– Как?.. – спросил он ошеломленно.
Скрываемый маской взгляд Мастера ни о чем не говорил. Екатерина Георгиевна и Гусенко удивленно хлопали глазами.
– Где электричество? – недоумевал Виктор.
– Везде… Что загадка для вас – для меня теперь истина. Но есть множество других тайн, которые благодаря таким… мероприятиям я могу раскрыть.
– Развлекаете публику на сцене, а затем занимаетесь наукой в подвалах? – прозвучал вопрос из-за спины Виктора.
К ним спускалась роскошная дама сорока лет. Та, за которой довольно долго пришлось следить четвертому заместителю начальника НКВД, перед тем как подтвердить, что она не работает на западные секретные службы, а затем сообщить Царю, что тот может с ней встречаться на стороне от супруги. Виктор и сам изменял с ней супруге множество раз. Правда, в мечтах.
– Антонина Павловна, королева оперы, – произнес назвавшийся Николаем, по мнению Виктора, то ли шарлатан, то ли маг.
– Вы, должно быть, Мастер? – Дама, скорчив не очень достоверную гримасу удивления, коснулась прекрасного колье. Подарок Красного царя украшал сотней серебряных слёз ее грудь.
– Я был на вашем выступлении в Белграде. Вы были прекрасны.
Она кивнула, явно удовлетворенная ответом.
– Ну так что, мы начнем? – влезла Екатерина Георгиевна.
– Как только соберутся оставшиеся.
С этими словами Мастер электричества удалился за сцену, отдавая указания на французском помощникам.
– Господин Брусникин, не жмет? – спросил инженер, заканчивая работу со шлемом.
– Немного.
– Сейчас я расслаблю. – Мужчина опять завозился со шнурками на затылке.
Виктор краем глаза увидел сидевшую слева на обыкновенном стуле ровно в центре сцены мать Красного царя. Над ней так же крутился другой инженер.
– Как теперь?
– Так же, – пожал плечами Виктор.
По другую сторону от бабушки сидела любовница Царя.
– Конструкция пока не оптимальна, простите. Мастер экспериментирует.
– Вы хотите сказать, что и мы тоже часть эксперимента? – заерзал бывший энкавэдэшник.
– О нет! То есть… это всегда в какой-то степени эксперимент. Секунду, – инженер поднял с пола целую косичку из проводов разной толщины и цвета и принялся подключать их сзади к шлему. – Никогда нельзя на сто процентов быть уверенным в успехе. Строго говоря, вы – третий случай. Два предыдущих прошли выше всяких ожиданий.
– А какие были ожидания?
– Высокие. Весьма, – завершил техник.
– Стало тяжелее.
– Из-за проводов. Это даже лучше для вашей безопасности. Помните, пока мы не завершим сеанс, шлем ни в коем случае нельзя снимать. Впрочем, Мастер сейчас все сам объяснит.
Виктор огляделся. Инженеры завершали подготовку всех участников. Он увидел тянущиеся от шлема Гусенко провода. Завораживающее и ужасное зрелище, от которого вдруг стало тошно. Будто какой-то гигантский паразит вцепился в пустую голову красноцарского дворника.
– Ну что, готов, Витя? – улыбнулся золотыми Кровавый генерал, сидевший справа.
– Мне что-то плохо.
– Страх… Это нормально. Мне тоже. Знаешь, если честно, последний раз я так волновался перед подрывом Гречишного моста. В двадцать четвертом. Слышал о таком?
– Семьдесят шесть человек погибло. Я вел ваше дело, генерал, – блеснул взглядом Виктор.
– Правда? Я не слышал.
– Естественно. Вы – армия, а мы – ваша тень. Тень всей страны.
– Это правда, – кивнул генерал. – Тень незаметна. Как еще объяснить, что мне пришлось пять лет жрать румынское сено, а вы были просто уволены со службы.
– С позором, – добавил Виктор. – Это не просто увольнение.
– И все же… Расстрелы, повешенья, суд – все обошло вас стороной.
– К чему эти намеки, Фёдор Дмитрич? Скажите как есть, если вам есть что сказать. Считаете, что я переметнулся?
– Могу лишь сказать: слава Красному царю. Слава тому, кто поднимет страну с колен. Слава тому, кто огнем прогонит эту партию бесхребетных, отдающих страну нашу на растерзание. Слава величайшему, благородному, мудрому правителю нашей земли. Миротворцу и ведущему нас на свет. Вот что я хочу сказать.
– Я с вами солидарен, – сухо кивнул Виктор.
– Внимание, господа, узрите Шар сознания! – объявил голос из темноты.
Затем деревянный пол сцены разверзся и под скрежет металла и скрип досок на сцену поднялся огромный, переливающийся блестящим лунным светом полупрозрачный шар. Сквозь него можно было разглядеть искаженную фигуру Мастера электричества. Тот медленно обошел свое изобретение и встал рядом с рычагом.
– Дорогие зрители и участники события! Перед вами не магия, но наука! Это прибор, способный вместить в себя мысли, идеи, воспоминания. Ваши воспоминания. Сегодня мы с вами вернем к жизни человека, которого знал каждый из вас – из тринадцати человек. Если вы пришли сюда, то, вероятно, соблюли все наши инструкции. Не пили алкоголя, не принимали одурманивающих сознание веществ. Все вы находитесь в здравом уме, и именно вы лучше всех из ныне живущих помните своего… как бы правильно выразиться…
– Господина! – произнес кто-то из зала.
