— Этот ублюдок Лэртис! — прошипел он. — Когда успел поставить на тебя защиту?
Тайрин вспомнила, как утром перед отлетом Окберт выписывал непонятные знаки у нее на спине. Тогда она решила, что это прелюдия, но у следователя ничего не бывало просто так.
Виман все еще баюкал ладонь, глядя на пленницу с неприкрытой ненавистью.
— Можно спустить с тебя кожу, но сделаем иначе. Раз уж я не могу воздействовать на тебя ментально, то познакомишься с Пустошью. Уверен, после небольшой экскурсии больше не появится желания спорить.
Они миновали гостиную, где на полу еще оставались бурые пятна крови, и зашли в лабораторию. Лезвие клинка упиралось Тайрин в спину, кололо сквозь ткань пальто, не позволяя даже помыслить о побеге. Единственный раз она запнулась, и тут же получила болезненный удар рукоятью по затылку — Виман не собирался ее жалеть.
Несмотря на страх, женщина отметила, что помещение обустроено по последнему слову техники. В углах просторной комнаты располагались отдельные рабочие места для алхимика, артефактора и механика. Правда, за ними явно давно не ухаживали: пол был усыпан осколками реторт, а кое-где валялись газеты с заголовками, кричащими о смерти младшего принца. Из-за экспериментов с ядами здесь стоял специфичный запах трупной выжимки. Именно ею смазали иглы в бомбе, брошенной в магазин. Не узнать было сложно. Тут же, на отдельном столе, ничем не прикрытый, лежал «материал» для яда — убитый громила, обескровленный и высушенный неизвестным заклинанием.
— Ты когда-нибудь бывала в Пустоши? — деловито поинтересовался Виман, заставляя ее приблизиться к трупу. — Можешь не отвечать, это риторический вопрос.
Он схватил ее руку, положил на высохшую голую грудь мертвеца и горячо зашептал:
— Чем больше времени проходит с момента смерти, тем сложнее вернуться. Десять — пятнадцать минут неприятны для неопытного мага, но это обычная практика для боевиков. Детективы держатся около часа, ведь им нужна полная картина происшествия! Во время перехода маг сам определяет, как далеко в Пустошь он зайдет. Полдня, которые я отвел для тебя в Пустоши, — многовато для слабого мага. Конечно, это плохо скажется на твоем рассудке, но я постараюсь, чтобы, вернувшись, ты смогла продолжить работу. Наслаждайся!
Отдернуть руку не получилось. Мир закружился, и Тайрин ощутила, как обрывочные картинки чужих воспоминаний стремительно проносятся перед глазами. Затем она очутилась в воздушном порту. Огляделась. Ее «якорь» для возвращения в мир живых — убитый бандит — только что спустился с дирижабля в порту Фелтона и о чем-то беседовал с одним из матросов, даже не подозревая, чем закончится для него этот день.
Тайрин с трудом подавила первую мысль о побеге. Где она могла спрятаться в Пустоши? Да и уходить от бандита было опасно. Пустошь как болото — затягивает и обманывает, ни в коем случае нельзя упускать «якорь» из виду.
Несколько часов она блуждала по городу следом за преступником, но это не принесло ничего, кроме головной боли. Правда, удалось узнать подробности проведения ритуала: бандит переговаривался с кем-то из информаторов, но, увы, с кем именно, понять было невозможно. Пустошь тщательно скрывает лица. Но новости радовали: Ани благополучно выдержала церемонию, а личность девочки удалось сохранить в тайне, по крайней мере от газетчиков. Надолго ли?
Но если среди людей только начали расползаться слухи о спасшей страну девочке — неотвратимые и многократно перевранные, то противники короля точно знали, кто участвовал в ритуале. Знали — и выжидали. Опасаясь покушения, Лэртис не отпускал Ани от себя ни на шаг. Информаторы следили, как поведет себя король по отношению к новоиспеченной дочери. Признай он ребенка, Ани снова посчитали бы угрозой, темной лошадкой, которую лучше устранить, пока не наворотила дел.
Но первая и единственная встреча отца с дочерью вышла короткой и неприятной для обоих. Его величество после разговора закрылся в кабинете, надираясь джином, а девочка фурией пронеслась по дворцу, нагрубила попытавшейся отчитать ее фрейлине и снова вцепилась в Лэртиса, больше не желая ни с кем общаться.
Как же Тайрин скучала по ним обоим!
Больше интересных новостей не было, и женщина без дела слонялась за преступником, посетила закрытый для обычных горожан опиумный зал, «Большую кружку» и особняк тьена Урсента. Последний весьма невежливо попросил бандита убираться и больше не показываться на глаза. Оказалось, кого-то из его людей Окберт схватил и теперь угрожал посадить за покушение, и глава теневого братства пытался вызволить подопечного из столичной тюрьмы, отказавшись из-за этого работать с Биманом и его приспешниками.
Когда в Пустоши наступили сумерки, Тайрин уже с трудом соображала, куда и зачем идет. Изнуренная бессонной ночью и отсутствием еды и воды, она хотела только остановиться ненадолго и отдохнуть. Буквально на секунду привалилась к стене дома, закрыла глаза, вдыхая холодный воздух Пустоши, а когда открыла — «якорь» пропал из виду.
