Чувствую, как каждая рана сочится кровью, что горячими струйками заливает все тело.
Я умру… Я и мой малыш… От боли и потери крови…
С трудом втягиваю в легкие воздух и делаю еще одну попытку, последнюю…
– Мама!!!
Мой хриплый голос разрезает тишину, и я… просыпаюсь…
Сон!.. Слава Богу, это сон!..
С гулко бьющимся сердцем и взмокшей спиной, сажусь в кровати. Не могу успокоиться, страх не отпускает и предчувствие беды…
А еще это странное чувство липкости на бедрах…
Дергаю за шнурок ночника и откидываю одеяло.
Кровь!.. Повсюду кровь… Очень много крови… Пижамные шорты, мои ноги, постельное белье… все в моей крови… И это ни черта не сон!!!
– Мама!!! – ору я в ужасе и чувствую, как тело скручивает боль.
Хватаю воздух ртом, дышу часто, как при схватках. Смотрю себе между ног, как через ткань белья из меня продолжает сочиться кровь.
Мой малыш!.. Он умирает! Умирает внутри меня!!!
– Мама!!!
Дверь распахивается и на пороге появляется Наталья. В длинной трикотажной ночной рубахе и в бигудях.
– Наташа, кровь! – визжу я, – помоги мне!
Она зажигает яркий свет и встает надо мной, как вкопанная. Глядя на реки крови, заметно бледнеет и начинает беззвучно хлопать ртом.
– В чем дело? – глухим ото сна голосом спрашивает мама.
Решительно входит в комнату, но увидев меня всю трясущуюся в крови, резко останавливается.
– Наташа, неси мой телефон. Быстро!
Та шарахается в сторону и, часто–часто кивая, выбегает из комнаты.
– Мама, мой ребенок…
– Тут уже ничем не помочь, – говорит она ровно, – смирись…
– Нет!.. Пожалуйста!.. Мама, помоги!!!
В ее глазах мелькает жалость, она подходит и садиться рядом, на чистое место.
– Вот! – запыхавшаяся Наташа передает маме телефон и обращается ко мне, – приляг, милая, приляг… не напрягай живот…
Мама вызывает скорую и звонит Самойловой. Удивительно, но та, видно, привыкшая к ночным звонкам ценных пациентов, отвечает почти сразу.
– Надя, у Анны выкидыш… большая кровопотеря… Мы едем к тебе, пусть нас там встретят.
Скорая приезжает очень быстро. Нас с мамой привозят в частную клинику, где меня сразу укладывают на каталку и везут в кабинет УЗИ.
– Документы какие–то есть? Карта, анализы, результаты УЗИ?.. – спрашивает молодой доктор, намазывая живот гелем.
– Да, там в сумке…
Мама достает папку, замирает, а затем переводит на меня гневный взгляд.
– Соболева?!
– Прошу, мама… потом…
– Дура!.. – выплевывает она и швыряет папку с документами на клавиатуру аппарата УЗИ, прямо на руки перепуганного доктора.
Я не реагирую. Все потом.
Стараясь не смотреть в ее сторону, все внимание концентрирую на мужчине, который давя датчиком на живот, сосредоточенно смотрит в монитор.
– Отслойка… обширная по диаметру…
– Ребенок жив?.. – спрашиваю я дрожащим голосом.
– Сердцебиение есть…
Дверь в палату распахивается и в кабинет, подобно урагану, влетает Надежда Петровна. Немного помятая, будто только проснулась и сама на себя непохожая, потому что без косметики.
– Ну, что тут?! – окидывает взглядом мое трясущееся тело, – ох, ты ж… ничего себе!!!
– Надежда Петровна! – оживляется доктор, – отслойка около пятидесяти процентов…
– Отойди! Сама посмотрю!
Он проворно уступает ей место и в нерешительности замирает у двери!
– Иди! – командует Самойлова, – без тебя разберемся!..
– Ну, – торопит мама, – что там?
– Так и есть… отслойка… плод пока жив…– смотрит мне в глаза, – чистимся?..
– Нет!!! – выкрикиваю я.
Мама молчит. Сложив руки на груди, нервно грызет ногти. Ее взгляд прыгает с меня на Самойлову, и обратно.
– Мама!!! Не молчи! – из горла рвутся рыдания, – скажи, чтобы сохраняли!!!
– Пусть ее в палату увезут пока… – наконец, подает она голос.
– Мама!!! Я против! Я не дамся!!! Он же еще живой!..
– Хватит орать, Анна! Прекрати истерику!..
Надежда Петровна, кивнув маме, выглядывает в коридор и велит кому–то увезти меня в палату.
– Мамочка, пожалуйста… – плачу я, когда меня вывозят из кабинета, – это же твой внук…
Молчаливая молодая медсестра со всей осторожностью помогает мне устроиться на кровати и уже через пару минут приносит штатив с капельницей.
– Что это?! – двигаюсь на противоположную сторону кушетки.
– Доктор вам сама все скажет. Давайте ручку…
– Нет!
Меня накрывает паника. Я никому не верю. Ни маме, ни Надежде Петровне, ни этой милой медсестре. Кругом мерещатся враги.
– Это лекарство, – доброжелательно улыбается девушка и тянется ко мне с иглой.
– Нет!!! Не трогай меня!!! Мама!..
– Успокойтесь, пожалуйста…
Она начинает нервничать, растерянно хлопает глазами, озираясь по сторонам.
– Позовите мою маму и Надежду Петровну!!!
