— Что надо этому солдафону? — спрашивал Терраформист-1, беспокойно поведя одними датчиками в сторону Пса, а другие вперив в щель в камнях, словно обронил туда мифическую плату мудрости.
— Не обращайте внимания, — отзывался Терраформист-2, — пенсионеру скучно. Пусть развлекается как может.
— Я вас слышу, — сообщил Пёс.
— Надеюсь, он не подумал, что его тут не уважают? — подал голос ещё какой-то терраформист.
— А его тут уважают?
Пёс записал в память, что обиделся, и отправился на обход периметра.
После этого он только смотрел, как они изображают торчащие на скалах мишени, и копил раздражение.
Грибы не подкачали — местные водоросли сочли их пригодными для совместной жизни, и тогда роботы забыли о них и вооружились контейнерами с удобрением. Жёсткий каменистый грунт сопротивлялся насилию, но роботы были упорны.
Однажды они распаковали семена. Псу достались одуванчики. Он спрятал их в груди (там, где могло бы быть сердце, если бы Пёс родился мальчиком Джимом) и пошёл осваивать унавоженный грунт. Одуванчик оказался живуч и цеплялся за раздробленные камни изо всех сил.
Настал черёд монтировать ульи. Этим Пёс занимался с удовольствием — пчёлы восхищали его своей организованностью, тем, что у них есть центральное ядро и такая подвижная, мобильная периферия, что завидно. Создавший их разработчик был гением, наверняка!..
Как-то во время бури Главный Терраформист велел всем укрыться на базе и, чтобы не терять даром время, заняться самодиагностикой и профилактикой. Пёс как охранное оборудование блуждал по периферии, выказывал буре своё презрение и превосходство и мониторил обстановку. Там-то его и застало сообщение о переходе всех колоний на военное положение, характеристиках противника и предполагаемых направлениях удара. Все они были далеко. Предаваясь ностальгии, он удалялся всё дальше от базы.
Пёс не слишком удивился, когда на базу, прочертив разреженную атмосферу, рухнул метеорит. Во-первых, Пёс был занят анализом нового опыта: так долго и неуправляемо лететь без вспомогательных средств ему ещё не доводилось. Во-вторых, он знал, что вселенная бесконечно огромна. Настолько огромна, что даже стремящиеся к нулю вероятности где-нибудь когда-нибудь перестают быть маленькими вероятностями и превращаются в большую проблему.
В результате этой маленькой вероятности сторожевой Пёс стал Одноногим Псом и потерял всю свою команду.
Доковыляв до базы с помощью средних манипуляторов и осмотрев воронку, он послал в центр отчёт о произошедшем, но получил в ответ только подтверждение о прочтении. Занятым далёкой войной людям было не до него.
Первым делом Одноногий Пёс собрал то, что осталось от ульев. К счастью, они были лёгкие, но прочные, и многие уцелели. Пчёл разметало далеко по округе, но и они постепенно возвращались, сердито жужжа и стукаясь об корпус Пса мохнатыми тушками. Хотелось бы ему тоже быть пчелой! Но такого навыка Пёс не имел, поэтому просто собрал все обломки, которые нашёл, заодно приспособил какой-то штырь вместо утраченной ноги. Вырванную с корнем зелень сложил на компост. Закончив со всеми этими делами, огляделся. Вспомнил отладчика. Одноногий Пёс всегда хотел быть мальчиком Джимом, но превратился в одноногого пирата Сильвера.
Контраст, что уж.
Собрав все останки роботов и не найдя среди них пригодных хоть для чего-нибудь, Пёс загрустил. Глупые необстрелянные терраформисты оставили его тут в полном одиночестве.
Пёс подумал, что почти сродни потерпевшим кораблекрушение на необитаемом острове. Но раз он здесь живёт, значит, остров обитаем, да ещё и колонизирован, рассудил он, и хотел занести это название в реестр рядом с невыразительным номером планеты: «Обитаемый Остров» — красота!, но название было занято, причём три раза. Поскоблив то, что заменяло ему репу, он решил назвать планету Конура.
Конура была свободна.
Долгое время Одноногий Пёс был крайне занят, ведь ему приходилось работать за всю команду, которую он не уберёг: он собирал семена — туда, где сердце, — и зелень — на компост, удобрял этим компостом следующий участок, высевал одуванчики, ухаживал за главным ядром пчёл, предоставив остальных своей судьбе. Под зимний домик для резервных пчёл он приспособил оставшийся от базы котлован. Пёс настелил над ним крышу из разлетевшихся по округе обломков: сначала это был небольшой сарайчик, но постепенно он разросся до первоначальных размеров базы. На случай появления противника, сверху Пёс закрыл свой бункер дёрном и засадил одуванчиками: получилось здорово.
Работа по расширению одуванчиковых полей шла медленно: Псу очень не хватало натуральных удобрений, в этом было его печальное отличие от человека. Он понимал, что человек — слишком ценный ресурс, и послал в центр просьбу выслать ему в помощь хотя бы пару коз. Через несколько лет пришёл приказ решать все проблемы своими силами. Пёс ответил, что в вопросе производства навоза имеет проблемы физиологического свойства. На этот раз ему не ответили даже подтверждением доставки.
