защищать, и этим всё сказано.
— Служить и защищать, хм, — бубнил себе под нос мягкий механик, повелевающий жёсткими инструментами. — Стеречь и охранять. Сказали бы прямо: «тупой охранник»! Тоже мне, сторожевые псы…
Псы внимательно прислушивались: к сбору информации они относились с инстинктивным трепетом.
— Такие новенькие, такие свеженькие, лепота. А когда-нибудь — финита ля комедия. Разберут вас на запчасти или в переплавку отправят. А может, и на свалку, уж кому как повезёт. Будете валяться в куче мусора, пока не дойдёт очередь на переработку…
— Зачем в переплавку? — Пёс тогда имел полную, нетронутую жизнью комплектацию, был молод и любопытен, как щенок. Вдруг переплавка — это что-то интересное?
Отладчик не нашёлся с ответом и слегка растерялся. Может, вопрос Пса был слишком глуп и неуместен, а может, по чьему-то недосмотру отладчику загрузили в базу данных не всю информацию, необходимую для работы с новорождёнными роботами.
— Потому что! — выплюнул он. Подёргал уголками рта, зыркнул зло: — В жизни, мать вашу, должен быть контраст! А вы думали, на курорт попали?..
Пёс отметил длинную паузу между вопросом и ответом и посоветовал отладчику отослать баг-репорт разработчику (тогда он ещё не знал, что человеческий разработчик никогда не отвечает на запросы, а если вдруг ответит, то мало не покажется — так не покажется, что лучше бы и вовсе не отвечал). Остальные Псы согласно перемигивались.
Отладчик покривел лицом и долго рассматривал Пса нехорошим взглядом.
— Ладно, — решил он. — Пусть тестировщики с тобой разбираются. Следующий!
У тестировщиков Псу понравилось: тут загадывали шарады и играли в игры, как и положено в детстве. В память загрузили много полезной информации, чтобы Пёс всегда мог услужить человеку, не уронив чести производителя. И даже выдали библиотеку художественных книг для изучения и адаптации к социуму. Книги были интересные, по возрасту. Особенно ему полюбилась книга про мальчика Джима и пиратов; у пиратов было одно на всех лицо отладчика.
Иногда к тестировщикам приходил автор ядра и пугал острым взглядом, проникающим до самой мастер-версии, от чего псам, как одному, хотелось поднять все щиты и запустить профилактическую самодиагностику.
Пса признали годным к службе и отправили в распоряжение космических сил. Там его научили вести оборону на разных рубежах — где с огоньком, а где прикопавшись и не отсвечивая, в режиме пассивной охраны.
Пса окружали задорные молодые парни и матёрые боевые роботы. Он узнал много интересного о людях и об их загадочном разработчике, которого люди периодически призывали (обычно во время поломки). Отзывался разработчик или нет — Пёс так ни разу и не отследил, хотя пытался. Возможно, человеческий разработчик стеснялся Пса и приходил, когда тот стоял в карауле. Одним словом, было весело.
Когда Пёс поистрепался и растерял часть комплектации, им усилили группу роботов-терраформистов, отправляющуюся осваивать какую-то забытую всеми планету на дальних рубежах. Усилили для порядка, поскольку охранять там было нечего и не от кого. А чтобы не пропадал без дела, обучили наскоро нескольким несложным функциям.
Планета активно выращивала водоросли в океанах; освоить сушу предстояло роботам-терраформистам. Народ это был простой, необстрелянный. Первым делом они развеяли вдоль береговых линий споры лишайников, и потом долго ползали по скалам в поисках результата и споря на весь местный эфир, найдут ли земные грибы общий язык с нативными водорослями. Пёс несколько раз сделал им замечание за нарушение техники безопасности, но встретил лишь глубокое непонимание.