Закрепив капельницу на штативе, она резво выскакивает в коридор и возвращается уже с Самойловой и моей матерью.
– Что это?! – указываю на капельницу.
– Успокоительное…
– Успокоительное?! Делайте что–нибудь для сохранения беременности!!!
– Аня… – Надежда Петровна присаживается на стул у кровати, – шансы практически нулевые… поверь мне, лучше сейчас все убрать, восстановиться, а через годик снова забеременеть…
– Ну, вы же даже не пытаетесь что–то сделать!.. Он еще живой, а вы уже хотите его оттуда вытащить!.. Вы убийцы, а не врачи!
Меня колотит крупной дрожью. От нервного перенапряжения зуб на зуб не попадает. Я похожа на загнанного в угол зверька, готового защищать свое потомство даже ценой собственной жизни.
– Анна, послушай… – вступает мама, – если он выживет, останется неполноценным!..
Врет! По лицу Самойловой вижу, что врет.
– Тогда и ты меня послушай! – подтягиваюсь на кровати и впиваюсь в ее руку пальцами, – если мой ребенок умрет, я тоже жить не буду! Успею сдохнуть до того, как ты упрячешь меня в психушку! Увидишь, какая я квашня…
– Ненормальная, – бормочет мама, пытаясь выдернуть руку.
– Избавлю тебя сразу от всех проблем…
Мама бледнеет. Смотрит в глаза немигающим взглядом и мелко дрожит.
– Лара… давай попробуем…
Коротко кивнув, она первая отводит глаза. Я победила!..
– Ольга! Транексам и магнезию! Быстро!
Меняют лекарство на штативе, делают укол и набирают несколько пробирок крови на анализы.
– Шанс один из ста… – говорит Надежда Петровна, когда мама выходит из палаты, – но если и правда хочешь доносить ребенка, нервничать нельзя, вставать пока тоже…
– Хорошо…
– Не знала, что ты беременна, отец–то кто?.. Я так понимаю, не Коган?
– Нет.
– Ясно…
Лекарства в капельнице меняют всю ночь. Заканчивается одно, тут же приносят другое. Постоянно мерят давление и слушают сердцебиение плода.
К утру кровотечение останавливается, болезненные спазмы тоже уходят, оставляя место тянущему ощущению в низу живота.
Я настолько вымотана произошедшим этой ночью, что едва из вены вытаскивают иглу, моментально проваливаюсь в сон.
Но не проходит и двух часов, как меня вновь будят, чтобы сделать укол и проверить состояние ребенка.
– Живой?.. – с надеждой вглядываюсь в лицо доктора, изучающего монитор портативного аппарата УЗИ.
– Да… Сейчас включу звук…
Он нажимает кнопку и тишину палаты разрезает звук бьющегося в бешеном ритме сердечка моего малыша.
Не в силах сдержать слез облегчения, прижимаю к лицу обе ладони.
– Ну – ну! Нельзя волноваться! Иначе опять кровить начнет!..
– Я больше не буду!
– Гематома приличная в матке… Долго рассасываться будет.
– Она не вредна для ребенка?!
– Нет. Будут, мажущие выделения – не пугайтесь…
После его ухода вызываю медсестру кнопкой и прошу принести мой плащ, потому что в кармане я оставила телефон.
Нужно сообщить Матвею. Пусть даже через Элю, если его номер вновь окажется недоступен. Я очень хочу услышать его, а еще лучше, увидеть.
Маме придется смириться с тем, что мы семья. Я добьюсь для него пропуска в палату.
Забираю смартфон и активирую экран. На глаза тут же попадает уведомление о непрочитанных сообщениях с неизвестного номера. Матвей написал?..
Жму на него пальцем и удивленно вскидываю брови.
«Доброе утречко))) Хорошо спала?.. Мне вот выспаться не удалось…»
От кого это?..
Листаю ниже и чувствую мощный удар в грудь. Такой сильный, что выбивает из легких весь воздух.
На фото счастливая Алла… голая и в постели с моим мужем…
«Матюша был такой голодный, что не давал мне спать всю ночь!»
На следующем снимке она целует спящего Матвея в щеку, при этом прижимаясь к его плечу голой грудью.
Изображение размывается. Из–за слез, что стекая по вискам, теряются в спутавшихся волосах.
«Матвей хочет, чтобы ты сделала аборт, пока не поздно. Сказал мне вчера по–пьянки, говорит, от тебя одни проблемы…»
Увиденное вышвыривает меня из реальности. Повергает в шок. Я даже шевелиться не могу. Ощущение такое, словно пространство вокруг меня сжимается, а я постепенно проваливаюсь в вакуум.
Сомнений нет. Матвей изменил мне. Это не фото из прошлого. Я узнаю и нашу кровать, и наши бежевые в полоску обои, и постельное белье, что вчера утром стелила собственными руками.
Эту ночь они провели вместе. Занимались сексом, пока я в одиночку боролась за жизнь нашего ребенка.
Глава 22.
– Анна! – сильно вздрагиваю, когда меня начинают трясти за плечо.
Действуя заторможено, перевожу взгляд на маму. Я и не заметила, как они с Самойловой вошли в палату.
– Что с ней?! – с тревогой смотрит на меня, обращаясь при этом к Надежде Петровне, – это от лекарств?
– Не должно…
И тут мама замечает зажатый в моей дрожащей ладони телефон.
– Что там?..
Выдергивает одним движением, разворачивает экраном к себе. Быстро листает ленту сообщений и злорадно усмехается.
– Сам все сделал… идиот… зря я только напрягалась…