Однажды планету посетили пираты. То, что это пираты, Одноногий Пёс понял уже потом. Поначалу он решил, что это противник пришёл захватывать его Конуру, и предложил пиратам добровольно сложить оружие и вообще капитулировать. Он обещал им гуманное обращение, а тем, чья физиология близка к земным организмам — еще и поощрения за производство качественного навоза.
— Да он псих, — сказали пираты и шмальнули из миномёта. Снаряд попал в улей, построенный из поставленной вертикально гондолы недобитого метеоритом катера. Одноногий Пёс обиделся и вдарил в ответ, напрочь разбив один из десантных катеров (пригодится на запчасти для новых ульев). Поскольку брать с Пса было нечего, кроме мёда и обозлённых пчёл, пираты плюнули и улетели, бросив испорченный катер.
Найденный там негуманоидный скафандр Пёс пристроил посреди поля в качестве пугала — чтоб пираты боялись, — и пошёл утешаться к солнечной батарее: он уже давно пристрастился подключаться к ней на досуге. У него на спинке были и свои фотоэлементы, но от большой батареи он сразу наполнялся энергией и будто становился чем-то большим. Пёс понял, что наркоман. Он честно признал проблему, как советовали умные книги, отправил в центр запрос на приём у нарколога (центр опять не ответил) и с чувством выполненного долга присосался к батарее.
Когда Одноногий Пёс давно перестал ждать ответа, в небе появился небольшой катер и с пьяной лихостью пошёл на посадку.
Посадка получилась жёсткой, катер пропахал поле, оставив в одуванчиках жирный чёрный шрам. Ещё на подходе Одноногий Пёс услышал тонкий голосок, просивший пить, мороженое и медицинскую помощь. Сканеры засекли на катере два крупных органических объекта. Он сообщил им, что они вторглись на охраняемую территорию, находящуюся к тому же на военном положении, и предложил добровольно сдаться.
— Ты кто такой? — спросили из катера. Наружу выглядывали двое: мальчик и девочка.
— Я — гражданин вселенной. А вы теперь мои пленники.
— А у тебя паспорт есть, гражданин? — спросила девочка с неприличной насмешкой.
— Конечно, — сказал Пёс, — и даже технический.
Мальчик только скривился; Одноногий Пёс предположил, что медицинская помощь требовалась именно ему. Впрочем, пить и мороженого хотел тоже он: от переживаний у него разыгралась потребность в глюкозе.
Мороженого у Пса не было, и он предложил мальчику мёду, в обмен на последующие отходы жизнедеятельности.
— А ты будешь нас за это кормить и хорошо с нами обращаться?
Одноногий Пёс кивнул головой, как это принято у людей, потом, на всякий случай, ещё и правым надплечником.
— Это у тебя что, пушка? — Поняв, что контакт налажен, мальчик расслабился и даже на время забыл о своих травмах. — Можно потрогать?
— Трое суток гауптвахты.
Мальчик восхищённо открыл рот.
— Сам придумал? — спросила девочка. — Или подслушал где?
Пёс внимательно на неё поглядел и на всякий случай отодвинулся: взгляд девочки уж очень напоминал то ли автора ядра, который пугал в молодости его неокрепшую психику, то ли механика-отладчика, то ли кого-то из тестировщиков. А может, и вообще всех сразу. А ещё она была ребёнком, а в умных книгах писали, что дети любят всё ломать. Оно ему надо?..
Как вскоре выяснилось, мальчик был хороший, а девочка злая: каждый раз при упоминании отходов жизнедеятельности она начинала нервничать и обзывать Пса подозрительными словами вроде «хранителя сортира».
— Не обращай на неё внимания, — сказал хороший мальчик, — вечно всех подкалывает, с ней даже водиться никто не хочет. Потому что злюка. Теперь весь класс узнает, что я с ней катался, — мальчик закрыл лицо ладонями и сгорбился, — моей репутации конец.
Одноногий Пёс подумал сяк и эдак, и соблазнил приблуду, надетую на запястье хорошего мальчика, но не узнал ничего полезного в данной ситуации. Попробовал провернуть то же с браслетом девочки.
— Разберу, — пообещала та, глядя на него проникновенным немигающим взглядом. — На запчасти.
Пёс припомнил жизнь в неспокойном космическом десанте и соорудил хорошему мальчику шину и тачку для перемещений. Сначала тачка вызвала обидный скептицизм, потом хороший мальчик проникся: на ровных участках удавалось как следует её разогнать. Если бы не штырь вместо ноги, можно было бы разогнаться ещё больше, досадовал Пёс.
Девочка задумчиво созерцала их скачки по бесконечным жёлтым полям.
— Завидует, — сказал мальчик злорадно.
— А зачем тебе посреди поля такое уродливое пугало? — спросила девочка. — Тут же никого нет.
— Потому что в жизни должен быть контраст, — смущённо буркнул Пёс.
— Сам придумал? — не унималась та.
— Нет, — честно ответил Одноногий Пёс и, довольный собой, пошёл проверять пчёл.
Пчёлы давно расселились далеко за пределы изначальной пасеки. Ульев на всех не хватало, и они приспособились делать гнёзда в расщелинах скал. Суровая скальная жизнь сделала их нервными и сердитыми. Наверное, девочка тоже жила в скалах до того, как прилетела сюда, решил Пёс. Но жизнь среди весёлых полей одуванчиков наверняка её смягчит.