Другие голоса согласились.
– Господина. И никто не может его помнить лучше матери, Екатерины Георгиевны, – Мастер указал на мать Красного царя, сидевшую в центре.
Провода других двенадцати человек тянулись к ее проводам со всех сторон, а затем через сцену уходили под Шар сознания.
«Антонина бы поспорила», – подумалось Виктору. Он взглянул на диву. Судя по выражению лица, она тоже так думала. Виктор сам какое-то время имел любовницу, и не одну, и готов был поклясться, что они его самого если не лучше всех, то уж точно отлично от всех знали.
«Мужчина с любовницей всегда другой», – сказал когда-то сам Красный царь, сидя на выступлении Антонины в ложе Большого.
– Устройства на ваших головах примут воспоминания о собираемой воедино вами персоне и через провода направят в Шар сознания. Не сомневайтесь. Шар увидит все. Все величие Красного царя, о котором я услышал из ваших уст. Увидит его благородство. И даже восстановит визуальный образ по вашей памяти. Затем передаст его на экран. – Мастер электричества указал себе за спину, и откуда-то сверху спустилось белое полотно. – Все, что требуется от вас, дорогие гости, представить его. Пожалуйста, поднимите над головой предметы, которые связывают вас с ним, чтобы я мог удостовериться.
Виктор взглянул на Екатерину Георгиевну. Та достала медальон. Открыла его, взглянула на фотографию устремленного в светлое будущее героя нации и подняла дрожащей рукой насколько возможно. Антонина нехотя сняла ожерелье. Сидевший впереди Гусенко из-под пиджака достал фотографию в рамке, неизменно и не всегда по желанию владельца висевшую в каждом доме страны. А Кровавый генерал снял с груди медаль, на которой тоже был отображен блистательный Красный царь, и поцеловал ее.
Каждый из гостей показал свой предмет. Должен был показать и Брусникин. Он достал нож, подаренный Красным царем. Нож, который пять лет назад всадил в горло Царя. Нож, который спас его от участи остальных: стоявших выше, стоявших ниже его по рангу. Одно радовало: если это правда, если царь вернется, то это не будет тот самый, возродившийся. Это будет новый царь, не знающий правды. Так ведь? Да и какая разница? В конце концов он, Брусникин, все еще верен! Он здесь, чтобы искупить вину. У него не было выбора. После всех мерзостей, которые он творил, нужно было чем-то откупиться. Чем-то весомым. Что ж, голова Красного царя выровняла чашу. На удивление тяжелая оказалась голова. А какая еще могла нести идеи, изменившие половину мира?
Виктор истерично усмехнулся сложившейся ситуации: тому, что не нашлось ничего связывавшего его с Красным царем лучше, чем орудие убийства, подаренное самим убиенным.
– А больно будет? – нерешительно спросил Гусенко.
– Нет. Боли не будет. Только легкое головокружение и сонливость. Для вашей собственной безопасности мои люди привяжут вас к стульям. Если кого-то из вас охватит паника, он может сорвать шлем. Этого нельзя делать ни в коем случае. Для безопасности вашего разума. Надеюсь на понимание.
Инженеры вновь прошлись по залу, привязывая кисти рук к креслам. Теперь Виктору сделалось еще более тревожно. Обычно, привязывая к стульям, он выпытывал информацию у предателей родины.
– Спасибо, – произнес Мастер электричества. – Что ж, тогда мы начинаем. Monsieur Capue, éteignez s'il vous plaît la lumière.
В зале погас свет, и из темноты послышалось:
– Помните, вы должны представить человека. Все остальное сделает устройство. Прочитает подлинные чувства.
– Извините, – вдруг обратился Виктор к инженеру, стоявшему в проходе.
Тот пригнулся.
– Мы ведь не возвращаем его к жизни?
– Простите? – озадаченно переспросил инженер с французским акцентом.
– Ну, он ведь не будет помнить ничего? Это ведь не тот самый Красный царь?
– Это порождение вашей памяти. Образ будет знать все, что знаете вы.
– Все, что знаю я? – изумился Виктор. – Но это ведь значит…
– Мы начинаем! – объявил Мастер электричества и потянул за рычаг. – Узрите подлинную мощь науки!
В зале заморгал свет. Заискрились провода. Мать царя и любовница взвизгнули вместе с лопнувшими лампочками.
Шар сознания загорелся.
– Я хочу остановить это… Я хочу… – затараторил Виктор, но затем замолчал.
Перед глазами все заплясало, заплыло, театр покрылся переливающейся магической пеленой, будто разум застрял между мирами, сном и явью.
– Образ! Образ! Представьте его! – звучал голос Мастера из далеких миров. То отчетливо, то эхом он иногда ударял, а иногда лишь касался ушей Виктора.
В его руках образа не было. Был нож. Затем вдруг все погасло.
– Смотрите на предметы в ваших руках! Они подскажут!
Будто после глубокого сна энкавэдэшник пытался собрать разбитое сознание, в голове гудело. Нет. Гудел шлем. Система все еще работала.