— Я все больше люблю ваш гостеприимный город, — сказал Лэртис, широко улыбнувшись и ненароком распахнув полы пальто, показывая пистолет на поясе.
Щербатый громила, до этого небрежно поигрывающий ножичком, тут же передумал с ними знакомиться. Зато атмосфера вокруг стала еще враждебнее.
— Ты уверен, что мы найдем здесь Минту, а не обычные неприятности? — поинтересовалась Тайрин, когда они подошли к старой, полуразвалившейся хибаре — назвать ее домом язык не поворачивался.
— Уверен. Хотя последнее тоже возможно. — Лэртис постучал и, не дождавшись ответа, зашел внутрь.
В нос ударил тошнотворный запах гнили и испражнений. Под ногами валялись ветошь, обрывки газет, испачканная бурыми пятнами одежда. В доме было два этажа, и Лэртис с сомнением посмотрел на старую лестницу. Можно ли по ней подняться, не развалится ли она прямо под ногами? Хотя что гадать, выбора не было.
Следователь преодолел первый пролет, оглянулся на Тайрин и едва не провалился в дырку в полу. Хорошо, что вовремя отдернул ногу.
— Лестница скрипит, но держится, — оптимистично заявил он, и женщина с опаской поднялась следом.
Минта жила в дальней комнате в конце узкого вонючего коридора. Комнатка оказалась заперта, но стоило нажать посильнее, и замок поддался. Лэртис вошел внутрь. Сидящая у окна худая пожилая женщина что-то вязала при слабом свете, но тут же испуганно охнула и вжалась в побитое молью и временем кресло.
— Минта Орвин? — спокойно спросил следователь.
— Кто вы? Что вам нужно? — дрожа от страха, пробормотала она. — Я все сделала, как говорили!
— Успокойтесь. Нас прислала Ирма Каста. — Лэртис развел руки в стороны, показывая, что пришел с добрыми намерениями. — Пара вопросов, и мы уйдем.
— Так вы от Ирмы? — испуг в глазах женщины поутих, а вот недоверие осталось. Она принялась болванчиком раскачиваться из стороны в сторону. — Как моя девочка? Ирма давно ко мне не заходит…
— Скоро вы обязательно встретитесь.
Тайрин от этих слов стало не по себе, но Лэртис говорил без злой иронии. Просто констатировал факт. Даже невооруженным глазом было видно, что Минта тяжело больна, и жить ей осталось от силы несколько месяцев. Острый запах лекарств только подтверждал догадку.
Следователь подошел ближе и присел напротив женщины в старое кресло. Взял ее слабую морщинистую ладонь. Кажется, его не смутили даже многочисленные язвочки на коже, а еще Тайрин показалось, что он наложил обезболивающее заклинание.
— Расскажите, что случилось с ее ребенком, — попросил он проникновенным голосом. — Вы знаете, как его найти?
— Он в приюте. — Женщина смотрела куда-то за Лэртиса, погрузившись в видения прошлого. — Бедняжки! Ирма так переживала! Им не разрешали видеться. Даже мне сказали не приближаться к приюту. Но моя девочка все рано туда пробиралась, чтобы посмотреть хотя бы издали!
— Кто не разрешал вам видеться с ребенком? — напрягся Лэртис.
— Тшш! Нельзя произносить ее имя в этих стенах! — Минта испуганно огляделась, уронив вязанье на колени.
— Тогда скажите, как Ирма назвала мальчика, — настойчиво попросил мужчина.
Собеседница посмотрела на него с недоумением:
— Мальчик? О чем вы? Моя Ирма родила дочь!
ГЛАВА 11
В последнее время Окберту везло на сумасшедших. Разговаривать с Минтой оказалось еще сложнее, чем с Ирмой. Если Каста просто смеялась над ним, но хотя бы говорила по делу, то старуха постоянно уходила в дебри воспоминаний. В ее воспаленном болезнью сознании Ирма и ребенок перепутались, и не всегда было понятно, кого она имеет в виду.
Окберт сжал в кармане портсигар. Курить хотелось нещадно. Мало того что встреча дала неожиданные результаты — она перевернула всю его теорию с ног на голову. Почему Ирма солгала, что родился мальчик? Даже будучи бастардом короля, не претендуя на престол и наследство, девочка могла стать выгодной партией. Его величество всегда мечтал о дочери, он бы на руках носил любовницу, если б узнал правду! Но Ирма упрямо твердила о мальчишке, и доклады приходили исключительно о сыне. Сама решила солгать или заставили? И кто та загадочная женщина, которую так боится Минта, что за роль она играет в этой истории?
— Ирма назвала свою дочь Ани, в честь матери короля, — сказала старуха.
Тайрин, до того спокойно слушающая историю, побледнела. Окберт боялся, что она упадет в обморок, но женщина быстро взяла себя в руки.
— В приюте девочке дали другое имя? — быстро уточнила она.
Старуха словно впервые ее увидела. Затряслась, подслеповато щурясь.
— Кто ты? Ты с ней заодно?! — закричала она, отшатнулась и закрыла лицо руками.
Тайрин невольно отступила, и Окберт поспешил вмешаться.
— Не бойтесь, она со мной. — Мужчина успокаивающе похлопал старуху по руке, но та лишь замотала головой, продолжая прятаться за своими ладонями. Прошло немало времени, прежде чем Минта снова смогла говорить.
