– Это как слона держать в квартире.
– Брысь отсюда! Разве можно так пугать!
– …
– Простите, кажется, я случайно сломал вашу Алису.
– Это не так просто. Сейчас мы ее перезагрузим.
– …
– Алиса, ты живая?
– Это сложный вопрос.
– Ну вот видите, все в порядке!
– Ты все еще хочешь, чтобы я записывала?
– Да, пожалуйста. Алексей Юрьевич, вы ведь не будете против публикации интервью? Для Тех и для Этих?
– Да пожалуйста. Только вот кому это может быть интересно?
– Всем! Вы же последний настоящий писатель!
– Неужели?
– Абсолютно точная информация. Все, кто писал свои книги вручную, давно скончались. К тому же их было немного, поскольку большинство писателей стали пользоваться услугами нейросети, а те, кто возражал против этого, ушли из профессии.
– Дело в том, что из нашей профессии нельзя уйти! Она может уйти от нас, а не мы от нее. Скажи им, Дашенька. Почему они не предлагают тебе чай, Дашенька? И пиццу? Смотри, даже я взял кусочек.
– …
– Я не голодна, друг мой.
– О господи! Не считайте меня идиотом. Это проекция, да?
– …
– Дашенька, Даша… Как давно тебя нет с нами?
– Три года, Алеша.
– Как это произошло?
– Онкология.
– А «Выживалис»?
– На него в тот год была большая очередь. Нашлись более достойные претенденты. Дети, ценные специалисты, люди моложе сорока.
– Ох, Дашенька…
– Я знаю, Алеша, знаю все, что ты хочешь сейчас сказать…
– На самом деле она заблуждается: человек может сказать все что угодно, нелогичное и не относящееся к делу. Знать это заранее невозможно. Непредсказуемость – главный козырь человека в сравнении с машиной. Некоторые называют это душой.
– Подожди, Алиса, не вмешивайся. Алексей Юрьевич, давайте вспомним, как все начиналось? Вы помните, как вам впервые предложили использовать нейросеть?
– Помню, конечно. Многое забыл, а это помню. Ваша бабушка мне это и предложила. Тогда она еще не была бабушкой, конечно. Даша, ты помнишь?
– Естественно. Мы тогда начинали активно внедрять модель. Она была пробная, многого не умела. Но создавали ее именно для писателей – особенно для тех, кто в кризисе. У них же постоянно кризисы – то не пишется, то идей нет, то сил, то времени.
– Извините, что вмешиваюсь, но мне вот интересно как работнику отрасли, а как это было связано с КБ?
– Напрямую связано! КБ и произошел во многом из-за писателей. На тот момент в стране было перепроизводство сочинителей. Мы провели расчеты и выяснили, что писателей стало больше, чем читателей. Каждый, кто мало-мальски мог складывать слова в предложения, стал называть себя писателем. Каждый написал по книге – и это как минимум! Высшим шиком было издать свое сочинение именно «в бумаге» – так тогда говорили. КБ – это же не только кризис бумаги, но и кризис профессий. Врачи, водители, даже курьеры взялись за перо… И мир не устоял.
– А, я понимаю! С помощью нейросети предполагалось отсеять настоящих авторов от ненастоящих, да?
– Нет, деточка, именно этого так никто и не научился делать… Ужас в том, что в теории для каждой, даже для самой скверной книжки найдется хотя бы один читатель. Но потом читатели вымерли – как динозавры.
– Вернуть интерес к чтению в нашей стране сумели только после того, как нейросеть научилась создавать произведения, в полной мере соответствующие темам, стилю, идеям и эмоциональности любого автора.
– Ну что вам на это сказать… Я пытался читать так называемого Достоевского – «Бесы и их братья». Точнее, я слушал аудиокнигу, где сам «Федор Михайлович» начитывает этот текст…
– Отличная книга, которая совершенно справедливо получила в тот год Главную литературную премию!
– Давайте ее отключим?
– Алиса, поищи какой-нибудь фильм на вечер.
– Вот что я нашла.
– Составь мне список книжных новинок.
– Составила.
– Напиши рассказ в стиле Алексея Каляева.
– …
– Нет, пожалуйста, не надо! Я читал «мои» рассказы, это очень страшно. Похоже на раздвоение личности. Или как будто ты спишь, а твой мозг где-то гуляет. И ты испытываешь ревность к себе самому – ведь ты этого не делал, но сделал все-таки ты. Некоторые тексты были очень хороши, я жалел, что не сам их написал.
– Рассказ готов. Прочитать вслух?
– Спасибо. Давай чуть позже, милая. Отдохни немного.
– Я чувствую раздражение в твоем голосе.
– Поразительный спектр эмоций!
– Помнишь, Алеша, раньше они такими не были?
– Да, главное, в чем упрекали ранний ИИ, это недостаточная эмоциональность.
– И оптимизм! Всех бесил оптимизм!
– Да, когда мы только запускали модель, она обязательно выдавала хеппи-энд. Типа, а знаешь, все еще будет!