Женщина похолодела от ужаса. Бросилась догонять, но мир уже стремительно менялся. Некоторые дома потеряли очертания, улицы исказились. Преступник отдалялся от нее, а Тайрин понятия не имела, в какую сторону.
Вскоре от привычного Фелтона остались только нечеткие контуры. Тайрин остановилась и заставила себя думать рационально. Она точно знала конечную точку — бандит должен прийти к Виману. Пусть она понятия не имела, где именно находился его дом — вряд ли такая развалюха была на виду, — но, скорее всего, где-то в глубине трущоб за Кривым мостом. Тайрин сориентировалась и пошла в том направлении.
Туман вокруг становился все плотнее, и вскоре к запахам города стал примешиваться необычный тяжелый дух — приторно-сладкий запах смерти и разложения, вызывающий отвратительное послевкусие на языке. Тайрин старалась задерживать дыхание, но это не помогало. Хуже всего, что она перестала узнавать улицы, запутавшись в таком знакомом, но словно чужом городе. Женщина обхватила себя руками, чтобы согреться, и упрямо продолжала идти, ориентируясь на трубы завода и на редкие яркие витрины, проскальзывающие в густом тумане. Шла, пока ее руки не стали покрываться инеем, а губы не посинели от холода. Пока оставались крохи силы.
А затем шепот Пустоши нарушил мерный стук трости о мостовую. В мире, где самым громким звуком было ее дыхание, чужие шаги казались чем-то нереальным. Из тумана вышла высокая темная фигура в смокинге и шляпе и склонилась перед ней в шутовском поклоне, протягивая руку.
Прикосновение было едва ощутимым, но таким теплым и искренним, что Тайрин встряхнулась и снова пошла вперед, на этот раз за незнакомцем. Она миновала утопающие в тумане дома, улицы и человеческие фигуры. Вскоре появились первые запахи, мир приобрел четкость, и Тайрин догадалась — ее «якорь» где-то неподалеку.
— Спасибо! — поблагодарила она тень, и мужчина приподнял шляпу. Этот жест, смешок — почти неуловимый, но такой характерный — заставили ее замереть, а не бежать за «якорем» сломя голову.
— Кален? — сдавленно спросила Тайрин, не в силах поверить, что видит перед собой покойного мужа. Она всматривалась в затуманенные Пустошью черты, а затем, больше не сомневаясь, бросилась к нему в объятия.
Он почти не ощущался как человек, а обнимать его было все равно что пытаться поймать дым или воду. И все же он стоял рядом, он помог, он помнил!
— Тея, — прошелестел его голос, и Тайрин не смогла сдержать слез. Даже если это обман Пустоши, морок, призванный еще больше ее запутать, она не жалела о встрече!
— Тея! Где ты? — громкий крик прорезал пространство, и женщина вздрогнула, обернувшись на голос Лэртиса. Следователь появился на другой стороне Кривого моста и, увидев ее, бросился к ней. На середине замер, заметив, кто стоит с ней рядом. И медленно, уважительно поклонился.
Кален издал очередной смешок, затем коснулся лба Тайрин губами, кивнул Лэртису, как хорошему знакомому, и исчез, растворившись в тумане города.
Из Пустоши Тайрин вынырнула, дрожа от холода и судорожно глотая ртом воздух. Она сидела в кресле в лаборатории, а труп бандита по-прежнему лежал на столе, источая мерзкий формалиновый дух. Но она видела окружающее лишь краем глаза. Лэртис прижимал ее к себе, словно старался спрятать от пережитого ужаса. Тайрин уткнулась носом в его пальто. Знакомый запах сигарет успокаивал.
— Окберт, — выдохнула Тайрин в грудь мужчины. Он все-таки успел!
Женщина снова задрожала, на этот раз от осознания, что кошмар закончился. Следом на место страха пришла злость. Окберт мог погибнуть, потеряв «якорь»!
— Почему ты пошел за мной туда? Ты мог навсегда остаться в Пустоши! — закричала она, ударяя его по груди.
Она обвиняла его и плакала навзрыд, и мужчина дал ей время успокоиться. А после поймал запястья и сжал, признавшись:
— Ты оказалась права. Потерять тебя было еще страшнее.
Трогательный момент разрушил радостный визг Пайка. Пес, старательно отпихивая мужчину в сторону, облизал Тайрин руки. К ее удивлению, Окберт не только не возмутился, а потрепал алабая за ушами, и Пайк стоически стерпел ласку.
— Беру свои слова обратно, это замечательный пес. Лучший из всех, которых я знаю, — сказал следователь.
— Пайк напал на твой след, — пояснил Алеко неожиданное великодушие следователя.
Друг появился из-за шкафа с ретортами, и в этот раз Тайрин не сомневалась, что видит его настоящего. Механическая рука с легкостью отодвинула металлический шкаф размером с алабая, но никакого потайного прохода за ним не обнаружилось.
Алеко с тревогой посмотрел на Тайрин.
— Ты знаешь, кто тебя похитил?
— Виман Рефмар. Вы его не схватили? — Страх снова вцепился в сердце острыми когтями, но Тайрин сумела его перебороть. Она не собиралась поддаваться панике. Не сейчас, когда нужны трезвая голова и здравый ум.
— Когда мы нашли тебя, ты была одна, — покачал головой Окберт.
— Я предупрежу ребят, чтобы прочесали район, — кивнул Алеко, свистнул алабая и вышел из комнаты.