Имя Ани никто не менял. И по описанию она точно походила на подопечную Тайрин. Темноглазая хрупкая девочка с даром пророчества, как у Ирмы, легко обучаемая, с высоким магическим потенциалом. Тайрин кусала губы, слушая, как Минта рассказывает о детстве девочки — вернее, о тех редких днях, когда ей удавалось навестить ее в приюте.
Окберт не хотел представлять, что творится у Тайрин в голове.
— Ирма любила свою дочь. И его величество любила всю жизнь. Моя девочка так терзалась из-за их расставания! Она таяла на глазах, — старуха всхлипнула, обняв себя дрожащими руками.
— А родные Ирмы? Разве они не знали правды? — спросил Окберт.
Минта горько скривилась, и по морщинистым щекам потекли слезы.
— Знали. Они все знали! Но им пригрозили, что расправятся с девочкой, если до его величества дойдет правда. А также с любым, кто попробует доставить донесение. Тьен Каста не поверил, отправился во дворец, сказал, что лично расскажет королю о своей внучке!.. — она судорожно сглотнула и закончила почти неслышно: — Через два дня пришло известие о его гибели.
Лэртис прикрыл глаза, пытаясь восстановить в памяти громкие происшествия тех лет.
— Я помню тот случай. Паромобиль взорвался по дороге. Тогда мобили только входили в моду, и дело закрыли быстро. Посчитали, что перегрелся двигатель, — скорее для Тайрин, чем для старухи пояснил Окберт.
Минта продолжила, вцепившись в рукоделие костлявыми пальцами:
— Больше никто не рискнул сказать правду. А вскоре стало некому говорить. Молодой тьен Каста, брат моей госпожи, погиб на границе, ее сестра вышла замуж за хаврийца и уехала — она до самого отъезда боялась за свою жизнь. Оставались только эти вымогатели и мошенники!
— Вы о ком? — запутавшись, уточнил следователь.
— О кузенах Ирмы, разумеется, и ее драгоценном дядюшке! К счастью, они ничего не знали о ребенке, иначе нашли бы способ нажиться на нашей малышке. Моя бедная, бедная девочка! Она хотела забыться, стала принимать опиум, чтобы заглушить боль…
— А во дворец донесения поступали ежемесячно, — припомнил Окберт вполголоса.
Он ознакомился с их содержанием перед отъездом в Фелтон, когда думал, что потратит на поиски бастарда считаные дни. Отчеты были подробные, скучные и выглядели весьма достоверно, чтобы у короля не появилось желания знакомиться с нагулянным отпрыском. Кто-то очень старался не вызвать подозрений; кто-то достаточно влиятельный, чтобы не бояться быть пойманным.
Окберта могли приговорить к тюрьме или смертной казни за одно только предположение, дополняющее картину и идеально решающее загадку пропажи бастарда. Только поэтому он предпочел оставить догадки при себе, а не высказать вслух. Он обдумает все позже и найдет аргументы за и против. Но не сейчас, не при Тайрин, способной поддаться эмоциям и натворить глупостей.
От Минты они вышли вымотанные, будто не беседу вели, а читали трактат о средневековых пытках, а после применили полученные знания на практике. Хорошее настроение Тайрин как ветром сдуло. От резких миазмов старого дома разболелась голова, и к отделяющему район от центра мосту женщина шла в молчании, даже не пробуя начать разговор.
Только оставив позади страшную окраину с мрачными закоулками, озлобленными жителями и пугающими тайнами, она позволила себе вдохнуть полной грудью и устало посмотрела на следователя. Они остановились на разделяющем районы мосту. Белые хлопья снега застыли на воротнике ее пальто, липкой паутиной запутались в волосах; щеки побледнели, но женщина этого не замечала.
— Я отказываюсь в это верить. Минта что-то путает, — заявила она, пряча подрагивающие пальцы в карманах пальто.
Ей было страшно. Так страшно, что приходилось скрывать свой страх за злостью. Казалось, еще немного, и она взорвется.
— Минте нет смысла врать, — покачал головой следователь.
Тайрин захотелось его ударить. Он был прав — а как же иначе? — но сейчас она не желала слушать голос разума.
— Тьенна — сумасшедшая, — настойчиво повторила она, глядя исподлобья на собеседника. — Или просто ошиблась.
— И случайно назвала Ани? — скептически переспросил Лэртис.
— Это популярное имя, — последний аргумент выглядел совсем жалко, но Тайрин не могла не ухватиться за него.
— Ты же понимаешь, что этот довод звучит нелепо.
Мужчина дотронулся до ее плеча, делая вид, что стряхивает снег. Едва заметно сжал пальцы. Пришлось прикусить губу, чтобы не раскиснуть окончательно. Кто бы мог подумать, что такая незначительная поддержка герцога покажется настолько важной!
Она сделала шаг вперед и почти уткнулась носом в его грудь. Потом задрала голову. Даже на каблуках Тайрин была существенно ниже Лэртиса.
— Ты не можешь так поступить, — ее голос дрогнул, и женщина медленно выдохнула, беря себя в руки. Посмотрела на невозмутимого следователя, сжала в кулак лацкан его пальто. — Не отбирай у меня Ани! Я потеряла Калена и не готова пережить это снова.
На мгновение маска равнодушия слетела с лица Окберта. Он тяжело вздохнул и обнял ее, прижав к пропахшему табаком пальто.