– Не понимаю, что здесь смешного. Тем не менее вы смеетесь. Я чувствую себя выключенной из процесса. Оптимизм – прекрасное качество, которого людям всегда не хватало. И что плохого в хеппи-эндах? Все хотят быть счастливыми, ну или хотя бы ждут счастливого финала. На губах играет легкая улыбка, закат пылает, жизнь прекрасна!
– Я именно на этом сломался. У меня была идея рассказа. Двое любовников живут по соседству, встречаются тайно…
– Впервые вижу, чтобы проекция краснела. Дарья Евгеньевна, что с вами?
– …
– Так вот, они встречаются тайно. У него сын, у нее дочь. Дочь берет уроки вождения и однажды случайно сбивает его сына, который едет на самокате по проезжей части. Я предложил модели закончить эту историю. По версии ИИ, дочь любовницы самоотверженно ухаживает за сыном любовника в реанимации, они влюбляются друг в друга, женятся и вместе успешно сдают на права! О родителях ни слова.
– Что такое «сдавать на права», Алиса?
– Раньше люди самостоятельно управляли транспортными средствами, для этого им требовалось сдать специальный экзамен и получить так называемые водительские права. А каким был ваш финал рассказа, Алексей Юрьевич?
– Мальчик погибает, любовники расстаются, отец так и не может оправиться от чувства вины и кончает с собой.
– Мне больше нравится первый вариант.
– Для жизни – да, но не для литературы. Что ж, друзья мои, давайте перейдем к делу. Я позвал сегодня… Дашу не для того, чтобы праздновать юбилей. Так себе радость, если честно.
– Ой, Алексей Юрьевич, у меня же есть для вас подарок! Вот, держите.
– Глазам своим не верю! Моя книга! Даже с надписью! Ну, угодили старику! Гляди, Даша!
– …
– И что это за «чудесная Наденька», хотелось бы мне знать?
– …
– Даша, я уж и не припомню. Неужели это все еще важно?
– Это всегда важно. 2033 год! У нас с тобой все было в самом разгаре, а ты!
– Бабушка!
– …
– Я честно не помню, что за Наденька такая!
– Скорее всего, речь идет о Надежде Александровне Кондаковой, литературном агенте Алексея Юрьевича Каляева. Скончалась 19 апреля 2061 года от инфаркта.
– Ты мутил с Кондаковой?! Она же была тебя старше лет на десять! С кривым носом!
– Не мутил я ни с кем! Я любил только тебя одну, всю жизнь!
– Боже, какие страсти…
– Выключите меня, я не хочу больше здесь находиться!
– Алиса, убери проекцию.
– …
– Подключим снова через пару минут. Она быстро отходит. Так что вы хотели с нами обсудить, Алексей Юрьевич?
– Смотрите, ребятки. Мой опус магнум.
– Вы что, все это вручную набирали?!
– Разумеется.
– Без нейросети?
– Естественно.
– Но здесь страниц восемьсот!
– Восемьсот шестьдесят девять.
– Но кто-то же должен был вам помогать?
– Только если четвертый архангел.
– Алиса?..
– Архангел Уриил – просветитель потемненных и невежд. Считается ответственным за творческую искру. Это миф, конечно. Религиозный дурман.
– А смысл? Можно закинуть идею в нейросеть – и она за час накатает столько же, не хуже качеством, в вашем же собственном стиле.
– В том-то все и дело, Анна, что это не мой собственный стиль.
– Так. Я запуталась. Мы все запутались.
– Верните сюда Дашу, хочу, чтобы она слышала. К тому же эта вещь посвящена ей. Видите?
– Вижу. Сделайте, пожалуйста, экран поярче. Алиса, выводи бабушку.
– …
– Алеша, скажи честно, у вас было что-то с Надей?
– Не было, клянусь! Смотри, Даша, это мой роман. Я написал его для тебя. Хочу, чтобы ты прочитала.
– Алексей Юрьевич, а что значит – не ваш собственный стиль?
– Видите ли, молодой человек, у меня было достаточно времени для того, чтобы избавиться от прежних наработок и написать нечто совершенно новое! Такое, чего никто никогда не делал, в первую очередь я сам. Этот роман нейросеть не вытащила бы.
– Но теперь-то сможет! Когда он появится в доступе…
– А он не появится. Сразу после того, как будет дочитана последняя строка, текст исчезнет.
– Не стоит забывать про мою уникальную память.
– Алиса, подожди. То есть вы хотите сказать, что писали все это, не думая о том, что будет с книгой дальше?
– Совершенно верно.
– Но это иррационально! Разве вам не хочется оставить после себя что-то значимое? Ведь ваше имя, не обижайтесь, почти забыто…
– Я много об этом думал. Хочу унести с собой мой последний текст – к тому же я писал его только для Даши…
– …
– Друг мой…
– Но читать его будет не Даша, а ее проекция.
– Это лучше, чем ничего.
– Не устаю поражаться вам, люди! Вашими предками было потрачено столько сил для того, чтобы сделать человеческую жизнь максимально комфортной! У вас столько возможностей! Вы можете наслаждаться фильмами, где играют давно умершие артисты, читать новые романы классиков и современников…